В Тронный Зал вкатили клетку размером два аршина на два аршина. За ней семенил щупленький мальчишка с рожками, как у козлика, оленьими очами и приплюснутым носом. Когда клетка с грохотом упала посредине вытянутого зала парень выскочил из-за неё и глубоко, суетливо поклонился Далеону.

— Приветствую Его Величество от лица его тёти и кронпринцессы Клариссы Террамор! Вместе с этим п-подарком, — заикнулся он, взглянув на клетку, и незаметно утёр пот с бледного лба. — Она передала личное письмо.

Спригган выпрямился после лёгкого кивка короля и вытащил из-за пазухи тёмный конверт с фиолетовым тиснением — цвета королевского дома Исиды.

— Позволите передать? — посланник сделал робкий шаг и вопросительно посмотрел на Люц. Стушевался под её пристальным взглядом и больше не решился ни приближаться, ни говорить.

Письмо могло быть отравлено какой-нибудь редкой пакостью или проклято, потому требовало проверки перед передачей в руки короля. Люц не могла допустить халатности и рисковать жизнью монарха.

Но почему послание не досмотрели раньше? Почему мальчишка сам его не показал страже? Уже ли содержание слишком личное? Или всё же проклятое?

И, как на зло, времени на все формальности нет. Другие послы ждут за дверью своей очереди.

Люция ступила вперед, собираясь спуститься с постамента и взять удар с письмом на себя, но голос Далеона остановил её:

— Читай сам! Думаю, нам всем любопытно, почему Её Высочество преподносит нам… столь необычный дар. Вернись на место десница, не загораживай мне свет.

Сжав кулаки, Люция обернулась к нему, встретила ехидную усмешку, стиснула зубы, поправила корону мимолетным жестом и снова встала за его плечом.

Посланник прокашлялся и развернул письмо.

— Дражайший племянник! Поздравляю тебя со вступлением на скучнейшую из должностей. И не благодарнейшую тоже. Никто и никогда не оценит твои старания и старания твоей команды по достоинству: как бы не процветало королевство в итоге — народу всегда будет мало. А всех подстрекателей не вытравишь. Но я ударилась в философию, вернемся к сути...

Я помню нашу последнюю встречу и то, что ты мне сказал о своих планах (надеюсь, о моих словах ты тоже помнишь и примешь к сведению), так вот — позволил бы поймать себя, сейчас бы сидел в трюме моего корабля в этой уютной антимагической клетке и плыл к дальним берегам. Со всем комфортом и редкими хищными пушистиками по соседству. Но, увы! Ты сидишь на жёстком троне и маешься, несомненно, важными делами.

Прими мои лживые соболезнования и искреннее сочувствие: твои покойные родственники мне не нравились, а вот тебе бремени правителя я бы не пожелала.

Прилагаю к этому письму твою личную клетку. Она сделана из особого сплава специально для перевозки и содержания магических животных и рабов. Блокирует магию, открывается ключом. Дорогая и редкая вещь! Надеюсь, ты оценишь.

Твоя любимая тётя Кларисса

В зале повисла гробовая тишина.

И от того ещё отчётливее прозвучал тихий смех короля.

Вскоре его хохот подхватили все в зале, кроме Люции и дрожащего от ужаса посланника, хотя под конец и он нервно улыбнулся.

Поуспокоившись, Далеон магией выманил из рук сприггана письмо и начал перечитывать, пряча усмешку. Венец съехал ему на лоб, и Люция подалась к господину, чтоб придержать регалию и зашептать в заострённое ухо:

— Что будешь делать? Нельзя спускать с рук такое неуважение! Это подаст дурной пример другим поданным. Они все решат, что могут безнаказанно дерзить тебе.

Феерический

идиот

король отмахнулся и сказал мальчишке:

— Я принимаю дар! И передай тёте, что он пришёлся мне по душе. А пока… отнесите его к остальным подаркам!

Он сложил письмо и вручил подскочившему слуге. Плечистые носильщики снова впряглись, покраснели от натуги и понесли клетку на выход.

— А ты, парень, можешь остаться на сегодняшний банкет, если не занят. Тебе выделят комнату в замке, как и другим послам.

— Спасибо, Ваше Величество, — поклонился молодой спригган. — Но я должен идти.

Далеон небрежно махнул ему, и посланник шустро умчался. Похоже, боялся, что король в любой момент передумает, осерчает и не отпустит его живым. Кейран так бы и сделал: отрубил голову и отправил с клеткой обратно Клариссе.

Люц не настаивала на столь радикальных мерах, но хотела, чтобы Далеон относился к политике серьёзнее. Террины не потерпят слабого правителя; их нужно периодически стращать жёсткостью и жестокостью.

Потому Магнус в своё время и устраивал судилища и казни на Главном Полигоне на глазах всего замка. Потому Кейран любил показательные порки нерадивой прислуги у позорного столба.

Они утверждали свою силу и власть над чужими жизнями.

Хотя Кларисса тоже не промах. Если б они казнили такого юного террина — почти ребёнка! — то нарушили бы не гласный закон бессмертных о неприкосновенности детей-терринов. А ведь Кейран лишился прав на престолонаследие именно из-за этого преступления.

Пока Люция размышляла, в зал прошли очередные послы. Гномы. От андерлингов. Один коренастый, седобородый с хитрым лицом в сетке морщин (очевидно, главный в их триаде), другие два — помоложе, рыжие и кудрявые, с подарками в руках.

Истинным андерлингам тяжело переносить дневной свет. Они живут под землёй, а если выходят — то только в ночи. А сейчас, когда в Ригеле зима, и солнце преломляется в снегу да слепит, им здесь тем более делать нечего.

Гномы же подобным не страдают, хоть и живут под горами, в своих шахтах, и причисляются к королевству Фобос, коим как раз и правят андерлинги.

— …славного вам правления! — закончил распинаться седой, и послы дружно выпрямились. — Позвольте преподнести вам дары от нашего королевства.

Рыжие выступили вперед и вынесли на руках большие подушки из алого бархата, на которых лежали кожаные хлысты разных форм и размеров, плети, кнут, ремни непонятного назначения — слишком короткие для лошадей или собак и бесполезные для удержания терринов — красные шёлковые верёвки…

«Зачем всё это?».

У Люц закралось нехорошее подозрение. У Далеона чуть вытянулось лицо, он невольно подался вперёд, чтобы получше рассмотреть вещички и понять для чего каждый предмет. Его скептический взгляд тоже зацепился за ремни и верёвки.

— Изначально, как вы могли уже догадаться, эти предметы изготавливались для первого принца Кейрана, если бы… он взошёл на престол, — заговорил старый гном со льстивой улыбкой. — Но мы посовещались и решили, что вам они тоже пригодятся, Ваше Величество. Для воспитания… — короткий взгляд на Люц, — непокорных подданных.

Люция задохнулась от возмущения и впилась ногтями в ладони, чтобы сдержаться. Ей хотелось схватить с подушки плетку и отходить этих нахальных, озабоченных лэров за все их гадостные намёки.

А что ещё хуже — Далеон тоже на неё посмотрел. Пристально и крайне задумчиво. Осмотрел с макушки до пят и потерялся в треугольном вырезе узкого колета на груди.

Люц бросило в холод, затем — в жар. Щёки пылали, а по спине бежали противные колкие мурашки. Королю хотелось отвесить смачную затрещину. Чтоб не пялился, не сообщал так откровенно окружающим все свои грязные мысли.

Но десница могла только гневно сверкать зенками и скрипеть зубами.

А эти самые «окружающие» — мужская их часть уж точно — таращились на неё и безуспешно скрывали ухмылки.

— Да-а, — задумчиво протянул король, прикусывая клычком губу. Что за порочный жест! — Весьма полезная в быту вещь. Благодарю и принимаю.

Гномы глубоко поклонились, и подарки унесли к остальным.

Не успели послы выйти, как дверь распахнулась, и на кровавую ковровую дорожку ступило двое.

Коренастый сильф в тёмном дорожном плаще. Одутловатое лицо со светлой щетиной, нос крючком, неприятная фальшивая улыбка на пухлых губах, колючий взгляд водянистых глаз, бледно-сизая кожа, острые уши, макушка с большой залысиной.

За ним семенила девушка в летящем синем платье со шлейфом, усыпанным драгоценными камнями, искрящимися в дневном свете, как снежинки. Голову её покрывала длинная полупрозрачная фата, за которой можно было только угадывать тонкие черты грациозной лэры.