— Да. — Когда я уже повернулся к двери, она добавила: —Но я бы хотела, чтобы ты передумал. Это неразумно.

Я стиснул зубы, пока боль не пронзила мою челюсть. — Мое слово — закон в этом доме. Я решаю, что разумно, а что нет. Ты будешь делать то, что тебе говорят.

— Мы обсудим это позже.

— Нет, черт возьми, мы этого не сделаем! — мой рев эхом отразился от стен. — Это не переговоры. Мне плевать на твое мнение и мысли. Мне плевать, счастлива ты здесь или нет. Ты для меня никто. Раздражение, проблема, которую я должен решить. И как только я разберусь с Виргой, ты исчезнешь.

Я не мог понять выражение ее лица, но она молчала. Я почти хотел, чтобы она проявила твердость характера, немного огня. Скажи мне пойти на хер или брось в меня что-нибудь.

Тогда я бы не чувствовал себя таким ублюдком, накричав на нее.

Но она уставилась на меня этими большими оленьими глазами, как будто это я был неразумным. Я больше не мог терпеть, поэтому вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Мои ботинки топали по ковру, когда я спускался вниз, и я думал о выпивке. Cazzo (Ебать), эта девушка.

Чем раньше она вернется в Торонто, тем

Я прислонился к стене подвала и смотрел, как доктор зашивает моего солдата. Какого хрена это произошло?

Это было нападение средь бела дня на один из наших складов за пределами города, что было практически неслыханно. У моего клана была крепость на Сицилии, и не многие открыто бросали ей вызов.

Я нутром чувствовал, что за этим стоит Вирга. Было бы разумно заняться моим бизнесом, а также моей личной жизнью. Война на всех фронтах. Ничего разрушительного, но достаточно, чтобы я выглядел слабым перед другими семьями. На всякий случай.

Зани подошел, его лицо было нахмурено. — Ты думаешь, это Вирга?

— Конечно. Кто еще посмеет?

За последние несколько дней Зани и я тайно встречались с некоторыми другими боссами. Нам нужно было выяснить, кого можно убедить поддержать нас против Вирги, когда придет время. Я мог бы сам убрать капо, но я не хотел никакого возмездия за это.

Кто-то из семей доложил Вирге? Все, с кем мы говорили, ненавидели его больше, чем мы, но это было опасно, идти против il capo di tutti capi. Может, кто-то трусит?

— Я пойду наверх, — сказал я, отталкиваясь от стены. — Заплати доктору, когда он закончит, и присоединяйся ко мне.

— Подожди. Я хочу поговорить с тобой.

Я был не в настроении. Проигнорировав его, я вышел из комнаты, но был раздражен, обнаружив, что он следует за мной по лестнице. — Чего ты хочешь?

— Я хочу знать, что случилось, когда ты нес Эмму наверх. Ты, кажется, на грани.

Я толкнул дверь подвала и вошел в дом. — Какое твое дело?

— Сэл говорит, что ты проводишь все больше времени в подвале. Как твои костяшки?

— Ты меня бесишь. Разве у нас нет других тем для разговора, которые важнее моей домашней жизни? Что ты узнал о Манчини?

Зани показал мне свои ладони, как знак мира, когда мы добрались до моего офиса. — По-прежнему нет прямого ответа от Манчини. Его брат, Реджи, все еще передает информацию. И еще плохие новости: Вирга куда-то пропал. Никто не знает, где.

— Cazzo (Ебать) — Я ударил кулаком по деревянному столу, затем сердито указал на Зани. — Я думал, мы отслеживаем его. Я заплатил кучу евро, чтобы установить трекер на том судне, прежде чем оно покинуло порт.

— Кто-то, должно быть, нашел его. Все, что я знаю, это то, что мы потеряли сигнал. Вирга находится на открытой воде.

Ублюдок. Он планировал прятаться до крайнего срока, чтобы я не смог его убить.

Голос Зани проник в мои темные мысли. — Твоя жена знает, что сроки сокращены до трех месяцев?

— Неважно. — Я пошел выпить. Этот день был дерьмом от начала до конца. — Неважно, год это или месяц, я не буду ее трахать.

— Мо, у тебя может не быть выбора.

— Выбор есть всегда. И спать с двадцатилетним ребенком — это не вариант.

— Она не ребенок. Она женщина. Привлекательная женщина.

Проигнорировав этот комментарий, я сказал: — Значит, мы не можем найти Виргу или поговорить с Манчини.

— Правильно.

Слишком много неизвестных. Мне нужно было выработать стратегию.

Когда мне не удасться оплодотворить Эмму, будет один человек, за которым Вирга придет. Один невинный человек, который пострадает, если я не приму радикальные меры. Мне нужно было защитить свою сестру, даже если ей это не нравилось. — Нам нужно перевезти Вив сюда.

Зани покачал головой, словно плохо слышал. — Извини, ты сказал перевезти сюда сестру?

— Это единственный способ уберечь ее, когда дела пойдут плохо.

— Ей это не понравится. Изменение может отбросить ее назад.

Почему он говорил мне то, что я и так знал?

Вивиана не жила в нашем доме много лет. Для нее, как и для всех нас, он был связан только с ужасными воспоминаниями. Но быть несчастной и все еще живой было лучше, чем счастливой и мертвой. — Выбора нет. Я привезу и ее няню. Я перенесу сюда всю ее чертову комнату, если это потребуется.

— Правильно трахнуть жену и зачать ей ребенка. Ты предпочитаешь разрушить жизнь своей сестры?

— И связать себя с этой женщиной — и с Манчини, и с Равазанни, и с Д'Агостино — на все оставшееся время? Черт возьми, нет.

— Ты сделаешь хуже для своих родственников. А вы двое уже женаты. Никто не может сказать дерьмо о том, что она забеременела. Большинство людей ожидали бы этого.

Я не хотел жену, особенно тихую канадскую студентку-медика. И я действительно не хотел ребенка. Что я знал об отцах и о семье, кроме страданий и игр разума? Я был проклят, злое семя. Это то, что делало меня неумолимым и безжалостным на ринге. Тупой объект разрушения боли.

Я намеревался править Палермо точно так же.

— Мо, весь мир узнает о существовании Вивианы, если ты приведешь ее сюда, — тихо сказал Зани. — Ты так долго хранил ее в тайне. Не позволяй своему эгоизму подвергнуть ее риску.

Мое сердце болезненно сжалось. Звук в комнате вдруг стал слишком громким, солнечный свет слишком ярким. Мне хотелось выть и кричать. Мне хотелось ударить кого-то, убить кого-то голыми руками. Я ненавидел это. Я ненавидел беспомощность, неопределенность.

Больше всего я ненавидел Виргу за то, что он манипулировал мной.

Я не мог поверить, что я собирался пойти на это, но Зани был прав. Лучше испортить свою жизнь, чем Вив.

И это не было чем-то новым. Защищая ее, я годами терпел жестокость отца, слова крутились у меня в голове. Лучше я, чем она, лучше я, чем она. Как я мог отказаться от этого сейчас?

Я не мог.

Я оперся руками о стол и наклонился, мои мускулы были словно свинцовые. Глупо, я думал, что все будет легко, когда старик умрет. Но мой отец все еще ебал мою жизнь из-за пределов могилы. Он, должно быть, наслаждается этим из своего особого места в Аду.

— Приведи сюда этого чертового доктора, — прорычал я. — У меня есть вопросы.

Пока Зани не было, я осушил еще один полный стакан виски. Напиток обжигал мой желудок, притупляя часть боли, скручивающей меня в узлы. Я пытался убедить себя, что это неважно, что жена и ребенок не имеют значения. Мужчины в моем положении постоянно женятся по политическим причинам. Этот не будет другим. Бог знает, что мои родители не были счастливы в браке.

Это была обязанность. Бремя. Ничего больше.

Эмма родит ребенка, а затем вернется в Торонто после быстрого развода. Я найму нянь или что там еще, и ребенок продолжит линию Бускетты, когда я умру.

Но Вирга пострадает. При первой же возможности я убью этого урода. Медленно. Болезненно.

Зани вернулся с доктором Маццолой. Я указал на стул перед столом. — Садись.

Маццола поставил свою черную сумку на пол, затем осторожно опустился в кресло. — Да, дон Бускетта?

Я сложил руки на столе и наклонился. — Во-первых, если ты повторишь хоть слово из этого разговора, я вытащу твои кишки через твою задницу. Capisce? (Понятно?)