Баст что-то несогласно рыкнула, но её детишки тут же завопили, заглушая её слова, умоли не вставать и не преследовать Люцию. Умоли не оставлять их.

Боль кольнула в грудь.

— Я позову лекарей, — пробормотала десница и двинулась в путь, прочь из джунглей, прижимая к сердцу драгоценную мисочку с водой.

Она не запомнила дорогу назад, не запомнила, как несколько раз споткнулась на торчащих из земли лианах и раз упала, едва не расплескав всю жидкость. У неё перед глазами плясали тёмные круги, голова кружилась, раненое плечо онемело, шрамы дёргало. Реальность всё больше походила на бред. Ноги заплетались.

Возможно, у неё началась лихорадка. Возможно, сказалась потеря крови и переутомление. Возможно, рана от когтей оказалась слишком серьёзна и сведёт её в могилу. Возможно…

Но дойти до Далеона и вручить ему свободу она обязана. Только эта мысль и продолжала толкать её вперед и крепко прижимать к себе кокосовую половинку.

Начало смеркаться, когда Люция ступила на прохладный песок. Звероморфы с караванами переместились ближе к границе леса и зажгли факелы да костры. Они все пристально всматривались в темнеющие заросли, и стоило фарси выступить из них — разразились возгласами. Удивлёнными, радостными или просто бессмысленными.

Темнеющее зрение девушки выхватило из шерстистой толпы знакомое бледное лицо с синими очами и черными вихрами на голове, словно он солнце, а она — подсолнух, что всегда следует за ним.

Далеон… Он хотел кинуться к ней, но его грубо придержала за плечо чья-то полосатая лапа и заставила опуститься на колени, в позе рабской покорности. Словно Люция госпожа, а он просто какой-то крестьянин, пришедший просить её милости.

Мысль позабавила и вызвала тонкую улыбку на устах, но усталость тут же её смыла. Люция доковыляла до своего короля в абсолютном молчании, только пламя факелов трещало.

Замерла. Обвела взором толпу, взирающую на неё с жадным нетерпением, посмотрела на глоток, оставшийся в кокосовой скорлупке, на подошедшего сына Вожака. Она забыла что-то. Что-то важное…

— Напои его, — сказал Гор и взглядом указал на коленопреклонённого короля. — И он станет твоим мужем.

Брови Люц взлетели на середину лба.

Далеон глядел на неё с легким испугом, неподдельной тревогой, затаившейся во взоре, и легкой печалью. Жилка на его крепкой мраморной шее билась нервно, ноздри раздувались, чуя запах крови, пота и пыли, губы идеальной формы пересоли. Он судорожно лизнул их, стиснул кулаки и отвёл взгляд. Такой безнадёгой от него пахнуло, что у Люц сердце защемило.

Далеон решил, что она передумала его спасать. Что она настолько не хочет, чтобы он был её мужем даже фиктивно, что Люция оставит его в лапах звероморфов. Бросит, не закончит обряд, сойдёт с дистанции на последнем шаге к финишу.

Но он ошибался.

— Посмотри на меня, — хрипло приказала она королю. Юноша перемялся на месте, глянул на неё неуверенно и тут же снова уронил взор. Болезненная морщинка пролегла меж его бровей.

Люция шумно вздохнула. Поднесла к своим губам чашу, опрокинула залпом, под охи окружающих, откинула скорлупку в сторону, схватила Далеона за подбородок освободившейся ладонью и требовательно поцеловала.

Синие очи изумлённо распахнулись, рот приоткрылся, и девушка влила в него воду. Кадык дёрнулся, глотая. Безвольные губы дрогнули и пришли в движение. Поцелуй начинался робко, неуверенно, словно Далеон боялся, что она оттолкнёт его, отвергнет в любой момент и причинит боль. Люц не собиралась. Не в этот раз.

Она стала напористее, скользнула языком по его клыкам, и король сорвался с цепи. Накинулся на её губы со всем остервенением и жаждой, в которой она сама себе недавно призналась.

Люция поработила Далеона. Так, как он поработил её.

Это ужасно? Или прекрасно?

Насколько она извращена, если мысль владеть кем-то без остатка, быть предметом чей-то одержимости приводит её в восторг?

От мыслей её отвлек настойчивый зов:

— Люция! Люц! — её трясли за плечо. — Что с тобой? Не теряй сознание. Слышишь?!

Девушка поморщилась от резкой боли, отозвавшейся а ране, и с удивлением обнаружила что полулежит на коленях Далеона. Совсем не помнила, как на них оказалась, а король таращился на неё дикими глазами, трогал пульс. Перепуган не на шутку.

Точно!..

— Лекаря, — прохрипела она. — Там Баст в лесу. Ранена. И дети… Лекаря…

Далеон что-то отчаянно прокричал в толпу. Поднялась суматоха, всё зашумело, завертелось, и Люция потеряла сознание.

Люция барахталась в мутном кошмаре, как в вязком болоте, пока тупая боль в плече не выдернула её на поверхность.

Глаза фарси распахнулись и уставились в деревянные своды лекарского шатра. Она всё ещё в лагере звероморфов. Жива. Даже двигается. Неплохое начало. Но тревога от недавнего дурного сна не отпускала. Сердце колотилось, как после быстрого бега, туника, пропиталась потом и холодила спину.

Люц ощутила движение подле себя и резко села. Боль тут же пронзила рану, исказила в гримасе лицо, но девушка оттолкнула всё это, пытаясь нащупать на подстилке и под подушкой кинжал.

Нет. Здесь тоже. Пусто.

Страх передавил горло. Люция из тех, кто от ужаса не может даже пикнуть не то, что завопить.

Она шумно дышала и металась испуганным взглядом по комнате. Надо найти оружие. Надо… А зачем? Не помнила. Не могла объяснить. Просто чувствовала, что в опасности. Что нужно бить или бежать.

Она попыталась встать на колени. Слишком медленно, неуклюже, через «не могу», о котором вопило побитое тело, и застонала. Кто-то осторожно, но непреклонно придержал её за здоровое плечо, вызвав у Люц паническое желание вывернуться, укусить, освободиться.

— Куда? — прозвучал удивлённый и встревоженный голос. Знакомый. Люц встретила пару синих глаз, таких же, как у неё, пробежала взором по резкой линии скул, тонкому носу, запнулась о чувственный изгиб губ и снова взволновалась. Уже по другой причине. — Лежи. Здесь мы… в безопасности. Пока.

Люция тяжело выдохнула и отвернулась, пряча за распущенными волосами заалевшие щёки. Далеон попытался уложить её обратно, но десница перехватила его руку и покачала головой:

— Не надо. Лучше расскажи, что случилось, пока я… пока я спала.

— Ну-у, — протянул король с не слишком довольным видом, однако послушно перестал давить. — Баст с детьми нашли и успели подлечить. Она бессмертная, как все террины, так что несколько дырок в боку для неё — ничто, за неё не беспокойся. А вот тебя не слабо потрепало. Синяки по всему телу, ссадины, а больше всего досталось правому плечу. Каиру пришлось накладывать швы. Глубокая рана от когтей поверх совсем свежей... В таком состоянии глупо и опасно было состязаться со звероморфом. Почему ты никому не рассказала, что уже ранена? Почему мне не сказала?! — возмутился он и вдруг невесело усмехнулся: — А собиралась ли?

Люц с преувеличенным интересом разглядывала свои ногти, обстановку, что угодно, только не господина.

— Не собиралась, — понял он и сжал кулаки до трясучки. Рыкнул: — Я настолько не заслуживаю твоего доверия?! Так невыносима мысль — показать мне свою слабость? Ты думаешь, я бы воспользовался этим? Причинил вред? — он горько хмыкнул и мотнул головой, словно в неверии. — Высокого же ты обо мне мнения!

— Хватит! — оборвала Люция и воззрилась на него гневно. Юноша отвечал не менее свирепо. — Дело не в тебе. Просто… Просто времени на это не было. Надо было спасать тебя из лап львицы, спешить обратно в замок. Не до возни со мной и моими травмами. Не до пустых разговоров.

Она привстала на колени. Бинты натянулись и неприятно стиснули раны. Тонкое шерстяное одеяло соскользнуло, и Люц заметила, что вся её верхняя часть от запястий до рёбер покрыта бинтами. И какой-то мазью. Фарси чуяла от себя лёгкий запах трав.

Голова закружилась, накатила тошнота. Десница тронула себя за лоб и прикрыла веки.

— Сколько я валялась в отключке?

— Не долго, — проворчал Далеон, скрестив руки на груди. Всё ещё дулся. — Пару часов. Сейчас ночь.