Ледяная вода встретила его оглушающим всплеском. Мгновенно пропитала и без того тяжелое платье, холод обжог кожу.

Отплевываясь, беглец доплыл до шлюпки. Сверху, с кормы, несколько раз выстрелили и глумливо заулюлюкали.

Пули пронеслись в угрожающей близости от Рурыка.

Парень забрался в шлюпку. Налег на весла, чтобы оторваться от преследователей. Мельком проверил фолиант: магическая защита сработала, не намочив книгу. После чего прибавил скорости, отрываясь от контрабандистов.

Раздалось еще с дюжину выстрелов. Но, судя по вялой перебранке, догонять удравшего ни у кого желания не возникало. Оно и понятно: почти вся команда каждый вечер заглядывала на огонек к девице-Рурыку. Никому не хотелось, чтобы этот пикантный факт всплыл наружу.

Разграбив сумочку беглянки и поделив меж собой деньги, контрабандисты сошлись на мнении: «А мне эта баба с первого дня казалась подозрительной», — и покинули палубу.

Лишь молоденький рулевой остался нести вахту.

«Вот так всегда в нашем мире, — печально думал юноша, прижимая к груди кулон с морским коньком, — только найдешь идеальную девушку, а она — мужик».

После он еще долго вглядывался в темноту, грустя о несбывшихся надеждах и разбитом сердце.

***

Рурык стоял на вершине бархана, с волнением разглядывая город. Дома-коробки цвета топленого масла сиротливо жались меж песчаных дюн. Тонкая речушка делила город пополам, теряясь на окраине кварталов. Повсюду царили камень и песок. Лишь изредка тощие пальмы куцыми островками ютились возле городских зданий.

На главной площади вальяжно, точно раскормленный баран, восседал храм. Его окружали семь худощавых башен, напоминавших узловатые старушечьи пальцы. Солнце лениво освещало вершины башен, медленно убирая с города ночную вуаль.

Горожане просыпались. Беспокойными мушками стекались к порту, где моряки разгружали свежий улов. Начинал работу базар. Местные фермеры выкладывали на прилавки овощи, зелень и морских гадов.

При виде еды у Рурыка свело живот. Два дня океан играл с лодкой, точно кошка с мышкой. И лишь потеряв интерес, вышвырнул путешественника на берег.

Прошла ночь, прежде чем обессиленный странник набрел на рыбацкий городок.

Нет, не такой представлял Рурык Иривию. Не такой…

Где дивные сады и прекрасные здания? Где золотые статуи и мраморные дворцы? Где вся та роскошь, которой должна быть пропитана каждая крупица империи?

Путник быстрым шагом спускался с бархана, взирая на город с укором.

«Разве так должны жить люди, имея в своем распоряжении магию? Континент наполнен такой силищей, а живут среди пустынь, точно варвары! И ведь единственные, у кого есть магия! Монополисты рамоновы! Да с такими ресурсами не то, что города отстроить, дороги можно из алмазов выкладывать!»

Была, конечно, мысль, что Рурыка угораздило очутиться в самом захолустном городишке империи. Что другие места окажутся куда пригляднее. Но какой смысл тешиться иллюзиями? О процветании империи судят не по величию столицы, а по ее провинциям. И если уж прибрежный городок находится в катастрофическом запустении, значит, дела в стране идут хуже некуда.

Рурыку требовались одежда и деньги. В иной ситуации жертва сама вручила бы парню сбережения. Уж Рурык бы постарался. Но сейчас иностранец был настолько зол, что впервые опустился до банального разбоя. Высмотрел в толпе подходящего мужчину, заманил в безлюдный переулок и бездарно оглушил.

— До чего довели! — сердился грабитель, снимая с прохожего облачение. — Сам себе противен! Сегодня в подворотне обчистил, а завтра что? Надену маску и отправлюсь грабить банки?

Рурык спешно переоделся в легкий наряд свободного кроя. Светлые брюки и легкая туника сидели на худощавом парне точно мешок на жерди для пугала. Лазурный шарф, призванный защищать от солнца и пыли, болтался на шее облезлым хомутом. Вытянутые туфли то и дело норовили соскользнуть с ног.

Рурык оглядел себя в зеркальной витрине магазина и остался недоволен: лицо от долгого пребывания на солнце обгорело, темная жесткая щетина скрыла подбородок, щеки впали. Глаза цвета темного янтаря, сведшие с ума не одну савенийскую барышню, теперь смотрели затравленно, озлобленно. Будто на Рурыка из глубины тела глядел незнакомый человек.

Но что самое скверное — добытый кошелек оказался практически пуст. А ведь грабитель долго присматривался к прохожим, тщательно выбирал жертву. Надеялся, что денег хватит хотя бы на номер в гостинице и добротную трапезу. Куда там! Едва смог расплатиться за подгорелую котлету, завернутую в лепешку, и дешевый кофе в бумажном стаканчике. С этим нехитрым набором пришлось устраиваться прямо на уличной скамейке (за столиком в кафе вышло бы дороже). Хотя был и плюс: с этого места открывался хороший вид на площадь, где развернулся базар.

«Что ж мне так не везет? — с горечью обратился Рурык к лепешке. — На ком здесь наживаться? Иривийцы выглядят так жалко, что впору самому подавать милостыню».

Разбойник внимательно наблюдал за местными. Дешевая одежда, тощие кошельки и тот измученный взгляд, какой бывает, когда с детства живешь в нищете. Пожалуй, лишь фермеры на общем фоне выглядели преуспевающими. По крайней мере, какие-никакие, а деньжата у этих ребят водились. Забавно было наблюдать, как землевладельцы старательно копировали повадки зажиточных купцов: распродав товар, они неспешно прогуливались по площади, сложив руки на животе. С превосходством поглядывали на горожан и довольно потряхивали мешочками с золотом. И покупки делали иначе: услышав высокую цену, бедняк виновато опускал голову и неловко уходил. Фермер не спешил ретироваться. Наоборот, он сердился, спорил, торговался.

Конечно, с таких много денег не возьмешь — за показным бахвальством скрывались тяжелый труд и жесткая экономия. «Хотя бы на билет до крупного города наскрести», — размышлял аферист, допивая безвкусный кофе.

Ярость и отчаяние, охватившие Рурыка в первый момент, отступали. Разум вновь обретал контроль над эмоциями. Сейчас мошеннику было стыдно за утреннюю выходку с прохожим. Примитивность хулиганства не только била по самооценке, но и серьезно угрожала неприятностями с полицией. Рурык всегда с особой щепетильностью относился к вопросу тюрьмы. Идеальная афера — когда о ней знают лишь обманщик и жертва.

С прохожим Рурык повел себя глупо, поддавшись гневу. Но больше он такого не допустит. С фермерами будет действовать аккуратно, обдуманно.

Осталось придумать саму идею.

Представиться государственным служащим? Выдать себя за родственника? Разыграть спектакль с проверкой скота на чуму?

Все не то.

Бездарно. Пошло. Глупо.

Меж тем, чем дольше Рурык сидел в городе, тем сильнее рисковал оказаться в каталажке. Не ровен час, ограбленный мужчина придет в себя и отправится на поиски интуриста. Рурыка в два счета опознают по одежде, и тогда единственным утешением станет бесплатный ночлег за решеткой.

Вот уже и прохожие косятся. В таких городках все друг друга знают, и новое лицо неминуемо вызывает интерес.

Требовалось что-то делать, и начинать нужно было с себя.

Мошенник прикрыл глаза, пытаясь вернуться в состояние благости, как этому учила мать. Мысленным взором скользнул по напряженным мышцам лица, отмечая, как сжата челюсть и нахмурен лоб. Складки на лбу расправлялись, на губах появилась спокойная улыбка. Волна спокойствия прокатилась по рукам вниз, через туловище к бедрам, а от них до самых ступней.

Рурык открыл глаза и посмотрел на город уже иначе. Без раздражения. И отметил, что пейзаж пусть и бедный, но весьма любопытный: солнечный, интригующий, пропитанный ароматом меда и персиков, солью волн и криками чаек.

«Интересно, какие увлекательные приключения подарит мне это место?» — подумал Рурык, чувствуя, как приходит в себя. Недовольство прошло, на смену ему вылезло любопытство.

Вспомнив, что забыл «подружиться» с городом, юноша опустился на землю и прижал ладони к земле, перебирая меж пальцев сыпучие песчинки. Шершавые крупицы терлись о ладони, точно игривые котята.