Но теперь, когда он прижимает брюнетку к шкафчикам, что, должно быть, является его фирменным приемом, я могу увидеть Николо таким, какой он есть. Игрок, змей, который скажет что угодно, чтобы залезть к девушке под юбку. Больно видеть, как он играет со своей следующей добычей, в то время как я чувствую, как мое сердце разрывается и истекает кровью на кафельном полу нашей школы.

Слезы катятся по моим щекам, и я сердито смахиваю их. Я была эмоционально раздавлена с тех пор, как провела с ним ночь. Одна только мысль о той ночи повергает меня в смятение, поскольку мое мятежное тело отвечает дрожью желания. Я все еще чувствую призрак его рук, исследующих мое тело, зажигающих мою кожу. Это было так хорошо, так правильно. Секс с Николо только подтвердил, насколько мы идеально подходим друг другу. А потом, когда он закончил, он просто указал мне на дверь. Его внезапная смена отношения была как будто мне на голову вылили ведро ледяной воды, пощечина после единственной ночи блаженства.

Пустая боль, оставшаяся во мне, как от его физического отсутствия, так и от внезапного прекращения его эмоциональной связи, оставила меня разбитой, с открытой, ноющей раной, которую я, кажется, не могу полностью исцелить. И теперь, как будто я никогда не существовала в его мире взгляд Николо скользит по мне всякий раз, когда я пересекаю его путь, как будто меня вообще нет.

Я снова резко вытираю щеки, пытаясь сдержать слезы. Я чувствую себя мчащимся товарным поездом перед крушением, но в замедленной съемке, перерастающей в еще большую эмоциональную катастрофу, пока я не начинаю себя изводить. Я постоянно изнурена от того, что ворочаюсь по ночам, меня мучают яркие сны о нашем времени вместе, которые всегда заканчиваются холодным, бесчувственным взглядом Николо, и его ленивым приказом «Убирайся». Не помогает и то, что моя тревога задержала мой обычно регулярный месячный цикл, и я чувствую, что я просто плотина гормонов, ожидающая, чтобы вырваться наружу в очередном неконтролируемом приступе слез.

Я такая идиотка, что думала, что действительно смогу привлечь внимание Николо Маркетти. В нашей старшей школе он бог среди мужчин и по титулу, и по физической силе, а я просто поддалась его желанию переспать со всеми девушками в нашей школе. Как же я могла быть такой слепой?

И все же, даже задавая себе этот вопрос в сотый раз, я знаю. Он заставил меня почувствовать себя особенной. Я думала, что он увидел меня, действительно увидел меня, когда я была так сосредоточена на балете, что едва ли видела себя. Он заставил меня почувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовала. И за это я отдала ему всю себя. Это была высокая цена.

Николо наклоняется к красивой улыбающейся брюнетке, поглаживая ее щеку пальцами. Я почти чувствую то же самое нежное прикосновение к своей плоти, что заставило мою кожу покалывать и перехватить дыхание в легких. Тот первый электрический поцелуй, который, казалось, оживил мое тело, как дефибриллятор. До Николо меня даже никогда не целовали, и, как неопытная дурочка, я так легко поддалась его уловкам.

Внезапный гнев вспыхивает во мне, когда Николо идет по коридору, направляясь в моем направлении, отказываясь смотреть в мою сторону. Я не знаю, что на меня находит, но глубокая потребность уколоть за его жестокость берет верх. Прежде чем я успеваю как следует обдумать свои действия, я шагаю вперед, пробираясь сквозь толпу, пока не останавливаюсь прямо перед Николо Маркетти.

Его глаза танцуют, когда он смеется над чем-то, что только что сказал один из его друзей, и когда его взгляд встречается с моим, я замечаю момент удивления, который дает мне небольшое чувство удовлетворения. Он не ожидал, что когда-либо снова будет со мной общаться.

— Ты использовал меня, — обвиняю я, стоя перед ним, мои руки сжаты в кулаки по бокам, мои губы сжаты в гневную линию.

— Ну, и тебе привет… как тебя зовут еще раз? — Его тон легкий, он шутит над моим гневом. Он уже даже имя мое забыл.

Его друзья останавливаются вместе с ним, окружая меня и смеясь в ответ на его язвительный вопрос.

— Зачем? — Требую я, мой голос дрожит от эмоций. — Зачем, ты переспал со мной, лишил меня девственности, и теперь просто игнорируешь меня? Что ты вообще можешь…

— О, ну ладно, — протягивает Николо, щелкая пальцами и грозя мне указательным пальцем, словно внезапно осознавая, что он меня знает. — Ты та самая девушка, Анна? Анита? Аня? Девушка, которая хочет стать танцовщицей, чтобы почтить память своих умерших родителей. Так?

Просто слышать, как он передает мне мою личную информацию, ковыряя рану, которая все еще свежа и болезненна, разрывает меня на части. Я чувствую, как из моих глаз снова грозят пролиться новые слезы. Ухмылка Николо становится более серьезной, его карие глаза становятся темными, когда он смотрит на меня свысока.

— Ты действительно верила, что мы будем вместе? — Он усмехается, глядя на своих друзей, и закатывает глаза.

Они отвечают хриплым смехом, как будто это все просто большая шутка. Я для них шутка.

— О, милая Аня. Видишь ли, для меня ты была просто еще одним завоеванием, чем-то, что я отброшу в сторону, как только закончу с тобой. Как ты могла поверить, что можешь быть достаточно хороша для меня? Ты дочь иммигрантов из низшего класса без копейки в банке. Ты никогда не будешь достойна меня. — Он прижимает руку к груди, показывая смущение при мысли о том, во что я могла поверить. — Я просто заставил тебя думать иначе, чтобы ты переспала со мной. Я не против иногда общаться с простолюдинами, такими как ты, если это означает, что я получу девственную киску. Но я уверен, ты можешь понять, почему я никогда не буду делать этого дольше, чем на одну ночь. А теперь, когда я взял твою девственность, у меня нет причин разговаривать с тобой. — Он подходит ближе, его высокая мускулистая фигура возвышается надо мной, заставляя меня чувствовать себя маленькой и слабой.

Несмотря на гнев, пронизывающий меня, заставляющий мое тело дрожать, я все еще физически реагирую на близость Николо, на мужской запах его одеколона и на тепло его тела, исходящее от него, согревающее мою плоть. Мой пульс учащается от непрошеного возбуждения, предающего меня. Слезы застилают мне глаза, когда нежелательное воспоминание о нашей совместной ночи поглощает меня. Сильные руки Николо обнимают меня, его обнаженное тело прижимается к моему, его полные, теплые губы жадно пожирают мои…

— Я закончил с тобой. Ты ничего для меня не значишь, — бормочет Николо, приближая свое лицо к моему в тот момент, который мог бы быть почти интимным, если бы он не шептал мне ядовитые слова. — Ты ничто. И никогда не будешь чем-то большим, поэтому я предлагаю тебе запомнить это и держаться от меня подальше.

Снова встав во весь рост, он проталкивается мимо меня, пока его друзья разражаются оживленной речью, высмеивая мою попытку противостоять ему, пока они идут по коридору в класс. На мучительный момент я стою, застыв, остро осознавая, что все эти любопытные и полные осуждения глаза смотрят на меня. Когда голос Николо затихает позади меня, я разражаюсь ужасными, мучительными рыданиями. Мне все равно, что дневные занятия вот-вот начнутся. Мне нужно уйти.

Несясь к дверям, ведущим на студенческую парковку, я бегу так быстро, как только могут нести меня ноги. Сокрушительная боль заставляет мои легкие вздыматься, борясь за кислород, пока я борюсь за то, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. Мне нужно скорее вернуться домой, чтобы спокойно оплакивать сокрушительную потерю своей невинности.

Я не могу поверить, что я так наивно поддалась ухаживаниям Николо. Я позволила ему завладеть самой интимной частью меня. И он не только, кажется, думает обо мне как о невинной зарубке на столбике своей кровати, но он также готов бросить мне в лицо все самые личные подробности моей жизни, когда он знает, что я не делилась горем из-за смерти моих родителей почти ни с кем. И он сделал это с таким жестоким удовлетворением, как будто ему нравилось наблюдать за болью, которую это мне причиняло.