«Макс. Данте. Остановитесь!» — кричит Джоуи, но мы игнорируем ее, нанося удары и катаясь по полу, пытаясь одолеть друг друга. Я бью его в челюсть и разбиваю ему губу, а он наносит мне удар сбоку по голове, от которого у меня аж звезды сыпятся.

Джоуи кричит и вопит на заднем плане, но никто из нас не обращает внимания. Данте по-прежнему сосредоточен на том, чтобы оторвать мне голову, а я занят попытками предотвратить это.

«Данте!» — прорезает воздух другой голос, и вот тогда он останавливается. Мы оба останавливаемся. Лоренцо стоит в открытом дверном проеме, и солнце, светящее сзади, делает его похожим на мстительную тень. «Хватит», — рявкает он, затем смотрит на сестру. «Садись в машину».

Она скрещивает руки на груди. «Нет. Я не оставлю Макса».

Лоренцо закрывает глаза и трёт виски. «У меня нет на это времени, блядь. Садись в машину, Джоуи. Сейчас же».

"Но…"

"Но ничего. Ты нужна своей семье. А теперь садись в чертову машину".

Джоуи смотрит на меня, пока мы с Данте поднимаемся с пола и выпрямляемся.

Я киваю головой в сторону двери. «Иди с ними».

«Нет». Она качает головой. Слезы щиплют глаза, а рыдания застревают в её горле.

«Ты не можешь остаться со мной, Джоуи. Не сейчас».

«Но ты же сказал!» Боль искажает ее прекрасное лицо.

«Я исправлю это, обещаю. Дай мне пару дней».

«Хрен ты её увидишь», — фыркает Данте.

«В машину, Джузеппина. Сейчас же!» — кричит Лоренцо.

Я киваю ей, и, сверля взглядом, она смахивает слезы со щек, прежде чем выбежать из дома. Я смотрю на Лоренцо, надеясь, что он поймет причину, потому что, по крайней мере, он пока не ударил меня в лицо, но все, что я вижу, это разочарование и тоска. Черт! Его жена умирает, а он здесь, чтобы разобраться с этим, вместо того чтобы проводить время с ней.

«Мне жаль, я…» Я сглатываю комок, застрявший в горле.

«Нет, не жаль», — выплевывает Лоренцо. Яд в его тоне ранит меня даже больше, чем кулаки его младшего брата. Мы трое были лучшими друзьями с тех пор, как я себя помню, и то, как они сейчас на меня смотрят, убивает меня.

«Нет, не жаль», — признаюсь я. «Но мне следовало поступить по-другому».

«Ты мог бы заполучить любую гребаную женщину, какую только пожелаешь», — говорит Данте, подходя к брату, чтобы встать напротив меня. «Но ты должен был выбрать нашу младшую сестру. Какого хрена, Макс?»

«Я этого не планировал».

«Как долго?» — спрашивает Лоренцо.

«Неужели все эти свидания с Тоби было лишь прикрытием?» — добавляет Данте.

«Нет. Она пошла на свидание с Тоби. Она была расстроена. Я забрал ее».

«Итак, ты воспользовался ею?» — обвиняет Данте.

«Нет», — протестую я. «Я бы никогда этого не сделал».

«Ты лживый кусок дерьма, Макс. Какого хрена я буду верить всему, что исходит из твоих уст?»

«Потому что вы меня знаете», — напоминаю я им.

«Больше нет. Ты для меня, блядь, мертв». Данте разворачивается на каблуках и выходит из дома.

«Лоз?»

Он просто качает головой и следует за братом.

Я стою в дверях и смотрю, как они уезжают с моей девочкой, гадая, смотрит ли она назад через эти тонированные окна. Я знал, что это случится, не так ли? И я все равно рискнул. Но они, черт возьми, ошибаются, если думают, что я не приду за ней. Как только я смогу разобраться с Кристин, я буду готов забрать свою девочку обратно.

И если ее братья намерены встать у меня на пути, полагаю, мне придется пройти через них.

ГЛАВА 22

Джоуи 18 лет

Я смотрю в окно машины, голова кружится, а живот сводит, пока Макс везет меня домой. Я никогда не чувствовала себя более униженной в своей жизни, чем когда он появился на вечеринке Мо и буквально оттащил от меня Логана Блейка за шиворот, пока мы целовались.

Логан — самый горячий парень во всем этом чертовом городе, и я наконец-то получаю шанс с ним, только чтобы его эффектно и публично испортила агрессивная собака моих старших братьев. Но унижение — ничто по сравнению с тревогой от того, что я столкнусь с гневом моих братьев, когда вернусь домой. Я уже получила последнее предупреждение за то, что сбежала, но что делать девушке, когда эти двое даже не дают мне места, чтобы вздохнуть? И Макс не лучше. Он следит за мной, как ястреб. Они должны аплодировать моей изобретательности, когда мне удается время от времени вырываться из их лап.

Не то чтобы меня так уж сильно волновало, когда меня спасает Макс. Он ГОРЯЧИЙ. Горячий как мужчина, а не как мальчик, как Логан. Макс — влажная мечта всех девушек. Темный и опасный, с мускулами поверх мускулов и телом, покрытым татуировками. Мне нравится, как они выглядывают из-под его рубашки, открывая проблеск скрытых под ней секретов.

Не то чтобы между нами что-то могло произойти. Он видит во мне раздражающую младшую сестру своего лучшего друга и ничего больше. Но это не мешает мне пялиться на него при каждом удобном случае и заставлять его чувствовать себя настолько неуютно, насколько это вообще возможно.

«Тебе действительно нужно было это сделать сегодня вечером?» — спрашиваю я со вздохом и закатываю глаза.

«Что делать?» — холодно говорит он, как будто это не он только что разрушил мою чертову жизнь.

«Схватить Логана вот так? Вытащить меня с вечеринки, как непослушного подростка?»

Он смотрит на меня искоса, на долю секунды отрывая взгляд от дороги. «Ты непослушный подросток».

«Мне восемнадцать!» — резко говорю я.

«Ты выскользнула из этого чертового дома без какой-либо защиты…»

«На самом деле у меня в сумочке полно презервативов», — говорю я, небрежно пожимая плечами. Это ложь, но слишком весело видеть, как вздувается эта толстая вена на его шее, когда он зол.

Его костяшки пальцев белеют, когда он крепче сжимает руль. «Это не та защита, которую я имел в виду, Джоуи», — рычит он. «Какого хрена?»

«Я знаю». Я подавляю усмешку. «Но почему тебя так волнует, с какими парнями я могу переспать, Максимо?» — соблазнительно спрашиваю я, проводя кончиками пальцев по его руке.

«Потому что я, блядь, забочусь о тебе», — огрызается он. «И я не хочу видеть, как ты страдаешь. Ты продолжаешь ставить себя в эти тупые гребаные ситуации…»

«Я была на чертовой вечеринке, — кричу я. — Так делают восемнадцатилетние».

«С сумочкой, полной гребаных презервативов», — говорит он сквозь стиснутые зубы.

«Лучше это, чем нежелательная беременность, а?» — смеюсь я. «Представляешь, что сказали бы Данте и Лоренцо, если бы это произошло?»

«Представляешь, что бы сказал твой отец?» Его холодный тон — отрезвляющее напоминание о том, почему я никогда ни с кем не занималась сексом. И почему большинство парней даже не осмелились бы попробовать. По моей спине пробегает дрожь. «Представляешь, что бы мы сделали с беднягой, который тебя обрюхатит, Джоуи?» — добавляет он, его тон теперь немного мягче.

«Мы?» — шепчу я.

«Я бы отрезал ему член тупой ножовкой еще до того, как твои братья к нему приблизятся», — говорит он мне как ни в чем не бывало.

«Ну, тебе не о чем беспокоиться. У меня никогда не было секса. И вряд ли когда-нибудь будет, учитывая, что я, по сути, заключенная, и теперь я буду находиться в полной изоляции до начала колледжа».

У Макса кадык дергается, когда он глотает. «Ты никогда…?»

«Нет», — резко отвечаю я, снова уставившись в окно. «Здесь нет ни одного парня, который был бы настолько глуп, чтобы трахнуть Джоуи Моретти».

«Джоуи», — мое имя с тяжелым вздохом срывается с его губ.

«Просто отвези меня домой, Макс. Дай мне послушать лекцию, чтобы я могла лечь спать и забыть об этой ужасной ночи».

Он открывает рот, вероятно, собираясь придумать очередное бредовое оправдание тому, почему он и мои братья — властные придурки, которые относятся ко мне, как к человеку второго сорта, но он закрывает его, ничего не говоря, и остаток поездки проходит в неловком молчании.

* * *

Два дня спустя я снова сижу в машине с Максом. Только на этот раз он везет меня в аэропорт. Мои братья были в ярости, когда я вернулась домой той ночью, и, думаю, это мое наказание. У меня тяжело на сердце, и я борюсь со слезами, глядя в окно. Я рассеянно тереблю кулон Святого Христофора. Видимо, он покровитель путешественников. Он принадлежал моей маме, и мои братья подарили мне его для этой поездки.