— Отлично. А теперь побежали! — скомандовала Хизер, и студенты цепочкой потрусили к холму. Хизер, сбросив редингот на кованые перила, двинулась следом, не выпуская группу из поля зрения.

Ситуация развивалась предсказуемо.

Маклир стремительно набрал скорость, вырвался далеко вперед, но быстро устал, запыхался и перешел на вялый неспешный бег. Девушки шли ровно, не ускоряясь и не замедляясь. Темп явно задавала Ароййо, причем задавала хорошо — Надин краснела, потела, но все-таки бежала.

Гулабрай и Войт двигались плечом к плечу, как старые друзья. Темп они выбрали настолько неспешный, что даже успевали переговариваться на бегу. А Каррингтон пер вперед, как премиальный рысак. Мерное размашистое движение локтей почему-то наводило на мысли о рычажной передаче, толкающей колеса паровоза. Каррингтон быстро вырвался вперед и стремительно удалялся, не проявляя никаких признаков утомления. А вот Уиллер спекся. Пробежав всего полмили, он перешел на шаг, прижимая ладонь к правому боку.

— Совсем плохо? — догнав Уиллера, Хизер тоже перешла на шаг.

— Да. Я не мо-гу боль-ше. Про-сти-те, — выдохнул по слогам Уиллер и тяжело облизнул пересохшие губы.

— Ничего страшного. Не можете бежать — идите, а когда станет полегче, попробуйте перейти на трусцу. Не все сразу, — снова похлопав Уиллера по плечу, Хизер ускорилась, догоняя группу. Каррингтон уже показался из-за холма, завершая петлю, и уязвленный Падди наддал, сокращая разрыв.

Кто-то вечером в душевую поползет на четвереньках.

И это точно будет не Каррингтон.

Пробегая мимо Хизер в обратном направлении, засранец приветственно помахал ей рукой. Хизер не показала ему средний палец. И решила считать это своим вторым педагогическим достижением.

В тот момент это казалось отличной идеей. Алекс бежал лучше всех — что было совершенно ожидаемо. Алекс был достойно одет и единственный из группы сохранил пристойный вид на финише. Что тоже было вполне ожидаемо. И Деверли в этот день не вела себя, как гребаный сержант армии Ее Величества. Что было, конечно, неожиданно — но весьма приятно. Какой-то из этих факторов, а может быть, и все сразу, заставил Алекса поднять руку и приветственно помахать ею. Ответом стал короткий, как пропущенный апперкот, взгляд, дружелюбия в котором было меньше, чем в лимоне сладости.

То есть не было вообще.

Сохраняя на лице бодрую улыбку, Алекс добежал до двери гимнастического зала, хлопнул по ней ладонью и остановился — подчеркнуто ровно, отсчитывая про себя ритм дыхания. Ра-а-аз — вдох, два-а-а — выдох, ра-а-аз — вдох, два-а-а — выдох. Финишировавший вторым Падди пыхтел, как королевский экспресс, и обливался липким потом. На его фоне Алекс казался свежим, словно майский ландыш, — чего, собственно, и добивался.

Деверли оценила.

Финишировав вместе с измочаленным, свекольно-красным Сэнди, она одобрительно кивнула.

— Хорошо бегаете, Каррингтон.

— Когда я учился в школе, то был призером графства в беге на длинные дистанции.

— Чего-то подобного я и ожидала, — кивнула Деверли. По выражению лица Алекс не понял, следует ли считать сказанное комплиментом. Но дядюшка Абрахам говорил, что все сомнения толкуются в пользу обвиняемого — поэтому Алекс гордо расправил плечи.

Рядом пыхтел, согнувшись и прижимая ладонь к правому боку, Сэнди. С одной стороны — он служил отличным контрастным фоном, но с другой… Сэнди выглядел так, словно уже помирает. Тяжко вздохнув, Алекс закатил глаза, но все-таки развернулся к несчастному Уиллеру.

— Не останавливайся, придурок. Походи шагом еще минут пять, дай сердцу обороты сбавить. И мышцы потом потяни, а то завтра не встанешь. Вот так, — Алекс, наклонившись, изобразил парочку самых примитивных упражнений. — Понял?

— Да. Понял, — с трудом выдохнул Сэнди и неуверенно двинулся по кругу, словно слепая кобыла, вращающая мельничный жернов. — Спасибо, Каррингтон… — начал было он, но Алекс, уже потеряв интерес к разговору, открыл дверь. — И все равно спасибо! — донеслось ему в спину.

В гимнастическом зале пахло привычным, до боли знакомым запахом. Кожа, дерево и кислый, застоявшийся аромат табака заполняли пространство, как вода — аквариум. Алекс любил этот запах. Любил ощущение пустого равнодушного пространства, любил летящую, рикошетящую гулкость звуков.

Гимнастический зал ничего от тебя не требовал. Ничего не ждал. Ничего не хотел. Он просто предоставлял возможности, которые ты мог использовать. А мог не использовать.

Подпрыгнув, Алекс ухватился за перекладину и напряг мышцы, подтягивая тело вверх одним гладким, слитным движением. Коснулся подбородком металлической рейки, так же плавно опустился вниз — и снова пошел вверх. Алекс подтягивался не считая. Зачем? Это с охотой сделают те, кто внизу. Те, кто зачарованно наблюдают за его мерными, почти механическими движениями. Вверх… Вниз… Вверх… Вниз…

Алекс не считал. Просто подтягивался до тех пор, пока не начали ныть, подрагивая от напряжения, мышцы. И отпустил перекладину до того, как дрожь, усилившись, лишила движения текучей гладкости.

— Неплохо, — одобрила Деверли. — Вы в отличной форме, господин Каррингтон.

— Ты в школе был чемпионом Англии по подтягиванию? — изобразил восторженный трепет Падди. — Чемпион всего на свете Каррингтон-младший! — сладким голосом протянул он, воздевая восхищенно руки. — Славься, славься, великий Каррингтон!

Вместо ответа Алекс приглашающе указал на перекладину. Падди, независимо вздернув подбородок, отошел в сторону и притих.

А вот Деверли внезапно заинтересовалась.

— А неплохая идея. Кто-нибудь хочет попробовать?

Все предсказуемо стушевались, отступая от снаряда подальше. Только Ароййо, задрав голову, окинула перекладину оценивающим взглядом.

— Так, как Алекс, я, конечно, не подтянусь. Но…

Глубоко вдохнув, она напружинилась и выпрыгнула вверх, цепко ухватившись за рейку.

Так, как Алекс, Ароййо действительно не смогла. Она подтягивалась с видимым напряжением, мучительно кривила лицо и, выбрасывая тело вверх, судорожно взбрыкивала ногами. Школьный тренер Алекса за такое позорище отправлял круги вокруг парка наматывать. А Деверли… а Деверли улыбнулась.

— Отлично! Госпожа Ароййо, вы замечательно справились. Кто-нибудь еще хочет попробовать? Господин Гулабрай?

Индус, поколебавшись, все-таки поднялся на турник. За ним, не выдержав всеобщего невнимания, полез подтягиваться Падди, потом — Элвин, а за ним — Надин. Бедняжка какое-то время бессильно дрыгала ногами, цепляясь за перекладину, но даже эти бездарные усилия Деверли одобрила.

— Хорошая попытка, госпожа Кольмиц. Не прекращайте занятий, и со временем ваши мышцы приобретут достаточную крепость. Господин Уиллер?

Все повернулись к Сэнди — и бедняга испуганно вжался в стену.

— А это для всех обязательно? Я же только медик. Я не боец. Зачем мне подтягиваться?

— Чтобы хватило сил оттащить раненого с поля боя? — высказала очевидное предположение Деверли. — Но если вы категорически отказываетесь … Это ваше право, господин Уиллер. Принуждать я не буду.

На лице Сэнди проступило мгновенное и оглушительное облегчение, тут же сменившееся подозрением.

— И вы меня не прогоните?

— Нет. Зачем? Очень скоро наступит момент, когда вы не сможете участвовать в тренировках. Но наблюдать за тем, как работают остальные, бессмысленно — и вы уйдете по собственному желанию.

В зале воцарилась тишина. Несколько минут Сэнди стоял, сосредоточенно разглядывая криво выкрашенные доски пола, а потом сжал губы в нитку и побрел к снаряду. Допрыгнуть до перекладины он, конечно, не смог, а на лесенке оступился и чуть не упал, звонко треснувшись подбородком. Алекс, стараясь не морщиться, наблюдал за этими убогими попытками и не понимал: нахрена? Зачем тратить время на людей, которые никогда не оправдают вложенных усилий? Повиснув на перекладине, Сэнди вяло подрыгал ногами. Слишком короткая рубашка задралась, обнажая полоску живота — рыхлого, белого и бесформенного, как ноздреватый мартовский снег.