— Как будто у тебя были варианты с английскими чиновниками, — удивилась Ароййо.

— Как будто у него были варианты со шлюхами, — бестактно заржал Гулабрай. — Падди нужно не на драконов охотиться, а единорогов ловить. Да, Падди?

— Иди в жопу, Рамджи. Просто иди в жопу.

После главной улицы Алекс повернул направо, увлекая всю группу к скверу. Обросшие после зимы и до сих пор не подстриженные кусты вызывали определенные ассоциации, но с чем именно, было решительно непонятно. Сам собой завязался оживленный спор, что именно должна была знаменовать та или иная композиция. Девушки в этих кривых растрепанных монстрах видели болонок и зайцев, романтик Сэнди — вздыбленных львов, индус — более привычных тигров. Сам Алекс раз за разом видел хер — тот самый, который городское управление положило на стрижку кустов. Но благоразумно воздерживался от комментариев.

Вместо кафешки с пирожными Деверли предложила зайти в паб, где заказала всем яйца по-шотландски, жареную треску и чипсы. А в дополнение к пиршеству — по пинте слабенького сидра, единственным назначением которого было потешить студенческое самолюбие. Опьянеть от этой сладкой водички было физически невозможно, но если уж преподаватель заказывает алкоголь — значит, считает тебя не глупым ребенком, а состоявшимся взрослым человеком.

Собутыльник — это титул, до которого требуется дорасти.

В академию возвращаться не хотелось. Разомлев от обильного обеда, компания медленно кружила по узким улочкам Хэмптона. Солнце уже скатилось за крыши домов, расчертив брусчатку длинными лиловыми тенями. В воздухе пахло сыростью, влажным камнем и чем-то теплым, неуловимым, трепетно-нежным. Подняв руку, Алекс отломил с дерева ветку — на тонких серых побегах уже набухли липкие почки, из которых проглядывало бледно-зеленое невесомое кружево первых листьев. На мгновение ему стало жаль, что сейчас не апрель. Можно было бы сорвать ветку яблони, усыпанную бело-розовыми цветами, хрупкими и сладкими, как сахарная вата. Это был бы красивый жест. Не роскошный букет, не безвкусный пучок полевых трав, а одна-единственная цветущая ветка. Деверли, наверное, не взяла бы — но точно бы оценила.

— Эй, студенты, чего тут забыли?

Вынырнув из дремотных послеобеденных фантазий, Алекс с удивлением оглянулся. На повороте, старательно подпирая спинами потрескавшуюся стену, дымила папиросками компания местных. Все невысокие и крепко сбитые. Все в дешевеньких пиджачках и в таких же дешевеньких кепках.

Такие же крепко сбитые пареньки отирались и у противоположной стены.

— И вам добрый день, — вежливо улыбнулась Деверли. — У нас сегодня экскурсия. Прогуливаемся, любуемся вашим чудесным городом.

Пока Деверли отвешивала местному быдлу дипломатичные комплименты, Алекс пробежал по группе внимательным взглядом.

Раз, два, три… пять, шесть. И кто-то стоит за углом — оттуда явственно тянет едким табачным дымом.

— Чудесным? А то. У нас тут такие красоты! — оторвавшись от стены, паренек в ярко-синем платке, повязанном прямо на голую шею, выступил вперед. Руку он демонстративно держал в кармане. Деверли зеркально повторила его жест — и Алекс с нарастающей тревогой вспомнил, что жезлы они оставили в академии. Все. Включая преподавателя.

Паренек сделал несколько шагов странной вихляющей походкой — как будто нога у него цеплялась за ногу.

— У нас тут очень красиво. А за красоту, я думаю, нужно платить. Может, поможете деньжонками рабочему классу?

— Увы, мы сегодня не при деньгах, — Деверли смотрела на него прямым немигающим взглядом.

— Так я же немного прошу. Так, на пивко да на папироски, — улыбка у паренька была странная — нервная и глумливая одновременно. Он походил на дворнягу, которая хочет укусить, но опасается пинка сапогом под ребра.

— Так у нас и немного нет, — Деверли, все так же глядя ему в глаза, сделала шаг вперед. Сейчас они стояли друг напротив друга, словно бойцы на ринге. — Кто ж по ночному городу с деньгами гуляет. На такие прогулки жезлы берут.

— А я слышал, что жезлы из академии не разрешают выносить.

— И ты веришь всему, что слышишь?

Все еще колеблясь, паренек в синем платке сделал шаг назад. Его глаза скользили от лица Деверли к ее карману, от кармана — к сбившимся в тесную группку студентам.

— Всему только дурак верит, — приняв, наконец, решение, паренек отступил к стене. — Приятной прогулки, госпожа.

— И вам приятного отдыха, джентльмены.

Бросая короткие острые взгляды по сторонам, Деверли пошла вперед. Сэнди сразу же двинулся за ней, как цыпленок за квочкой, ребята потянулись следом. Алекс предусмотрительно встал замыкающим, оставляя себе пространство маневра. И ошибся. Расстояние между ним и круглой задницей Кристины Ароййо оказалось слишком большим.

— Ух ты, какая кошечка! — пьяно хохотнул долговязый парень в несвежем кашне. Густо дохнув перегаром, он шагнул вперед и звонко хлопнул Кристину пониже бедра. Стремительно, словно атакующая гадюка, Ароййо обернулась. И с разворота засадила кулаком придурку в переносицу.

— Наших бьют! — пронесся по улице звонкий клич.

И понеслось.

Ребята выдали результат, на который Хизер даже рассчитывать не смела. Не в смысле техники, конечно — из всей компании драться умели только Каррингтон, Маклир и Ароййо. Все остальные просто отмахивались с разной степенью эффективности — Надин, скажем, с громким визгом вцепилась какому-то бедняге в волосы, а когда тот, оглушенный акустическим ударом, отшатнулся, пнула в лодыжку и от души засадила сумочкой в висок. Да, не самое удачное решение… Но ведь засадила же! Не побоялась! Даже Сэнди, охая и причитая, отвесил какому-то тощенькому недомерочному аборигену поджопник. Тут же получил в глаз, вскрикнул раненым зайцем и спрятался за Каррингтона, пробивающего хуки и джебы с хладнокровной механической точностью.

Сама Хизер на дуэльный бокс время тратить не стала. Подсечка, бросок и пинок в печень — не слишком красиво, зато эффективно. В какой-то момент у нее перед лицом просвистела порядком истертая подошва. Хизер удивленно вскинула брови.

— Ой, простите, — виновато развела руками Ароййо. — Ошиблась.

И тут же исправила ошибку, влупив хай-кик в правильном направлении. Кепка аборигена отправилась в одну сторону, а сам он тихонько прилег в другую.

— Вот, теперь правильно! — обрадовалась Ароййо и плавным движением скользнула вниз, пропуская над головой летящий в лицо кулак.

— Охренел? Это же дама! — Маклир, не ограничивая себя условностями, подскочил со спины и всадил кулачному бойцу локоть в левую почку. Физической подготовки парню очевидно не хватало, зато опыт уличных драк, судя по всему, имелся изрядный. — К дамам относятся с уважением, понял, мудила?!

Воспитательную тираду Маклир завершил пинком в пах. Абориген успел скрючиться, подставив бедро, но все равно взвыл от боли. Ботинки у уладца были дешевые, но очень модные — с длинными, каменной прочности мысками.

Когда над улицей задребезжали трели полицейских свистков, бой был уже окончен. Несколько возмутительно негостеприимных аборигенов корчились на брусчатке, а остальные хаотично отступали, даже не помышляя о возмездии. Маклир, вскинувшись, как гончая, завертел головой, определяя источники свиста.

— Спереди и сзади! Валим! В проулок!

— Господин Маклир… — Хизер брезгливо обтерла платком разбитые костяшки пальцев. — Оставьте эти ваши люмпенские замашки. Мы же приличные люди.

— Да, парень, — хлопнул Маклира по плечу Каррингтон. — Теперь ты на другом конце социальной лестницы. Благородные джентльмены отметелили безродную шпану. Привыкай.

— И дамы! — Надин, тяжело дыша, опиралась спиной о фонарный столб. Прическа у нее растрепалась, заколка-бабочка, повисшая на одном локоне, болталась точно по центру переносицы. Надин, скосив глаза, внимательно поглядела на нее, подула, помотала головой — и выдрала несчастную заколку вместе с клочком волос. — И дамы, Каррингтон. Не забывай об этом.