Но деньги — хоть какое-то утешение. И если они будут у неё, то не прогорят на организации очередного бессмысленного бала и, быть может, Далеон перестанет так активно разбазариваться на подарки фавориткам.

В кабинет ворвалась Латиэль, едва не снеся створи с петель. Краснощёкая, взволнованная и

красивая

наглая.

Н-да, этого не отнять.

— Мой Повелитель! — воскликнула она, глядя на Люцию. А потом поняла, что немного ошиблась направлением и развернулась к сидящему к ней спиной королю. — Мой Повелитель!

— Внимаю! — тем же высокопарным тоном отозвался он и усмешкой развернулся в кресле.

— О, как я счастлива услышать об Отборе! Пусть чаянья мои вас не обременят. Но, горе, горе, коли не попаду туда! Я с вами быть хочу, владыка, уста лобзать…

Она расцеловала ошалевшего короля в щёки и уселась на край стола, чинно сложив ладони на коленях.

— …увы, мне не позволят: покамест мы не столь близки. Доверья вашего ещё я не снискала, но ведаю — сие исправно. Отбор поможет нам сойтись, я верю — на всё лишь ваш каприз.

— Этот Отбор… — нехотя начал Далеон.

Лати выставила ладонь.

— Молчите, знаю! Сегодня слышала чуднейший слух: десница с ревности напала на ту, что сердце ваше поневоле взяла. По замку лэру ту искали, желали довершить начало… Но слухи часто привирают, — сильфида потупилась и захлопала ресницами. — Уверена, меня искали вы просто так. Но ночью так я растерялась, что к вам явиться побоялась.

— Невероятная, ваша уверенность бьёт наповал! — отозвался Далеон, глядя на неё во все глаза, Латиэль зарделась. Он взял её ручку и расцеловал. — Я в восхищении, к ногам бы вашим сейчас упал, да не хочу заляпать брюки!..

— В кашице мозга моего, — закончила Люция и прорычала: — Хватит говорить стихами, мы не в пьесе! Да и рифмы у вас — тьфу! — дешёвка!

Её проигнорировали.

Король смотрел на сильфиду так, словно она его божество. Лицо сияло, на губах блуждала улыбка, грудь вздымалась через раз, точно он боялся случайно потревожить её. А Люция холодела изнутри.

Что он делает? Почему? Неужели он всерьёз увлёкся этой лживой и недалёкой мымрой Латиэль Ви-Дэлиз?!

Взор же девицы не выражал и толики его слепой влюблённости, только самодовольство и злое торжество.

Это-то и отрезвило Люцию.

— Ваше Величество? — с тревогой окликнула она. — Далеон!

Юноша тряхнул головой, точно сбрасывал сон и, скривившись, схватился за висок.

— Что-то мне… — пробормотал. Слепо поглядел на напряжённую Люц, проморгался и встал. — Мне нужно идти.

Она хотела спросить: «С тобой всё в порядке?».

Искренне желала знать. И помочь.

Но не решилась при посторонней.

Особенно когда та смотрена на неё с видом: «Какого тырха, ты ещё здесь?».

Далеон взял со стола чистый лист и прихватил перо.

— Куда? — опешила фарси.

Король криво усмехнулся.

— Может, напишу какой-нибудь дурацкий указ, чтоб добавить тебе головной боли? Как начёт — обязать всех придворных носить шутовские колпаки и красные носы? — спросил он уже у дверей.

— Я провожу вас! — спохватилась Латиэль.

— Нет! — строго отрезала десница. — Поговорим, лэра.

Шаги гулким эхом отдавались от каменных сводов. Факелы трещали на стенах, но стоило стройной фигуре в темном плаще пройти мимо — с протестующим шипением гасли, как от шквального ветра.

В коридоре, что вёл в крыло Императрицы, становилось всё мрачнее, холоднее и страшнее.

Первыми незваного гостя заметили стражники:

— Стой! Кто идет?

Девушка остановилась двух шагах от преградивших вход рыцарей и приподняла глубокий капюшон, чтобы они смогли уловить очертания лица и блик улыбки.

— Л-лэра Диметрис? — растерялся один и покраснел щеками. — Давно вы не заходили. У вас какое-то дело к Его Величеству? Вынужден огорчить: никого кроме десницы впускать не велено.

— Какая «Диметрис»? — выпучил глаза второй. — Обкурился перед сменой что ли? Это же лэра Веста Агриди, дочь виконта и фаворитка короля! — воскликнул и смущенно глянул на названную: — Простите, лэра, Её Сиятельство запретила кому-либо посещать короля.

— Ну, пожалуйста! — с мольбой промурлыкала девушка и приблизилась к тому, кто назвал её Вестой. — Я совсем ненадолго. Просто хочу кое-что передать Его Величеству! Это же совсем быстро. И мы никому не скажем. А я…— томный взгляд снизу вверх, тонкий пальчик скользит по пуговицам мундира стража; он сглатывает. — Я отплачу.

— Что здесь происходит? — раздалось грозное у неё за спиной.

Лэра гневно поджала губки, нахмурила бровки и не спеша обернулась. Ещё один стражник — видимо, патрульный — присоединился к ним.

— Лэра Агриди хочет попасть к Его Величеству, — сдал её юный рыцарь, обделённый вниманием.

Девушка стиснула зубы и сунула ладонь за пазуху плаща.

— Лэра Агриди? — удивился мужчина. Затем подступил ближе, нахмурился, присмотрелся и резко выпрямился. — Вы что, раздолбаи, бухали на посту?! Уже начальство не узнаете? Это же Люция Грейван, сиятельная десница нашего короля и сестра Виктора! Пропустите её немедленно!

— Ч-что? — опешили оба. Переглянулись. — Погодите…

Не дожидаясь, когда осознание отразится на их лицах, девушка закрыла нос краем плаща и бросила мужчинам в лица горсть блестящей пыли. Они схватились за мечи, но сделали вдох, закатили глаза и рухнули, как подкошенные.

Лэра вздрогнула от грохота, воровато оглянулась на пустой проход и не стала мешкать: толкнула дверь и вошла в главный коридор.

Дошла до самой крайней двери, скинула капюшон, глубоко вдохнула и толкнула створки.

Далеон сидел за письменным столом у окна, попивал воду из хрустального кубка и печально смотрел на заснеженный двор, далёкий лес и ледяные пики высоких крепостных стен, за которыми начинался сверкающий огнями город.

Ночь правила над замком. Ранняя, как бывает в Ригеле зимами, и темная.

Единственным источником света в комнате были тусклые фонари с улицы.

— Кто здесь? — сразу уловил чужое присутствие король с чутким слухом. Обернулся.

— Это я, мой Повелитель! — проворковала девушка, выходя из тени и распахивая руки, точно для объятий.

Король разглядывал её пару секунд в недоумении и недоверии.

— Люция? — он не глядя убрал лист бумаги в ящик стола, туда же скинул перья. — Не ожидал тебя увидеть. Думал, ты будешь работать сегодня допоздна. Что-то случилось?

Губы десницы на миг неприязненно скривились, но тут же расслабились.

— Я хотела извиниться, — сказала она и двинулась к Далеону. — Я… вела себя, как дура, и, кажется, была излишне резка. Сам понимаешь — работа, политика, бесконечные стрессы. Прости…

Далеон затаил дыхание. Она остановилась в шаге от него, отвела взор и потерла серебристое колечко с камушком на безымянном пальце.

— Прости за всё, что сделала. Я… ревновала, — шумный вздох, стыдливый румянец, решительный взгляд глаза в глаза. — На самом деле я люблю тебя, Далеон.

Король думал, что его сердце выскочит из груди — так сильно и часто оно билось. Под рёбрами потеплело. По венам, словно яд, побежало упоительное счастье и робкая надежда, которая с каждой секундой крепла и разгоралась всё жарче.

— Ты лжешь, — с трудом вымолвил он, боясь дышать и моргать. Боясь, спугнуть, развеять этот безумный морок.

— Нет, — с улыбкой возразила Люция и положила ладонь — тёплую и такую реальную! — ему на грудь.

Далеон крепко сжал её пальцы и тяжело сглотнул.

— Тогда это сон?

— М-мм… — задумчиво протянула она и с лукавой улыбкой потянулась к его дрожащим губам. — Сомневаюсь.

Их уста встретились в нежном поцелуе, но он тут же перерос в крепкий, жадный, упоительный.

«Что-то не так» — вспыхнула мысль, но её тут же сбил юркий язычок, скользнувший в его рот и сильные тонкие пальцы вцепившиеся в локоны.

Какая умелая… Но с кем и когда Люция успела натренироваться?!

Далеон хотел отстраниться, чтоб закатить скандал и пообещать расправу над всеми её любовниками, а особенно над этим недоорком Аттисом!