— Ясно, — сказала десница, чувствуя, что отогревается. Но на душе было гадко. Муторно. Тяжко. — Значит, только мы?..

Химера поджала губы и кивнула.

Люция зажмурилась, стиснула зубы, сжала кулаки до трясучки, до боли и медленно выдохнула.

— Едем, — дернула подбородком в сторону белой лошади. — Надо найти место для ночлега. Укромное. И без хищников поблизости.

Сесиль без вопросов проследовала за ней. Обе девушки взобрались в седло и двинулись в путь в тяжёлом молчании.

*

Найти укрытие не сложно, когда один из вас — дриада. А если точнее — химера с магией дриады. Растения подсказали ей самый безопасный маршрут, да ещё и привели к заброшенной пещере какого-то медведя или «низшего» террина.

И теперь девчонки седели по разные стороны от костра и грели озябшие конечности.

— Я думала, террины не страдают от холода, — заговорила Люция, с интересом рассматривая перекошенное от муки или удовольствия лицо Сесиль в отблесках пламени.

Лэра фыркнула.

— Это касается только исконно северных народов, вроде деймонов. Ну, или тех, у кого на родине бывают заморозки: сильфы, звероморфы. Дриады, чьи силы я переняла, теплолюбивы и предпочитают жить в тропиках, или около того.

— Вот как. Но знаешь, что странно?.. — Люция нахмурила брови.

Химера напряглась.

— Ну?

— У вас с братом одинаковые способности. Или мне только кажется? — Она затараторила: — Я знаю, вы близнецы, но способности всегда уникальны. Тем более вы «сделанные», а не рождённые. Донорские кристаллы должны были быть разными…

— Да, — оборвала её Сесиль, прижала к груди колени и уставилась в огонь. — Должны. Папаша выбрал для нас самые жирные кристаллы из перечня. С разной магией. Мне планировали отдать способности какого-то сприггана, мага камней. Папик посчитал это полезным для рода: Орфей будет выращивать хозяйственные культуры и сады, я же буду строить нам дома и замки. И его не волновало, что мне не хотелось получить в придачу козлиные ноги, — она криво усмехнулась. — Плакала, конечно, истерила, жаловалась маме, а в ответ слышала лишь: «Делай, как велит отец» или «Отец знает, как лучше». М-да… В общем, наступил тот решающий день…

Нам по двенадцать. Мелкие совсем. Стоим, держась за ручки, в бальном зале, напротив Магнуса. Трепещем от волнения и, чего таить, страха. Впервые увидели Императора вблизи, да и перспектива неудачной трансформации, а соответственно — смерти, не добавляла радости.

Мы были молоды, да. Детям проще принять магию и перестроиться под неё. Но некоторые факторы всё осложняли… Например, величина кристаллов (из-за жадности отца); наш, всё же ближе к подростковому возраст, и… нежелание принять силу. Я уж точно не желала. Ни рога, ни копыта. И, скорее всего, умерла бы, но случилось… то что случилось.

Орфей вызвался пройти обряд первым. Он видел, в каком я ужасе. Решил подать пример. Сжал мою холодную ладошку и смело шагнул в центр зала. Я от переживаний все ногти искусала, даже не запомнила толком все церемонии. Просто: вот он стоит, вот подходит к нему Магнус с камнем в кулаке, что-то говорит, камень сияет, а вот брат уже корчится на полу.

И я срываюсь к нему, несмотря на крики взрослых и попытки задержат меня. Падаю возле него на колени и вижу, как светится в его груди нечто. Уже не кристалл, нет. Светло-зелёная… звезда. Да. Размером с кулак.

Я как-то стразу поняла, что это она причиняет ему боль. От этой «звезды» шёл жар, он проникал в его вены, плоть, кости. Выжигал изнутри. Медленно, неотвратимо.

Орфей умирал. Я чувствовала это.

Расплакалась. Прижалась к его груди изо всех сил, обняла крепко-крепко и стала молиться сначала Духам, затем этой светящейся штуке в нём, чтобы она не убивала, отпустила его. Даже предложила себя взамен. И тогда…

— Что? — пауза затянулась, а Люцию грызло любопытство.

— Этот «свет» потёк в меня, — задумчиво вымолвила Сесиль. — Я забрала часть силы Орфея. Или, скорее, она поделилась между нами. Не знаю насколько поровну. И пусть мы вышли слабее, чем другие химеры или террины, я рада.

— Конечно, — важно закивала Люция. — Ведь не пришлось становиться на козьи ноги.

Сесиль звонко рассмеялась, десница подавила улыбку.

— Ладно, давай ложиться спать, — фарси улеглась на расстеленный плащ. — Завтра нам ещё Далеона спасать.

Люция умела передвигаться по замку тихо, словно тень. Этому способствовала мягкая подметка сапог и её лёгкая походка.

Но усталость брала своё.

Она в очередной раз засиделась за документами допоздна. Полночь давно минула, факелы не горели, по коридорам гулял лишь сквозняк, похлопывали на ветру гобелены, шуршали гардины.

В руке десница держала подсвечник с зажженной свечой. Свет от неё шёл слабый, но в абсолютной темноте огонек выделялся, как звезда на ночном небосводе.

Поэтому, зайдя в крыло Императрицы, Люц сразу заметила, кто ещё в замке не спит в столь поздний час.

Слуга с увесистой шкатулкой — и свечой на этой самой шкатулке — чеканил шаг к новым покоям Делеона.

— В чем дело, несс? — подошла Люция, положив свободную ладонь на гарду мизерикорда на бедре. — Рабочий день давно окончен.

— Сиятельная десница! — вздрогнул мужчина и чуть не выронил поклажу. — Его Величество велел принести его украшения.

— Так поздно? — Люц скептически выгнула бровь.

Пожилой слуга пожал плечами с видом: «Пути высокородных неисповедимы!».

— Ясно, — бросила девушка и глянула на двустворчатую дверь, из-под которой лился тусклый свет. — Давай мне эту штуку. Отнесу. Можешь быть свободен.

— Спасибо, Сиятельная! Спасибо! — с воодушевлением закивал мужчина и вручил ей свою тяжкую ношу. Люция охнула от веса шкатулки, шрамы на левой руке тут же потянуло, но она проигнорировала боль. Не успела моргнуть пару раз, как лакей уже растворился во тьме коридора.

Девушка отставила подсвечник на столик возле двери, приоткрыла шкатулку и хмыкнула:

— Да уж.

Задула фитиль и, толкнув створу ногой, вошла в гостиную.

У напольного зеркала возле камина стоял Далеон и, пыхтя, пытался сделать серебристой серьгой второй прокол в мочке.

— Какая бесполезная трата близара.

Рука его дрогнула, серьга с подвесками упала, звякнув об пол. Далеон выругался и наклонился за потерей.

— Пришла нудеть? — спросил сухо.

— Пришла узнать, почему не спишь. Вижу, как обычно маешься дурью. Зачем тебе ещё проколы? Близар же жжется, а раны не заживут, пока не вытащишь его. — Поставила на стол шкатулку и подразнила с улыбкой: — А-а-а, поняла, ты мазохист?

— Ха. Ха, — холодно отозвался юноша. — Считаешь себя остроумной, Люция? А-а-а, понял, это твоя больная фантазия?

— Как знать, — игриво пожала плечом и раскрыла деревянную шкатулку. Серебристо-голубые колечки, гвоздики и драгоценные камни таинственно мерцали в редком свете канделябров.

У Далеона полно украшений. Серебро, золото, минералы — на любой цвет, вкус и настроение. В этом ларце одних серёг из «голубой стали» не счесть. У Люции же даже уши не проколоты, что говорить о количестве побрякушек в скромной старенькой шкатулочке — раз-два и обчелся.

Самое дороге, что имелось — защитные чётки с сапфирами, которые ей когда-то подарил Магнус. Она их больше не носит: нет особо смысла, да и о покойном императоре лишний раз не хотелось вспоминать.

Любое его упоминание отзывалась в груди тупой досадой, а в метке-клятве — жгучим уколом.

— Так я услышу ответ? — она выпрямилась и посмотрела на короля. Он фыркнул, вытащил из горки драгоценностей серьгу-кольцо с вострым кончиком, отвернулся к зеркалу и снова принялся целиться чуть выше уже «украшенной» мочки. Хотел соблюсти симметрию.

— Я делаю это в память о родных. Отец, дядя, брат… друг. Не хочу забывать, чем может кончиться грызня за власть. Не хочу повторить это. И хочу помнить, — он поймал в отражении взгляд Люции, — из-за кого всё случилось.

Она вцепилась в волосы на его затылке и рывком притянула к себе. Грудь прижалась к спине, губы мазнули по острому уху, злое дыхание обожгло до мурашек.