У меня сводит живот. «И ты просто стоял и записывала это? Ты ничего не сделала, чтобы помочь ей, пока смотрел, как он ее убивает?»

«Я был безоружен. Если бы я попытался остановить его, как думаешь, он бы пощадил кого-нибудь из нас?»

Какой трус, пытающийся изобразить из себя хорошего парня, когда он наблюдал за убийством молодой девушки и ничего не сделал, чтобы остановить его. «И что ты потом, сохранил на память? Или ты его шантажировал?»

Вито разминает шею. «Как только она перестала сопротивляться, Сэл оставил ее там и вышел из своего кабинета. Я спрятался, но побежал проверить пульс, как только он ушел, и…»

«Проверил, нет ли у нее других доказательств, которые можно было бы использовать, чтобы шантажировать его?» — обвиняет Данте.

«Нет», — настаивает Вито. «Я сделал то, что сделал, чтобы защитить себя и свою дочь. Я никогда не хотел ни копейки из его грязных денег».

«Что случилось потом, Вито?» — спрашиваю я.

«Я ушел оттуда до того, как он вернулся. Я знал, что у меня есть что-то важное. Знал, что могу использовать это, чтобы защитить себя и Кристин. Так что, да, я шантажировала его. Сказала ему, если что-то случится со мной или моей дочерью, запись попадет в прессу. Видите ли, мы никогда не чувствовали себя в безопасности в Джерси. Он всегда давал нам знать, что следит за нами. Он обвинил меня в смерти твоего отца».

«Мне наплевать, как плохо тебе пришлось в Джерси, Вито».

Его кадык дергается, когда он сглатывает. «Я вернулся, чтобы увидеть тебя, Макс. Чтобы рассказать тебе о твоей сестре. И я подумал, что если я расскажу тебе о складах и торговле людьми, то ты увидишь Сальваторе таким, какой он есть на самом деле. Потом, когда я увидел, как он убил ту девушку… Я бы рассказал тебе и об этом, но, ну… ты выбрал Моретти. Но клянусь, я понятия не имел, что он сделал с телом той девушки, Максимо! Если бы я знал, что он подставил тебя, я бы нашел способ рассказать тебе. Черт, мы должны были встретиться через несколько дней после этого, и я собирался рассказать тебе обо всем, что знал тогда. Но ты выбрал Сала. Ты всегда выбирал Сала, как и твой отец».

Я скрежещу зубами так сильно, что у меня болят челюсти. Этот кусок дерьма пытается заставить меня чувствовать себя виноватым за мой выбор после всего, что он сделал. «Я выбрал Моретти, потому что они моя семья, Вито, и всегда ею будут».

ГЛАВА 40

Макс 20 лет

Моя челюсть болит, когда я смотрю в окно, наблюдая, как Данте поливает Джоуи водой из шланга. Она визжит от смеха, и этот звук должен заставить меня улыбнуться, но мой мозг слишком полон других вещей — секретов, лжи и нарушенных обещаний.

Твердая рука легла мне на плечо и крепко сжала. «Знаешь, ты всегда был мне как сын, Максимо».

«Хм», — бормочу я, прищурившись и продолжая смотреть на сцену снаружи.

Когда он не получает желаемого ответа, он сразу же нападает на мое слабое место. «Я обещал твоему отцу, что буду заботиться о тебе».

«И ты это сделал, Сэл», — уверяю я его. Он забрал меня, когда мне было четырнадцать, после того, как убили моего отца. Они с Сэлом были лучшими друзьями. Мой отец был его правой рукой. Я практически вырос в этом доме еще до того, как умер мой отец. Это было единственное место, кроме моего собственного дома, где я чувствовал себя в безопасности и желанным. Не то чтобы Сэл поощрял какой-либо комфорт или фамильярность. У него вспыльчивый характер и жестокая черта длиной в милю, но когда он хочет пролить на вас свой свет, он может заставить вас почувствовать себя королем этого гребаного мира. Нет, это его дети и сотрудники всегда заставляли меня чувствовать, что я здесь свой.

«Ты же знаешь, что тебе не обязательно встречаться с дядей».

Я проглатываю тугой ком в горле. Я не видел дядю Вито восемь лет — с тех пор, как он сбежал с моей мамой. Она умерла пару месяцев назад, и мне интересно, не это ли побудило его позвонить несколько дней назад, когда он попросил меня встретиться с ним. Я ненавижу его. Но он единственный биологический родственник, который у меня остался.

«Я думаю, что, по крайней мере, смогу услышать, что он скажет».

Сэл фыркает. «Ничто из того, что он скажет, не будет достойно внимания. Я гарантирую это. Он всегда был бесполезным мешком дерьма. Он украл твою мать, с таким же успехом мог бы убить твоего отца. Потому что именно поэтому он умер, Максимо, и ты не можешь этого забыть. А теперь он приходит сюда в поисках — чего? Прощения? Он хочет снова стать твоим дядей теперь, когда у него ничего и никого не осталось?»

«Я не знаю, чего он хочет, Сал».

Он проводит рукой по бороде и хмурится. «Я могу гарантировать, что встреча с ним не принесет ничего хорошего. Мы твоя семья, Максимо. Мы всегда заботились о тебе. Защищали тебя, когда тебе это было нужно. Мы всегда прикрывали твою спину и всегда будем прикрывать».

Он пристально смотрит на меня, и его глаз дергается. Он знает, что произошло? Нет. Он не может. Ни Данте, ни Лоренцо не рассказали бы ему о том, что произошло той ночью. Но, может быть, он что-то видел. Это его дом, и Сальваторе Моретти видит все.

«Я знаю, Сал», — говорю я, стараясь говорить ровным и спокойным тоном, хотя внутри у меня все бурлит и я чувствую, что меня вот-вот вырвет.

«Если ты решишь встретиться с Вито, просто помни, что он мой враг». Он делает долгую паузу. «И любой друг моего врага, Максимо…» Он не заканчивает предложение. Ему это и не нужно. Угроза подразумевается.

Что я надеюсь получить от встречи с дядей после всех этих лет? Чтобы услышать его фальшивые извинения и оправдания? Чтобы он рассказал мне, как сильно страдала моя мать, чтобы он мог разделить свое горе с кем-то еще, кто любил ее?

Я смотрю на часы, чувствуя себя разорванным. Если я собираюсь пойти на встречу, мне нужно уйти сейчас.

«Лоренцо собирается поговорить с русскими. Они создают проблемы на верфи. Я уверен, что ему нужна твоя помощь».

Я вздыхаю и киваю в знак согласия. «Конечно, Сал».

ГЛАВА 41

Макс

Я смотрю в потолок, заложив руки за голову, в голове у меня кружатся вопросы без ответов. Кажется, что в этой головоломке, включающей русских и мою младшую сестру, много деталей, но я не могу сложить их все вместе.

Я снова говорил с Вито вчера вечером, только мы вдвоем, но я не добился от него особого толку, когда Кэт дала ему еще наркотиков. Мы переместили его в гостевую комнату, и я позволил Кристин остаться с ним. Он ее отец, и несмотря на то, что я могу думать о нем, он, кажется, был для нее хорошим отцом. Тем не менее, я никогда не прощу ошибок, которые он совершил, когда я был ребенком. Я мог бы задаться вопросом, должно ли его возвращение за мной что-то значить, но я знаю лучше. Он опоздал на семь лет. Он скрывал от меня мою сестру восемнадцать лет, и я не думаю, что смогу когда-либо это пережить. Единственное, что этот человек когда-либо сделал для меня, это подтвердил версию событий Джоуи относительно Фионы Дельгадо и развеял все последние сомнения в том, что Сальваторе Моретти подставил меня в ее убийстве.

Джоуи выходит из ванной, завернутая в полотенце. Мое идеальное отвлечение. Сидя, я смотрю, как она идет к своему комоду.

«Какие у тебя планы на сегодня, малышка?»

«Ты же знаешь, какие у меня планы, Макс. Я всю неделю о них говорю».

«Я знаю, что ты говорила о вечеринке, но я не думаю, что мы договорились, что ты сможешь пойти».

«Ну, к счастью для меня, мне не нужно твое разрешение. Мо — моя лучшая подруга. Это не моя вина, что она тебе не нравится, и я иду на ее вечеринку, Макс», — фыркает Джои, с отвращением перекидывая через плечо черный купальник, прежде чем продолжить рыться в ящике комода в поисках чего-то более подходящего.

Я подхожу к ней сзади, хватаю ее за талию и прижимаюсь к ее идеальной попке.

«Я думал, что я твой лучший друг?»

Она выпрямляется, сдувает прядь волос с глаз и держит в руке что-то синее. Повернувшись в моих объятиях, она ехидно улыбается. «Ты крутой парень. Я просто имела в виду, что она одна из моих лучших подружек. Слушай, я знаю, что она тебе не нравится…»