— Да, вчера в обед Мила ко мне подходила, — отстранённо подтвердила Ольга Николаевна, вызванная мной для серьёзного разговора в раздевалку. Как раз во время тихого часа. — А что?
Но здесь вопросы задавала я.
— Вы помните, что именно она от вас хотела?
— Да. Мила спрашивала, можно ли ей картошку фри.
Так вот, значит, что это было...
— И вы разрешили?
— Конечно. Это же овощ, а не мясо.
— Корнеплод, — поправила её я.
— Растение, — не уступила Ольга Николаевна. — И взяла его Мила со своей тарелки. Где было ещё полно картошки. Я проверила, — с нажимом добавила она.
Словно я её уже в чём-то обвинила. Впрочем, до этого было недалеко.
— Белок есть не только в продуктах животного происхождения...
— Знаю. Ещё в сое, горохе и прочих бобовых. Корнеплоды в этот список не входят.
— Потому что там их очень мало. Но в случае Милы это тоже надо учитывать.
— Хорошо. Я изучу данную тему более внимательно. Прошу прощения за ошибку, впредь этого не повторится, — свернув спор, заученно выдала Ольга Николаевна.
Наверняка рассчитывая, что меня устроит такой ответ — и я уйду. Совсем или нет, ей было, в принципе, безразлично. Лишь бы без скандала и штрафных санкций со стороны руководства... Однако мне для принятия окончательного решения было важно прояснить ещё один момент.
— А откуда в порции Милы вообще взялась картошка фри? — я в упор посмотрела на воспитательницу.
Но та и глазом не моргнула.
— А разве не вы её туда положили? — невинно осведомилась она.
Чем оскорбила меня до глубины души.
— Я что, похожа на идиотку, которая сначала травит своего ребёнка — а потом приходит разбираться, как так получилось? — не выдержав, сорвалась на крик.
И тотчас пожалела о своей вспыльчивости. Знала, как некрасиво выглядят скандалы на ровном месте... Однако Ольга Николаевна, судя по всему, видела вещи и похуже. И мой порыв злости тупо проигнорировала.
— Значит, нянечка на раздаче перепутала, — женщина невозмутимо пожала плечами. — Мы ведь не в контейнерах даём, а на тарелках, как полагается. Чтобы дети с особым рационом меньше выделялись на фоне тех, для которых готовят на кухне. Только греем предварительно. Или Даша могла подложить. Ей часто кладут вредные перекусы...
— А разве у детей есть доступ к холодильнику?! — от удивления у меня брови сами скакнули на лоб. — Он что, стоит где-то в группе?
Я даже оглянулась, чтобы убедиться — не прячется ли за спиной какой-нибудь мини-бар...
— Нет, — Ольга Николаевна скупо улыбнулась, приняв моё поведение за своеобразную попытку пошутить. — Все продукты хранятся на кухне, в подвале. И детей туда не пускают... Но Даша такая непоседа — порой за ней очень трудно уследить.
И все надежды на счастливый финал для этой истории рассыпались в прах.
— Что ж, — я вздохнула, не скрывая разочарования. — Спасибо за честность.
— Не за что, — дежурно откликнулась воспитательница, без труда догадавшись о моих намерениях. — Мне правда жаль, что так получилось.
Я ничего не ответила. Просто ушла. Потому что не знала, что можно сказать. Завернула в административное крыло, расторгла договор и направилась к машине.
— Мила, нам пора, — заглянула в салон.
Вот только сделать безмятежное лицо не сумела. И дочка сразу погрустнела.
— Я не иду в садик?.. — печально уточнила она.
— Нет. Не сегодня. И не в этот, — конкретизировала, не устояв перед соблазном хоть немного её утешить.
— И куда вы сейчас? — воспользовавшись паузой, поинтересовался Александр.
— Домой.
— Подвести?
— Нет, спасибо. Тут недалеко...
— Знаю. Но мне несложно подкинуть вас до подъезда. Тем более что на улице, кажется, собирается дождь, — водитель демонстративно покосился на стремительно темнеющее небо.
— Мы успеем. Спасибо, — ссадив Милу с кресла, я помогла ей выбраться и закрыла дверь, договорив уже в приспущенное окно: — А промокнем — не страшно. Высушу.
— Ваше право, — не стал настаивать Александр. — А что насчёт завтра?
— Завтра я точно не смогу.
— А когда сможете? — не отступал мужчина.
Словно чуял неладное... И не ошибся. Ведь если бы мне было нечего скрывать, ему бы не пришлось вытягивать из меня каждое слово клещами.
— Не знаю. Возможно, никогда, — выдала, взяв себя в руки.
Будто в прорубь окунулась! Открылась через силу... Но Александру оказалось этого мало.
— Мне нужна конкретика, — терпеливо напомнил он.
И меня прорвало.
— Пока не могу сказать, — выплюнула, разозлившись на его дотошность.
Неужели так трудно догадаться, что я не просто так играю в молчанку, оттягивая момент истины? Что у меня есть причины уклоняться от прямого ответа?
— Я определюсь и позвоню вам, — кое-как обуздала эмоции. — Завтра.
— Хорошо, — наконец-то отстал Александр.
Видимо, осознал, что перегнул палку... Или понял, что я на грани. Как бы то ни было, он просто махнул рукой нам на прощание — и уехал. А мы с Милой, погрузившись в свои невесёлые думы, понуро поплелись домой, провожаемые дробным стуком крупных капель по мокрому асфальту.
Не знаю, о чём думала Мила — наверное, о пропущенном празднике — а я морально готовилась к тяжёлому разговору с матерью. Представляла, как сообщаю ей о порядках в садике и прошу взять отпуск или больничный, пока мы не найдём новый. Как она ругается и, основываясь на моих же недавних аргументах, требует поступить правильно. То есть бросить эту пустую затею помочь Наине — всё равно никакого толку от меня не будет. И как я в итоге раскрываю свои подозрения... Которые мама, разумеется, сначала попытается высмеять, но потом, убедившись в моей твёрдости, сменит тактику и согласится уволиться. При условии, что я познакомлю её с другой предполагаемой внучкой. Или хотя бы покажу фотографии, чтобы она получила какое-нибудь подтверждение озвученным фактам... Проблема в том, что мама всегда мыслила глубже меня. И что бы она там ни углядела, да даже если мне удастся уговорить её на эту авантюру без предъявления доказательств, первым её вопросом будет: «А дальше?».
Увы, ответа я не знала. И ни на что не рассчитывала, когда впервые пришла к Дегтярёву. По сути, тогда Катя просто взяла меня «на слабо» — и завертелось... Однако я по-прежнему не могла сказать, чего именно хочу. Какого результата добиваюсь. Чтобы Сергей Михайлович развёлся с Мариной и женился на мне? Смешно. Это же не брак «по залёту». Да и полноценная семья у нас вряд ли получится. А для здорового развития психики подрастающему поколению нужен пример правильных отношений перед глазами. Поменяться детьми? Ещё хуже. Подвергнуть девочек такому огромному стрессу... Ради чего? Да и вообще. Разве я могла отказаться от той, которую воспитывала с младенчества? Растила, как свою...
Нет, нет и ещё раз нет!
Получается, идеальным (и единственно приемлемым!) вариантом было бы навсегда остаться приходящей няней для Наины — и иногда брать с собой Милу. Чтобы её настоящие родители тоже могли с ней пообщаться... Вот только для этого надо было сначала разобраться, кто кому родной! А Дегтярёв чётко дал понять — он не собирается ни помогать мне в моих изысканиях, ни вообще как-то в них участвовать. И я, приняв его правила игры, в принципе, уже смирилась с тем фактом, что в скором времени мне придётся расстаться с Наиной и вернуться к привычной жизни, довольствовавшись знанием, что теперь у неё всё точно будет хорошо... А разговор с матерью должен был перечеркнуть все мои планы. Вдобавок настойчивость, с которой она наверняка будет требовать внести ясность в родственные узы наших семей, рисковала испортить мои отношения с Сергеем Михайловичем — чего я откровенно боялась. Особенно после его недвусмысленных угроз. Иначе бы давно что-нибудь предприняла. Например, в день знакомства с Наиной. Ведь тогда у меня ещё были все шансы незаметно провернуть какую-нибудь аферу. Однако с появлением водителя, который практически везде следовал за мной по пятам, исчезла и эта, последняя лазейка... И потому я упрямо молчала, ничего не рассказывая маме. Но просить её уволиться без объяснений причин тоже было глупо. И жестоко. Так что иного выбора, кроме как стиснуть зубы и прыгнуть с обрыва — в переносном смысле — у меня не оставалось...
