А когда постареет и накопит достаточно денег, уедет на Барбадос — пить ром, курить сигары и щипать за задницы молодых мулатов. Если, конечно, останется в живых. Ну а не останется… Значит, мулатам повезло.

Или не повезло. Щедрая старушка с деньгами — это же золотая жила!

На второй день почтения к флагу поубавилось. Алекс и Войт в принципе отказались тащить «эту деревянную дуру», сославшись на то, что уже несут тяжеленные рюкзаки. У остальных такой убедительной причины не было, поэтому увильнуть от почетной обязанности не удалось. Но знамя теперь несли в свернутом виде, пошлейшим образом опрокинув и забросив себе на плечо, словно крестьянскую мотыгу. А бесцеремонный Падди, спускаясь с каменной осыпи, без колебаний использовал легендарный синий флаг в качестве посоха.

— Эй! — не выдержал Алекс. — Ты же сам говорил: золотая арфа, зеленое поле. Где же твое уважение к святыням предков, Маклир?

— Ты видишь тут арфу? Вот и я не вижу, — Падди, оскальзываясь мягкими гладкими подошвами, осторожно переступил с одного булыжника на другой. — Это просто тряпка на древке, Каррингтон. Даже в писании сказано: «Не сотвори себе кумира». А кто я такой, чтобы со словом божьим спорить?

Далеко, на грани слышимости, раздался длинный, протяжный звук. Словно заскрипело, переламываясь, огромное дерево.

Вот только деревьев поблизости не было. Только трава, кусты и камни.

— Бог ничего не говорил о том, что нужно сломать синий флаг!

— Но бог нас учил, что высшие ценности не материальны, а духовны!

— Именно это ты и расскажешь судьям, предъявив им обломки флага.

— Думаешь, если я им обломки ног предъявлю, лучше будет?

— Конечно, лучше. Твои ноги бесплатные, а флаг — подотчетное имущество.

Звук повторился — долгий, вибрирующий, тягучий. Но теперь уже громче. И ближе.

— Вот! Типичный же англичанин! Типичнейший! Пусть все убьются, но подотчетное имущество не тронь!..

— Тихо! — рявкнула Хизер, вскидывая руку. — Заткнулись все!

Падди открыл было рот, чтобы прокомментировать шокирующую грубость, но увидел лицо Хизер — и с лязгом захлопнул челюсти.

Звенели в воздухе невидимые, но неотвязные комары. Высоко в небе разливался мелкой хрустальной дробью жаворонок. Шелестели, вздрагивая на ветру, черные стебли зимнего сухостоя.

— А что слу… — начал было Падди. И тут же огреб подзатыльник от Алекса.

— Тихо!

Дрожащий, пульсирующий вскрик пронесся над пустошью — словно кто-то уронил оземь лист катаного железа. И доносился он сверху.

— Твою мать, — прошептала Хизер, сбрасывая с плеч рюкзак и от волнения путаясь в лямках. — Твою мать, твою мать!

— Что?

— Что это?

— Что случилось?

— Что это за хрень?

Теперь вопросы сыпались со всех сторон, и только Алекс стоял посреди водоворота зарождающейся паники незыблемым океаном спокойствия.

— Заткнитесь! И ждите! — встряхнув за плечо наседающего Падди, Алекс легко, словно котенка, отбросил его назад. — Ждите!

Хизер, раскрыв, наконец, рюкзак, вытащила из футляра подзорную трубу. Маленькую, всего в три колена, с крохотным зрительным полем — но все-таки подзорную трубу. Руки тряслись, и картинка в окуляре прыгала, выхватывая то редкие кусты, то облака на небе, то чертовы сухие деревья.

Глубоко вздохнув, Хизер мысленно досчитала до десяти, представила себе, что целится из жезла, и снова подняла трубу, наведя ее на Волчье ухо. Вот склон с поваленными деревьями. Вот ровный срез плато. А вот то, что осталось от груды камней, подпирающей стену. Оплавленные, щедро выдыхающие алый жар развалы. А за ними — черный зев пещеры.

— Твою. Мать, — резюмировала Хизер. — Господин Каррингтон, вы были абсолютно правы. Сухие деревья на склоне действительно никто ниоткуда не привозил. Прошлой осенью их выломал дракон.

— К-как — дракон? В каком смысле — дракон? — глаза у Падди стали огромными, как плошки.

— В самом обыкновенном. Помните груду камней у скалы? За ней скрывалась пещера. Дракон заполз туда на зимовку и забаррикадировал вход.

— Но драконы не зимуют в Англии! Они улетают в Африку, — Алекс побелел так, что золотая щетина казалась темной, но говорил медленно и спокойно. — Может быть, вы ошиблись?

— На. Сам посмотри, — Хизер протянула ему подзорную трубу. — Видимо, дракон уже просыпался — ранняя весна, тепло, организм начал восстанавливать рабочую температуру. А тут еще и мы — с криками, выстрелами и фейерверками.

— Черт. Он же камни расплавил… — Алекс тяжело уронил руку, и Падди тут же выхватил из нее трубу, прицелившись на север. — Он расплавил камни…

— Ну да. Это дракон, а не курица. Так, слушаем меня, — хлопнула в ладоши Хизер. — Бросаем тяжелые вещи, бросаем все, без чего можно обойтись. И быстро двигаемся вон к тому уступу. Хотя бы прикроем себе спину.

— Может, он нас не заметит? В другую сторону полетит? — Ароййо, вытащив из внутреннего кармана горсть империтовых стержней, торопливо пересчитала их и ссыпала обратно.

— Ага. Держи карман шире, — Войт, сбросив рюкзак, повел плечами, разминая усталые мышцы. — Ближайшая деревня аж за рекой, а дракон после спячки — значит, голодный. Мы сейчас самая крупная порция мяса в радиусе пятидесяти миль. Тем более что у нас империт есть. Немного, конечно — но сейчас дракону и такие крохи понадобятся.

— Дьявол! — Падди, выдернув из кобуры жезл, покрутил его в пальцах, сунул обратно и пригладил дрожащими руками волосы. — Может, попробуем спрятаться? Вон там, справа, овражек, над ним кусты… Вряд ли дракон с воздуха нас почует.

— И что тогда? Полетит к деревне? Там ни у кого жезлов нет, — губы у Кольмиц прыгали от ужаса, отчего гласные в словах терялись, превращая речь в невнятное бормотание. — Дракон же там всех сожжет. А драконоборцы здесь — только мы.

— Да. Драконоборцы здесь только мы, — подвела итог Хизер. — Не стойте, бегом к уступу!

— А может, все-таки в овражек? Устроим засаду? — пропыхтел, поскальзываясь на траве, Падди.

— Не вариант. Мы там не развернемся, — мотнул головой Алекс.

— А Беовульф дракона как раз из ямы убил!

— И там же погиб. Желаешь умереть героем? — пресекла возражения Ароййо и подтолкнула Падди в спину. — Да шевели ты ногами, придурок!

У каменного, густо поросшего бархатным мхом отвеса Хизер без церемоний дернула Алекса за рукав влево, а Кольмиц — вправо.

— Стойте вот здесь. Щиты сомкните, но будьте готовы раздвинуть — это живой дракон, а не макет. Он, мать твою, быстрый! Придется двигаться.

— А если он расплавит камни? — Кольмиц дышала тяжело и часто, словно пробежала десяток миль с рюкзаком на плечах.

— Не расплавит. Потому что рядом с камнями находится несколько сотен фунтов вкусного сочного мяса. Дракон же не идиот — сжигать свой обед, первый за несколько месяцев. Ты — сюда, а ты — вот сюда, — Хизер развела Войта и Гулабрая на крайние позиции. — Старайтесь не высовываться из-за щитов, но если…

— Вон! Вон он! — пронзительно закричала Надин, тыкая пальцем куда-то вверх. Хизер на секунду прервалась, проследив за ее жестом. Далеко на севере в безмятежной голубизне неба уже показалась черная точка.

— Конечно, он там. А через несколько минут будет здесь. Не тратьте время на бессмысленные эмоции, сосредоточьтесь!

Потянув за руки Ароййо и Падди, Хизер поставила их между щитовиками и сама заняла место в центре.

— Не бойтесь. Не позволяйте себе метаться. Дракон голодал всю зиму, империтовые запасы он израсходовал на поддержание температуры. Сейчас он голоден — но очень, очень слаб. Не бойтесь! Вчера вы убили железного дракона. Сейчас выпотрошим чешуйчатого!

Черная точка в небе стремительно росла. Вот стали видны очертания крылатого силуэта, вот проступили короткие плавниковые гребни на спине и толстые, поджатые, словно в прыжке, лапы. Дракон повел головой, прикидывая траекторию, завернул набок хвост и пошел на снижение. Огромные крылья ударили тугим ветром землю, и зеленые волны травы хлестнули Хизер по сапогам. Кольмиц охнула. Подхваченные воздушным потоком волосы облепили ее мертвенно-белое лицо, словно рыжие водоросли.