— Мама! — истошный крик дочери застал меня врасплох.

Подскочив, я чуть не опрокинула стол вместе с ноутбуком, за которым работала — и стремглав ринулась в спальню...

— Что случилось?.. — спросила, с трудом вписавшись в дверной проём.

И Мила, мирно сидевшая на диване, радостно повернулась на голос.

— Смотри — папа! — обличающе ткнув в телевизор пальцем, сообщила она.

Похолодев, я медленно подняла глаза на экран, мысленно уже прокручивая в голове непростой разговор с матерью. Потому что никто, кроме бабушки, не мог описать Миле Вадика. А уж показать его было не по силам даже ей! Разве что в интернете какую-нибудь информацию поискать. Ведь фотографий моего несостоявшегося мужа у меня не сохранилось. Ни одной. А без них дочке было бы сложно определить «папу» с первого взгляда... Впрочем, самого Вадика в кадре не наблюдалось. Как и других мужчин, хоть отдалённо его напоминающих. Я специально подождала несколько секунд, чтобы убедиться — однако ни русых, ни светловолосых, ни даже блондинов в поле зрения операторов так и не появилось. И меня чуточку отпустило.

— Где? — выдохнув, уточнила у дочери.

— Вот! — Мила резво спрыгнула на пол, подошла к телевизору и коснулась пальчиком правой фигуры.

Я присмотрелась повнимательнее — на всякий случай, вдруг бывший соизволил перекраситься — но родных черт так и не углядела.

Нет. Этот высокий черноволосый мужчина, дающий какое-то интервью, точно был мне незнаком.

— Зайка моя, ты ошиблась, — сказала, почувствовав невероятное облегчение от данного факта. — Это не твой папа.

— Но мы же похожи! — удивлённо возразила дочка.

Настолько прелестная в своей детской наивности, что мои губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— То, что у вас одинаковый цвет волос, ещё ничего не значит, — я подошла к дивану, села, щёлкнула пультом, вырубив звук — кнопка выключения заедала — и притянула дочь к себе, уткнувшись в пушистую макушку. — В мире это очень распространённый оттенок. Как и карие глаза, — добавила с целью сменить тему.

— Карьи? — Мила мигом заинтересовалась новым словом. — Это какие?

— Карие, — поправила. — Коричневые. Как у тебя.

Однако надолго меня это не спасло.

— А у папы какие глаза?

— Голубые, — сглотнула навернувшиеся слёзы. — Как небо.

— Он туда улетел, да? Потому с нами и не живёт?

Согласиться было бы проще всего. Но лгать дочери я не хотела.

— Нет. Он просто ушёл.

— Почему?

— Это сложно объяснить. Думаю, тогда он был ещё не готов стать отцом.

— А теперь?

— Не знаю. Возможно, и готов. Но не с нами.

— Почему? Ты его чем-то обидела?

Мила как в воду глядела — и мне пришлось со всей силы сжать пальцы в кулак, чтобы не расплакаться.

— Нет. Но он решил, что да — и отказался выслушать мои доводы... А теперь хватит разговоров! — предвосхитив очередной неудобный вопрос, я отстранилась, легонько чмокнула любопытную дочурку в носик и встала. — Пора готовить ужин!

И Мила, забыв обо всём на свете, вприпрыжку побежала на кухню — вероятно, успев знатно проголодаться. А я проводила её глазами, выключила телевизор, бросив прощальный взгляд на соловьём заливающегося мужчину — безумно красивого для политика — и в который раз пообещала себе не засиживаться за компьютером, когда дочь смотрит мультики.

Повезло ещё, что это были всего лишь новости. А если бы криминальная сводка? Мне только убийцы в предполагаемых экс-мужьях не хватало!

***

Естественно, матери я ни о чём рассказывать не стала. К чему тревожить ерундой уставшую больную женщину? Однако сама ситуация весь вечер не выходила у меня из головы. И потому, уложив Милу спать, я, вместо того чтобы заняться переводом, полезла в интернет. Искать фрагмент тех новостей с целью узнать имя красавца. А заодно, чтобы понять, чем таким он зацепил мою дочь. Почему она указала именно на него — и чего ждать в дальнейшем... Ну а в действительности — из банального любопытства и нежелания заниматься делом. Потому что в глубине души знала: выбор Милы пал на этого человека случайно. Ей просто хотелось иметь полноценную семью — как у её друзей с детской площадки... И что самое ужасное, подобная ситуация могла повториться в любой момент! Более того, любознательная дочь наверняка ещё не раз и не два поставит меня в неловкое положение, добавив мне десяток-другой седых волос. Но ради её улыбки я была готова вытерпеть любые неудобства...

Разумеется, видео мне найти не удалось — с эфира прошло слишком мало времени — но благодаря программе телепередач я вышла на тезисную выжимку встречи и выяснила, что на экране выступал Сергей Михайлович Дегтярёв — известный предприниматель, сын владельца нефтеперерабатывающей компании, который недавно получил её по наследству и теперь решил прославиться, ударившись в политику. И неважно, что официально его позиция звучала иначе, более пафосно: помогать простым людям решать их повседневные проблемы. Для чего он всеми силами якобы и пробивался в депутаты. Я всё равно видела его насквозь... Хотя излагал мысли он довольно складно — и меня потянуло почитать о нём подробнее. Желательно — с иллюстрациями. Благо сайтов с интересующей меня информацией было полно.

Выбрав из них самый приличный, минимально отливающий желтизной и предвзятостью, я быстренько пролистала статью, рассчитывая по заголовкам оценить качество её содержания — и замерла, наткнувшись на фотографию Дегтярёва с семьёй.

Он позировал с женой, деликатно обнимающей его за талию — очень красивой жгучей брюнеткой в элегантном платье. Однако привлекла меня не она, а маленькая девочка лет двух или трёх, сидящая на сгибе его руки. Судя по подписи — дочь, ни капли не похожая на своих родителей. Блондинка, в золотых волосах которой солнце высветило несколько рыжих прядок... И перед глазами пронеслись картины пятилетней давности.

***

— Ну и когда ты собиралась мне обо всём рассказать? — усевшись в машину, холодно осведомился Вадим.

До этого он не проронил ни слова, видимо, не желая устраивать скандал на людях. Даже поцеловал меня, приняв из рук медсестры свёрток с мирно спящим младенцем — кареглазым, смуглым и темноволосым, хотя мы с ним оба русые и светлоглазые — и я наивно решила, что всё обошлось... Но нет. Благодушное настроение слетело с него сразу за порогом роддома. Да и прочая шелуха продержалась недолго, превратив самого близкого и дорогого мне человека в незнакомого постороннего мужчину.

— Я не знаю, как так получилось, — вздохнула, приготовившись бороться до последнего. — Врач сказала, такое бывает, когда организм матери вырабатывает много меланина...

Однако Вадим слушать мои оправдания не захотел.

— Значит, никогда, — тронувшись, резюмировал он. — Ну и кто отец? Хотя какая разница. Я твоих однокурсников не знаю и знать не хочу. А больше ты ни с кем не могла замутить.

— Да не мутила я ни с кем!

— Правда? — иронично хмыкнул Вадим. И через зеркало кивнул на автокресло: — Как тогда это объяснить? Мутацией?

— Нет! Это временный эффект. С годами она должна посветлеть...

— Предлагаешь подождать до её совершеннолетия? — язвительно парировал Вадим.

Но я не сдалась.

— Полгода-год. А глаза полиняют ближе к половому созреванию...

— Кожа тоже слезет? Как у змеи?

— Не совсем. Но её тон сменится раньше всего, потому что это младенческая желтуха...

— А если нет? Что прикажешь мне делать? Всю жизнь обеспечивать чужого ребёнка?

— Это твой ребёнок.

— Конечно.

Сарказма в его словах было не занимать — и я решила зайти с другой стороны.

— Серьёзно. Медсестра мне всё объяснила. Смотри. У меня зелёные глаза. Чтобы получить такой цвет, нужно смешать серый и желтоватый. А жёлтый — это оттенок карего...

— Вот только за дурака меня не надо держать! — опять вставил Вадим. — Основы генетики я ещё из школьного курса помню.