Люция перевернулась на бок, свернулась в комочек и крепко уснула с улыбкой на губах.

Впервые за несколько месяцев она вновь ощутила себя в безопасности.

Проснулась резко, как от выстрела. За окном маячил тусклый день, время на напольных часах давно перевалило за двенадцать. По ощущениям Люция выспалась, а ещё…

Проспала!

— Тырф хэк!

Она подскочила с кушетки, уронив шерстяной плед, которым кто-то заботливо прикрыл её голые ноги. Скорее всего — Виктор. Гад такой! Специально ведь не разбудил! Из лучших побуждений. Заботиться о её здоровье.

Но ведь дела сами себя не сделают!

Ей теперь, что? Сидеть за документами до завтрашнего утра?!

В быстром темпе Люция заскочила в свою спальню, умылась, сменила бинты, переоделась и, попросив слугу найти ей Виктора, побежала в Императорское крыло.

Ступив на нужный этаж, фарси отдышалась, поправила причёску, расправила плечи и гордой птицей понесла себя к кабинету возле Зала Заседаний Совета. По идее, там за делами должен куковать король, а по факту — до королевства есть дело только Люции, и с каждым новым скандалом с Далеоном она убеждается в этом лишь сильнее.

Ну и что он вечно бесится? Экая невидаль — брак по расчёту!

Люция и для себя что-то такое планировала: новый статус обязывает вступать в супружество с умом, но как-то всё затянулось… заглохло… И где это видано, чтобы «правая рука» выходила замуж раньше правителя?

Да и некогда ей кандидатов рассматривать да на свидания ходить!

— Только проснулась и сразу в бой? — невесело усмехнулся Виктор, тенью выросший позади её.

— Я б с радостью ушла в отпуск, но сам знаешь… — тяжело вздохнула девушка. — Так что там у нас на сегодня?

— Жалобы, жалобы, жалобы, — зашелестел документами брат.

— На что хоть?

— М-м-м, — вчитался. — На горящие леса, бытовые склоки и… на тебя.

Люц замерла и приподняла бровь. Виктор со вздохом пояснил:

— Ты вчера весьма экстравагантно вломилась к королю, а мы… — он прикусил губы и отвёл взгляд, — в смысле, стражи, тоже… переборщили.

— Как сильно? — уточнила Люция, заметив у дверей своего кабинета толпу разодетых лэр среднего возраста и низкого магического потенциала (раз этот возраст едва ли могут скрыть), и замедлила шаг.

— Узнаешь, — уклончиво ответил братец.

Люц хмыкнула, но не стала его пытать: настроение и так поползло под плинтус, а стресс — к горным пикам. Шрамы закололо, свежие порезы саднили. Такими темпами она скоро будет ходить, как мумия, — в бинтах с головы до ног.

— Что там с горящими лесами? Есть подвижки в расследовании?

— Глухо, — цыкнул Виктор. — Наши шпионы то пропадают, то несут повестку маркиза Тартео Джудаса и совершенно искренне твердят, что крестьяне жгут в лесах костры, не тушат и сами во всём виноваты.

— Думаешь, подкуп? — сощурилась Люция.

— Или промывка мозгов, — мрачно кивнул он.

— Чёрт, как они умудряются палить леса зимой?! Ладно. Разберёмся. Что-то ещё?

— Да, — встрепенулся молодой человек. — Найди себе уже секретаря. Я, конечно, рад тебе помочь, но сама знаешь — у меня ещё есть служебные обязанности. Мы не можем вдвоём заведовать всеми делами замка, а одна ты не сможешь и дальше управлять королевством. Надорвёшься. Тебе нужны помощники, союзники, единомышленники.

— Я знаю! — оборвала Люция и тут же понизила тон: — Знаю. Но не могу никому доверять. Этой ночью меня пытались убить, Виктор! И мы даже не знаем кто! И вряд ли узнаем. Я много кому стою поперёк горла…

— Мы найдём его, — Глава Безопасности остановился и сжал её плечо. — И всех врагов вычислим. И победим. По-другому и быть не может.

— Не может, — тусклым эхом отозвалась Люц.

Потому что «по-другому» — это смерть. Крах. Проигрыш.

Когда сменяется правитель — сменяется и его окружение. Самым радикальным методом — чередой казней.

Всех Ванитасов и их приближённых вырежут, если они провалятся.

Потому что пока жив хоть один «мятежник», новый владыка не будет уверен в своём завтрашнем дне.

— Ладно, Люц, — мужчина поднял глаза и увидел за её спиной что-то, что заставило его побледнеть и нервно сглотнуть. Он всучил сестре документы. — Не буду отвлекать тебя от дел. Стражу пришлю.

И смылся, не оглядываясь.

Люция провожала его ошарашенным взглядом, затем услышала: «Кх-кхым!», обернулась и тоже захотела смыться, но, увы, не могла. Не по статусу лицо терять, трусливо поджимая хвост перед дамами.

Хвоста-то у неё нет.

Зато есть разгневанные дамы.

Нарисовались — не сотрёшь, чтоб их Тырх драл!

— Добрый день, лэры! — степенно поздоровалась она и двинулась к кабинету, доставая из кармана ключ. Всего пара шагов — и она в безопасности, за крепкими дубовыми дверями, за баррикадами из книг, бумаг и стражи.

Пара шагов…

Которые ей не дали сделать, зажав со всех сторон.

— До нас дошли слухи, — начала самая смелая и наглая из них. Рыженькая, зеленоглазая, с «боевым» раскрасом на возрастном лице и с поролоновой грудью под узким корсетом. Мамашка, какой-то дочки из фавориток. Кажется. — Что вчера ночью вы ранили какую-то несчастную лэру, которой не посчастливилось более чем приглянуться нашему королю.

— Да-да, — поддакнула другая поборница нравственности и застыла, округлив серые глаза. — А разве бедняжку не убили?

— Тогда бы стражи выносили труп, а не обыскивали комнаты!

— Они всё же пошли на это? — удивилась Люция и покачала головой. — Я думала, просто территорию прочешут…

— Да-да! Ой, нет-нет! Округу замка они тоже осмотрели, я видела конные отряды из окна.

— Так это правда?! — воскликнула рыжая. — Вы ранили возлюбленную Его Величества, а затем разыскивали её, чтобы довершить дело? И вломились к королю в спальню, чтобы погубить ещё и наших девочек? И ЕГО ЗАОДНО?

— Духи Милостивые, — Люция закатила глаза и вставила ключ в замочную скважину. — Ну и сказки!

— Да вы сошли с ума! — распалялась рыжая, не слушая никого. — Какое право вы имеете ревновать короля?! Вы ему что, жена? Вы всего лишь десница! Знайте своё место! АААА!

Люция резко выбросила руку в сторону, но не схватила нахалку за горло или за воротник плаща, как та испугалась, а лишь положила ладонь на покатое плечо и стряхнула невидимую пылинку.

— Я-то знаю, баронесса, — ровным тоном произнесла она. — А вот вы, похоже, своё забыли. Забыли, что любое оскорбление десницы приравнивается к оскорблению монарха. Потому что, что? Правильно — десница это Правая. Рука. Короля. Я могла бы прямо сейчас отрезать всем вам языки за клевету и распространение ложной информации. Могла бы вышвырнуть ваших дочурок из замка, потому что это я одобряла их кандидатуры в ряду придворных лэр. Но я не делаю этого.

Люция улыбнулась одними губами и открыла дверь. Побледневшие мамаши разумно помалкивали, глядя на неё, как кролики на волка.

— Ах да! — десница остановилась на пороге, схватившись за дверной косяк. С трудом подавила усмешку, и, повернув голову в пол-оборота, бросила: — Король намерен жениться и обязательно объявит Отбор невест. Куда попадут только лучшие из лучших.

Вошла и прикрыла дверь, прислушиваясь к поднявшемуся в коридоре кудахтанью, а затем и драке, в которой смешался визг и единственная идея: «Моя дочь лучше твоей!».

Вот так одни сплетни перекрывают другими. Уже завтра никто и не вспомнит о кровавом конфузе с Люцией в главных ролях и о тех сказках, что насочиняли перепуганные девицы.

Фарси села за стол, заваленный важной макулатурой, и, отбросив желание похныкать (увы и ах, нытьё ничем не поможет), погрузилась в работу.

Через час или два — Люция за временем не следила — после короткого стука в кабинет без разрешения вошла Сесиль.

Светлые распущенные волосы, изумрудное платье с жёстким корсетом, припухшие от бесконечного горя злые зелёные глаза и капризно поджатые пухлые губки на востреньком личике.

— Ты нашла способ вывести моего брата из стазиса?