— Вы ей всё рассказали?! — меня прошиб ледяной пот.

— Она не оставила мне выбора, — усмехнулся Сергей Михайлович. И тотчас, видя, как я побледнела, добавил: — Не волнуйтесь, к вам у неё нет никаких претензий. Я убедил её, что молчание было моим условием при приёме на работу. Полная конфиденциальность, все дела... Принял, так сказать, весь удар на себя.

И у меня по телу разлилось умиротворяющее тепло.

Пожалуй, Катя была права. Дегтярёв — замечательный мужчина. Почти идеал. Особенно если опустить некоторые неприятные детали... Вот только моим он, увы, не был. По сути, Сергей Михайлович вообще не имел ко мне никакого отношения. И потому я в упор не понимала, чем вызвана вся эта забота.

— Но зачем вы это сделали? Защитили, хотя были совсем не обязаны?

— Мне показалось, у вас с матерью натянутые отношения. Иначе вы бы сразу поделились с ней своими подозрениями. Ещё до того, как собрались ко мне. Вот я и решил оградить вас от лишних переживаний. К чему тревожить и без того измученную беременную женщину?

И всё встало на свои места.

— Да. Действительно, — печально вздохнула я, вновь погрузившись в апатию. — Спасибо вам. Жаль, что теперь это всё уже неактуально.

— Почему? Актуально. Притом больше, чем когда-либо.

— Вы шутите?..

— Отнюдь. Один раз стресс уже вызвал у вас обильное кровотечение. К чему вам повторение?

— Но если ребёнка нет...

— С чего вы взяли? Да, угроза выкидыша существовала, но сейчас она устранена. Ситуация стабилизирована, плод не пострадал. И если в дальнейшем вы будете соблюдать все рекомендации врачей, то через семь месяцев родите здорового малыша... Кстати, насчёт родов, — не дав мне толком порадоваться, добавил Дегтярёв, наконец-то добравшись до сути. — Похоже, я напрасно сомневался в отцовстве. Мне следовало сразу принять это за правду. Ещё в обсерватории. В связи с чем я всей душой молю вас меня простить. За всё — за несдержанность, холодность и прочие неудобства. И очень надеюсь, что в будущем вы позволите мне участвовать в жизни сына...

— Сына? — прервав собеседника, переспросила я. — Вы уверены, что это будет мальчик?

— Да. Я это точно знаю.

И меня осенило:

— Вы сделали тест на родство! Без моего ведома!

— Потому что вы были несколько не в том состоянии, чтобы предоставить осознанное согласие на проведение данной процедуры. А уж письменное и подавно.

— То есть вы попросту воспользовались ситуацией? Понимая, что в норме я бы никогда не пошла на такой риск?

— Да не было никакого риска!

И возмущение сменилось испугом.

А вдруг он соврал, и на деле ребёнка во мне давно нет и в помине?

— Я должен перед вами покаяться, — выдал Дегтярёв, подтверждая мои худшие опасения. — Я вас обманул.

И меня опять бросило в холод.

— Нет-нет! — догадавшись, что перегнул палку, успокаивающе воскликнул Сергей Михайлович. — Вы по-прежнему беременны, не волнуйтесь. Речь о самом тесте. Я скрыл от вас тот факт, что есть ещё один метод диагностики. Неинвазивный, по крови матери. Им мы и проверили ваши слова.

Облегчение оказалось слишком велико, чтобы я смогла задать какой-нибудь уточняющий вопрос. Впрочем, Дегтярёву и самому явно хотелось выговориться. Поэтому брать себя в руки мне не пришлось.

— Вас, наверное, интересует, почему я не предложил этот вариант сразу, — почти без паузы продолжил он. — Это ещё одна вещь, за которую мне следует извиниться. Я вам не доверял и таким образом планировал понять, насколько вы искренни... Но не учёл, что о втором методе вам могло быть просто неизвестно. И в итоге пришёл к выводу, что вы затеяли какую-то игру. Единственное, я никак не мог понять, с кем вы заодно: с Вадимом, с Мариной или всё-таки преследуете личные цели. А так как самостоятельно, на основе имеющихся данных, разобраться у меня не получилось, я решил пойти на поводу у Вадима и позволил ему провести это дурацкое слушание. Чисто чтобы прояснить мотивы участников процесса и пролить свет на ситуацию. Тогда мне показалось это отличной идеей. Всё равно одной поездкой в суд нам бы отделаться не удалось. А значит, и риски получить неисправимые негативные последствия практически отсутствовали... Я ещё никогда настолько сильно не ошибался! И чувствую себя бесконечно виноватым перед вами. Но если бы у меня не было сомнений в вашей беременности, если бы я знал, кем вам приходится Вадим, я бы в жизни не допустил, чтобы дело зашло так далеко! Честное слово! Но вы же даже к врачу не обратились! По крайней мере, Александр мне ничего подобного не докладывал... Почему?

— Времени не нашлось, — я пожала плечами. — Чувствовала я себя вполне сносно, а девочки требовали много внимания и ухода. Обделить ни одну из них я не могла. Да и Наину подводить не хотелось. Она же с таким трудом ко мне привыкала! Частые длительные отлучки — а после постановки на учёт в женской консультации по месту жительства они стали бы регулярными — могли негативно отразиться на лечении. А обращаться в платные клиники поблизости я не рискнула.

— Денег пожалели?

— Побоялась, что выкину их на ветер. Ведь моё положение в вашем доме было очень шатким...

— Вы меня удивляете! В вашей ситуации поступить подобным образом было ужасно недальновидно. Поистине преступная беспечность. Нет, самопожертвование — это, безусловно, прекрасно. И ответственность — хорошее качество. Но я и предположить не мог, что вы поставите благополучие Наины выше своего здоровья. Вы же мать! И должны понимать, какую важную роль играете в жизни Милы. А что, если бы беременность оказалась внематочной? И с вами произошла бы беда? Что стало бы с девочками? На чьём они остались бы попечении? Марины? Вашей матери? Моей? Или, быть может, Вадима? Выбор системы порой непредсказуем. А мне в тот момент он был бы глубоко безразличен. Я бы не стал препятствовать никому из кандидатов. И в участники тоже бы не записался. Пальцем бы не шевельнул! Кроме, пожалуй, варианта с каким-нибудь детдомом... Ну а вздумай они бороться за опеку, преспокойно наблюдал бы за их вознёй с расстояния пары сотен километров. Потому что для меня ничего бы не изменилось. Без вашего участия правда была бы до сих пор погребена под толстым слоем лжи. А без неё я бы по-прежнему пребывал в отнюдь не счастливом неведении... Ну да ладно, — Дегтярёв резко себя оборвал. — Хватит мусолить эту тему. Сам хорош. Подверг вас такому стрессу... Скажите лучше, что помешало вам рассказать, что Вадим — ваш бывший ухажёр?

— А вы бы мне поверили? — горько усмехнулась я.

— На слово? Вряд ли, — Сергей Михайлович секунду поколебался. — Но подозрения насчёт лояльности Вадима ко мне в голову бы однозначно закрались. И в клинику мы бы точно съездили. И тест бы провели. Безопасный. После чего считать вас пособницей Марины я бы наверняка перестал. А там бы ещё что-нибудь вскрылось... В принципе, подобные вещи легко отслеживаются. Особенно если знать, где искать... И кстати, вам очень повезло, что мои люди не сумели откопать ничего, что связывало бы вас с Вадимом. Никаких свидетельств ваших отношений. Плохо сработали. И это к лучшему. Если бы они сообщили мне о вас с Вадимом раньше, доверие к вам у меня упало бы ниже плинтуса. И как Вадиму удалось столь качественно затереть все следы?..

Вопрос был адресован не мне. И вообще, являлся, скорее, риторическим. Но я не смогла удержаться от ответа:

— Никак. Мы с самого начала старались не афишировать наши отношения.

— И я даже догадываюсь, почему, — хмыкнул Дегтярёв. — У Вадима очень влиятельные родители.

— Вы с ними знакомы? — невольно заинтересовалась я.

— Больше заочно, чем шапочно. Виделись пару раз на благотворительных мероприятиях.

И меня опять охватила грусть.

— А я — нет. Совсем. Хотя воспитывала их внучку. Должна была воспитывать.

— Вы ничего не потеряли.

На этом тема себя исчерпала, и в палате снова наступила тишина.

— Так что насчёт моего предложения? — выждав минутку, напомнил Дегтярёв. — Вы не против обосноваться у меня в особняке с перспективой занять место его хозяйки, но без каких-либо гарантий и обязательств? Мне бы очень хотелось стать сыну полноценным родителям. И девочкам тоже. Конечно, с ними начать с чистого листа уже не получится, но повлиять на ситуацию ещё можно. И если вы дадите мне шанс всё исправить, показать себя с лучшей стороны, я буду вам очень благодарен. Естественно, у нас может ничего не получиться. Например, если мы попросту не сойдёмся характерами. Я всё понимаю. И потому не настаиваю на немедленном узаконивании наших отношений. Чтобы мы всегда могли вернуться к варианту с совместной опекой.