Я прохожу полный круг, пока не стою перед ним. «Но ты прикован к моему полу». Улыбаясь, я отрезаю его левое ухо и бросаю его на пол к его ногам. Он не кричит и не вопит. Вместо этого он сжимает губы, тяжело дыша и пытаясь удержать всю боль внутри себя.

«И я, кажется, помню, что тебе нужно было держать меня связанной. Я ведь жалкая девочка», — говорю я, пожимая плечами.

«Сука», — наконец выплевывает он. «Ты была мне обещана».

Макс громко рычит позади меня, но я остаюсь сосредоточенной на Викторе. «Но я никогда не была собственностью отца, чтобы он мог меня отдать», — напоминаю я ему, разрезая середину его левого соска и заставляя свежую кровь течь по его груди.

Он кричит, но звук не действует на меня. Я думала, что я буду нервничать, но он даже не заставляет меня дрожать. Я думаю о Моник и о том, как он манипулировал ею. Как, должно быть, испугались моя семья и Макс, когда этот кусок дерьма забрал меня. Эш в больнице. И Генри, который никогда не сможет отомстить сам. Все это бурлит во мне, как маленький вулкан ярости. Я вонзаю нож в свежезашитую рану под его подмышкой, и на этот раз он кричит. «Это было за Эша, ублюдок».

Он бросается на меня, но его цепи удерживают его. Макс предупреждал меня об этом, о том, как адреналин и инстинкт выживания включаются и могут дать кому-то неожиданный всплеск энергии. Этот придурок сам напросился. Затем я представляю лицо Генри. Ворчливое, но слаще сахара. Генри, которого убили только потому, что он защищал меня.

«А это», — я вонзаю нож в грудь Виктора, — «за Генри, ты, извращенный больной мудак».

Он ревёт от злости, боли и поражения, и я делаю несколько шагов назад, натыкаясь на Макса. Он обнимает меня, и я понимаю, что дрожу.

«Ты так хорошо справляешься, детка», — говорит он мне на ухо. «Но этот человек обучен переносить физическую боль. У меня есть гораздо лучший способ причинить ему боль. Ты думаешь, ты готова к этому?»

Я смотрю на монстра на полу. «Да».

ГЛАВА 52

Макс

«Моя девушка действительно нечто, правда?» — спрашиваю я Виктора, когда он снова поднимает голову, его глаза сужаются. Кровь льется из ран на его груди и раны на голове, где раньше было ухо.

Он плюет кровью на пол. «Она была мне обещана». Я должен признать, у этого парня яйца размером с валуны, и он может переносить боль лучше, чем большинство мужчин, которых я пытал. «Это делает ее моей».

Я хватаю его за волосы, запрокидываю голову назад. «Твоей? Ты правда так думаешь?»

«Моя!» — рявкает он, его тело сотрясается, когда он пытается вырваться из моей хватки и дергается в цепях, которые его сковывают.

«Нет, Виктор». Подойдя к своей девочке, я хватаю ее за бедра и дергаю к себе. «Она моя. Вся, блядь, моя». Мой член уже наполовину затвердел от того, что Джоуи орудует ножом на Викторе, но от ощущения, как ее тело касается меня, он напрягается, как железный прут. «Каждый ее дюйм, черт возьми. Разве не так, малышка?»

«Да. Все твое, Макс», — сладко говорит она, одаривая нашего пленника озорной ухмылкой.

Он ругается по-русски, пока я кладу руку ей под платье и просовываю ее в трусики, заставляя ее глаза темнеть от жара. «Каждый». Я засовываю руку глубже в ее нижнее белье. «Блядь». Я зажимаю ее клитор пальцами, и она громко стонет. «Дюйм».

«О, черт, Макс», — шипит она, потираясь о мои пальцы.

Я прижимаю ее спиной к стене и падаю на колени, задираю ее платье и стаскиваю трусики, прежде чем засунуть их в карман. Удовлетворенный тем, что моя спина скрывает ее от Виктора, я раздвигаю ее бедра шире и провожу губами по ее налитому кровью холмику. Она пахнет так чертовски хорошо. Такая готовая для меня. Всегда готовая для меня. Виктор снова ругается по-русски и выплевывает мое имя, словно это яд.

Я просовываю два пальца между ее складками, улыбаясь, когда обнаруживаю, что она истекает для меня. Подушечками больших пальцев я раздвигаю ее влажные губы, обнажая набухший бутон чувствительной плоти. Ее запах густой в маленькой комнате без окон, и мне интересно, чувствует ли Виктор ее запах. Я определенно надеюсь, что он чувствует её запах. Я хочу, чтобы он точно знал, чего он лишается, прежде чем умрет.

Цепи Виктора гремят, когда он пытается освободиться, но все мое внимание приковано к моей девочке. «Эй, Виктор, ты сейчас увидишь, как я съем то, что мне преднадлежит».

«Ты мне нужен, Макс», — стонет Джоуи.

Она запускает пальцы в мои волосы, притягивая мое лицо ближе, пока не может заполучить мой рот там, где она хочет. Моя непослушная маленькая шлюшка.

«Я знаю, детка». Я щелкаю языком по ее клитору, и ее ноги дрожат. «Покажем Виктору, как сильно моя девочка может кончить для меня?»

«Бля, да». Она трётся этой прекрасной киской о мой рот, но я не могу насытиться ею вот так. Мне нужно раздвинуть её шире.

«Держись за меня, малышка, я подниму тебя, хорошо?»

«Угу», — тяжело дышит она.

Я хватаю ее за бедра и поднимаю, пока она не оказывается у меня на плечах, прижатой спиной к стене.

Гораздо лучше, блядь. Я сосу ее сладкую, набухшую киску, и ее соки покрывают мои губы и язык, заставляя мой член пульсировать. «Ты на вкус чертовски невероятна, детка».

«Ты так хорош в этом, Макс», — стонет она. «Так хорош».

Я бормочу ей в кожу, позволяя ее вкусу и запаху затопить мои чувства, пока я поедаю ее сладкую киску. Я мог бы делать это каждую минуту каждого дня и никогда не насытиться ею.

«Боже мой!» — кричит она, кончая мне на язык. Она тянет меня за волосы и раскачивается на моем лице, стирая остатки своего оргазма. Но этого недостаточно. Я отчаянно нуждаюсь в ней. Я опускаю ее на пол и встаю, вытаскивая свой член из своих спортивных штанов.

Виктор кричит непристойности, но я не обращаю на него внимания. Возможно, несколько минут назад это было о нем — показать ему то, чего у него никогда не будет, и преподать ему урок за то, что он осмелился прикоснуться к тому, что принадлежит мне, — но сейчас это только о ней и жгучей потребности быть внутри нее.

«Трахни меня, Макс», — умоляет она.

Я обхватываю ее ноги вокруг своей талии и погружаюсь в нее, отдавая ей каждый дюйм. Ее дыхание прерывается, а глаза закрываются, когда она сжимает меня, всасывая меня глубже.

«Смотри на меня, когда я тебя трахаю, детка», — рычу я. Ее глаза встречаются с моими, и я улыбаюсь ей. Она чертовски идеальна. «Это моя хорошая девочка».

«Да, Макс», — стонет она, проводя ногтями по моей спине. «Я твоя хорошая девочка».

«Скажи этому толстому ублюдку, кому ты принадлежишь, детка», — ворчу я, врезаясь в нее, прижимая ее к стене с каждым толчком.

«Тебе, Макс ДиМарко. Я т-твоя», — задыхается она, когда я вращаю бедрами, потирая кончиком члена и пирсингом ее точку G.

«Ты чертовски права», — стону я, когда жар обжигает мои бедра и живот, сжимая мои яйца, когда я вбиваю член сильнее и кончаю в нее. Оргазм — горячий, тяжелый и всепоглощающий, я выливаю каждую каплю, которая у меня есть, в ее пизду.

«Да, черт возьми, Макс», — она качает бедрами, преследуя свой собственный оргазм, пока я вливаю в нее свой. Я зарываюсь лицом в ее шею, погружаю зубы в ее кожу и проталкиваю свой член глубже, позволяя ей кончить. Когда она кончает несколько секунд спустя, ее киска сжимается вокруг моего члена, как будто она никогда меня не отпустит.

Я держу ее ноги обернутыми вокруг себя, мое лицо зарыто в изгиб ее шеи и мой член глубоко в ее пизде, пока я перевожу дыхание. Мое сердце бешено колотится напротив ее, и она проводит пальцами по моим волосам. Я не хочу выходить из нее. Я бы предпочел вынести ее отсюда вот так и продолжать трахать ее остаток дня и ночи, но Виктор должен умереть первым. Звук его постоянного ворчания и ругани почти заглушается кровью, стучащей в моих ушах.

Когда я могу нормально дышать, я вытаскиваю из нее свой член, и поток спермы, который приходит вместе с ним, заставляет ее краснеть. Я ловлю немного на свои пальцы и заталкиваю обратно в нее, прежде чем поднести пальцы к ее губам. «Открой».