Почти невозможно есть свой завтрак, когда я думаю о том, как отреагирует Николо. Лучшее, что я могу сделать, это мягко рассказать ему об этом. Усадить его и высказать все. И надеюсь, что он не захочет убить меня после этого. Хотя на самом деле я не думаю, что Николо причинит мне вред, я действительно беспокоюсь, что, рассказав ему свой секрет, я могу разрушить все наши шансы быть счастливыми вместе. Прямо сейчас я ненавижу мысль о том, чтобы упустить такую возможность.

— Мама, мы можем пойти сегодня в парк? — Спрашивает Клара, пока я несу наши пустые тарелки к раковине.

— Конечно, детка, — соглашаюсь я, улыбаясь тому, как озаряется ее лицо. — Иди помой руки и возьми пальто.

— Тетя Патриция с нами? — Настаивает Клара.

— Я бы с удовольствием пошла. — Говорит тетя Патриция.

До парка Монтроуз можно дойти пешком за несколько минут, и сегодня светит солнце, рассеивая холод, вызванный резкими порывами ветра. Клара скачет между нами, держась за руки и болтая о том, чем они с тетей Патрицией занимались вчера вечером, пока меня не было. Невозможно не улыбаться, слушая ее интерпретацию «Истории игрушек».

Настолько поглощенная восторженным рассказом дочери, я теряю связь с окружающим миром, смутно осознавая гавань справа от себя, парк вокруг нас. Но я не думаю о людях, мимо которых мы проходим, или о собаках, которые гонятся за своими хозяевами, когда они бегут трусцой.

Внезапно становится слишком поздно, когда я слышу знакомый голос:

— Аня?

Я бросаю взгляд на высокого мускулистого мужчину передо мной, и мое сердце замирает при виде ошеломляюще красивой улыбки Николо.

— Что ты здесь делаешь? — Выпалила я, все манеры отброшены, когда началась паника.

— У меня была… встреча с коллегой, — деликатно говорит Николо. Он опускает взгляд на Клару, отмечая, как она держит мою руку и руку тети Патриции. Затем он поднимает взгляд на мою тетю, высвобождая очаровательную улыбку.

— Привет, я Николо. — Говорит он, протягивая руку. — Аня и я… — Его взгляд метнулся к моим, как будто проверяя, какое слово я хотела бы использовать перед своей семьей.

— Он учится в колледже Роузхилл. У нас есть совместный курс, — быстро сообщаю я. — Это моя тетя Патриция, — представляюсь я.

Тетя Патриция отпускает руку Клары, чтобы пожать руку Николо.

— Приятно познакомиться. Я не встречала друзей Ани по колледжу, так что это настоящее удовольствие.

— И это, должно быть, делает тебя… кузиной Ани? — Николо догадывается, наклоняясь, чтобы обратиться к Кларе. Его глаза перемещаются с ее лица на лицо моей тети и обратно, несомненно, ища сходство.

Сердце колотится в груди, ладони потеют.

И тут Клара издает яркий смешок.

— Нет! — Игриво взвизгивает она, словно думая, что он ее дразнит. — Это моя мамочка, — добавляет она, глядя на меня круглыми карими глазами, в которых заключена вся невинность мира.

У меня сжимается живот, а сердце замирает в груди. Это худший способ, которым Николо мог узнать о своей дочери. Я едва осмеливаюсь взглянуть на него. А когда я это делаю, меня разрывает гнев и предательство в его глазах.

— Забавно, я не помню, чтобы ты упоминала, что у тебя есть дочь. — Говорит Николо с напускной беспечностью.

Кровь заливает мои щеки, и от ужаса голова начинает кружиться.

— О, да. Ее зовут Клара. Клара, поздоровайся с Николо.

— Привет, Николо, — радостно произносит Клара.

— Хорошая девочка. А теперь иди и отведи свою тетю на игровую площадку, может, она покачает тебя на качелях. Я сейчас буду.

Глаза моей тети встречаются с моими, ее брови поднимаются в невысказанном вопросе.

— Я буду прямо за тобой. Мне просто нужно поговорить с Николо минутку.

Клара уводит мою тетю за палец, забирая с собой последний барьер защиты от гнева Николо.

— Я могу объяснить. — Говорю я, как только они оказываются вне пределов слышимости.

— Что у тебя есть дочь, о которой ты мне никогда не рассказывала? — Усмехается Николо, его тон глубоко ранен.

— Нет. — Слезы жгут мои глаза, пока я пытаюсь сдержать эмоции. — У нас есть дочь.

— Что? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Язвительность в его голосе хлещет меня, как кнут, и я вздрагиваю.

— Мы вместе ходили в старшую школу, Николо, первые два года. Тогда я думала, что у нас может быть что-то особенное. Я была девственницей, и я думала, что ты действительно хочешь быть со мной. Поэтому после того, как ты пригласил меня на одну из своих домашних вечеринок, когда ты отвел меня в свою комнату, чтобы поговорить… ну, одно привело к другому… и я отдала тебе свою девственность. После этого ты ясно дал понять, что я просто завоевание, что тебе нравится вызов — уламывать девственниц спать с тобой.

Эмоции искажают лицо Николо, когда в его глазах мелькает узнавание. А затем, словно восход солнца, я вижу, как свет наполняет его глаза, когда он впервые вспоминает меня. Как это может быть так больно даже сейчас, я не знаю, но глубоко ранит осознание того, что он мог прожить все это время, даже не подозревая об этом.

— Я забеременела от моего единственного раза с тобой, и я решила оставить ребенка. В конце учебного года я перевелась в другую школу. Я поздно пошла в новую школу, чтобы никто не узнал, что я забеременела до моего семнадцатилетия. — Я качаю головой, опуская глаза в землю. — Я никогда не думала, что увижу тебя снова, — бормочу я.

— Но ты это сделала. В первый день семестра, когда ты пролила на меня свой обед, и ты сразу меня узнала. Ты знала это несколько месяцев, — шипит он. — Я был прямо перед тобой, и ты не подумала сказать мне, что у меня есть ребенок?

Я вздрагиваю, затем медленно заставляю себя встретиться с ним глазами, мой гнев вскипает, когда я это делаю.

— Не то чтобы ты давал мне вескую причину рассказать тебе. Ты был мудаком, Нико. Ты был ужасен со мной в старшей школе и еще хуже с самого начала моего пребывания в Роузхилл.

— А сейчас? — Требует Николо, повышая голос. — Я бы сказал, что мы давно уже прошли это оправдание, Аня. Боже, ты серьезно!

Слезы текут по моим щекам, когда мои худшие страхи оживают. Он не простит меня за это. Я слышу это по его тону.

— Я собиралась тебе рассказать, — настаиваю я, но мой голос слишком сдавлен комом в горле, чтобы быть убежденным.

Николо усмехается.

— Я уверен. Не могу поверить, что думал, что влюбился в тебя. Ты так же полна дерьма, как и все остальные, не так ли? Ну, можешь идти к черту. И ты не сможешь прятать мою дочь от меня. Ты не имела права держать ее от меня так долго. — В его голосе слышится ледяная ярость, а затем он наклоняется ближе, глядя мне в лицо. — Может, мне просто забрать у тебя Клару в наказание за то, что ты держала ее в секрете?

Мое сердце останавливается, и при этих словах у меня вырывается сдавленный крик.

— Пожалуйста, Нико, — умоляю я. — Пожалуйста, не забирай у меня мою дочь.

— Она и моя дочь тоже, — хрипло говорит он. Его пальцы расчесывают волосы, и из его груди вырывается рычание. — Блядь, Аня! Я даже смотреть на тебя сейчас не могу. — С этими словами Николо разворачивается на каблуках и уходит.

Я смотрю, как он уходит, онемев, когда мои эмоции поглощают меня, ставя меня на колени. Я потеряла его. В этом нет никаких сомнений.

Но не потеряла ли я только что и свою дочь? Не думаю, что смогу это пережить.

37

НИКОЛО

Врываясь в дом отца, я зову Сильвию, надеясь, что она дома. Она появляется наверху перил мгновение спустя, с широкой улыбкой на лице.

— Нико, ты дома! — Кричит она с восторгом. Затем она принимает меня, и ее лицо омрачается. — Что случилось? — Спрашивает она, пока я поднимаюсь по лестнице с тяжелым сердцем.

Я качаю головой, притягивая ее в медвежьи объятия, когда поднимаю ее с ног. Сильвия обнимает меня, крепко сжимая.

— Хочешь поговорить об этом? — Нежно спрашивает она.

— Мне нужно поговорить об этом, — настаиваю я. Я чувствую, что могу взорваться от всей ярости, которая бьется во мне, требуя, чтобы ее выпустили.