Видит Свет, мне не хотелось ещё большей ответственности, не хотелось Седрика в подчинение. Но если отказать, он убьёт кого-нибудь, чтобы избавиться от мук…. Убьет себя, а может, Фрешита или меня. Хватило же ему подлости послать Шона на смерть, к вампам.

Я кивнула и он раскрылся. Щиты сползли, словно меховой плащ с плеч, в какой-то момент мы обнялись и слились в поцелуе…

Злое море, свинцовое небо, ветер, полный холодных брызг. Холод, пронизывающий холод. Седрик — похожий на себя прежнего, до того, как сменил внешность на хищного красавца-жиголо. Здесь ему лет сорок, он крепкий и цепкий, как и положено волку. На груди возле сердца — рана, из неё сочится кровь. Рядом шрам-шов, но и он кровоточит. Я вижу в отдалении двух… псов. Добермана и мастиффа.

— Они не волки, — говорю я, — Они давно собаки. Собачья стая.

Он оглядывается на собак…

— Волк не может быть вожаком собак.

— Значит, ты не волк.

— Я волк.

— Тебе выбирать. Но думаю, ты не волк.

— А кто я?

Задумалась. Потом ответила:

— Думаю, ты охранник этих земель. Ты и стая — её защитники.

Теперь он задумался.

— Значит, я не свободен?

— Смотря в чём. От долга ты не свободен, но никто не может приказывать тебе.

— Теперь ты можешь, — твёрдо произносит он и становится на одно колено, склонив голову.

— Ты моя госпожа. Десять лет я буду служить тебе во всём, так, как ты посчитаешь нужным. Всё моё — твоё. И я твой.

Пока он говорил, на его руках и шее проступали браслеты — оковы клятвы, а на голом теле появился кожаный доспех.

Я знала, что мы оказались как бы во сне, и тут возможно всё, на что хватит внутренних vis-резервов. Но Седрик не умел управлять своим миром, пришлось мне немного похозяйничать.

Вытащив откуда-то из-за спины тёплый, изумительно мягкой шерсти свитер, присмотренный мной для Вика неделю назад, я произнесла:

— Принимаю твою службу. В знак моего расположения прими этот дар.

Седрик с удивлением уставился на такую тёплую и уютную даже с виду одежду, будто я ему щенка о трёх головах протягивала.

— Надень.

Он несмело принял вещь из моих рук, поднес к лицу и понюхал.

— Пахнет летом и тобой…

Он натянул его, и доспех вдруг оказался поверх свитера, но браслеты и подобие ошейника остались скрыты.

Седрик обхватил себя руками.

— Тепло…

Тучи на горизонте чуть разошлись, показался робкий солнечный лучик. Седрик зачаровано смотрел на него…

— Нам пора возвращаться, — позвала я.

Он лишь удивлённо взглянул в ответ.

В следующее мгновение я почувствовала своё тело и Седрика, слившегося со мной. Прервав поцелуй, я легко его оттолкнула. Нас выбросило в реальность.

Словно проснувшись, мой извечный соперник, а теперь — вассал глубоко вздохнул и обхватил себя руками, словно надеясь, что тот свитер окажется на нём. Коснулся рук и шеи, потом закрыл глаза, успокаиваясь.

— А ты не верила, — вдруг произнёс он. Я не сразу поняла, что он говорит о потере свободы. Седрик осознал, что не может управлять собой, и предпочёл… сдаться.

— Ты больше не волк.

— Да, я не волк. Я воин и собачий пастух. И я служу тебе, — еле слышно добавил он.

Что-то еле уловимо изменилось в его лице. Наверное, холод перестал терзать его. Не думаю, что те раны так быстро перестали кровоточить.

— Мне пора, Седрик, я и так задержалась с тобой. Возвращайся и готовь город к войне. Но без мобилизации… пока.

Он глухо зарычал, справляясь с гневом и беспокойством.

— Пати, просто помни, что мы без тебя не выстоим. Ты утащишь за собой меня.

Он не жаловался, он констатировал и предупреждал.

— Я буду осторожна. Я всё понимаю.

— Охраняй её ценой своей жизни, — приказал он Тони, и тот дёрнулся, удивленно понимая, что слова Седрика имеют над ним власть.

Как в былые времена, бывший глава города украл у меня мимолётный поцелуй и зашагал прочь. Мы вернулись в машину.

— Что это было? — напряжённо спросил Тони, разгоняя податливого металлического зверя. — Разве он может приказывать мне? Ты ж моя хозяйка!

— Седрик теперь Собачий Пастух. Боюсь, в следующее полнолуние вся его стая обернется разномастными собаками.

— Вот гадство! Огги уж точно не в болонку превратится.

— Ага, он мастифф. Но ты shepherddog, ты создан для боя с волками, а значит, и с собаками легко разберёшься в случае чего. Но не думаю, что они решат напасть на тебя. С чего бы…

— Всё равно обидно. Так я мог потрепать Огги, а что я сделаю с мастиффом?

Я рассмеялась. Тони, поняв причину смеха, тоже улыбнулся.

Несколько минут мы неслись сквозь ночь в молчании.

— Не думал, что ты сможешь целоваться с ним, — словно сам себе произнёс он.

— Мы не целовались. Мы ушли в его мир, и там он принес клятву служить мне десять лет.

Тони скептически фыркнул.

— Он что-то вытянул из тебя. У него изменился запах, он словно завернулся в тебя.

— Я сама отдала. Ему там очень холодно… И раны на груди — там, где сердце…

— Раны, — зло буркнул он. — Раны! Да будь моя воля, я бы ему причиндалы отгрыз, чтоб знал, что головой надо думать, а не членом! Он ещё мне приказывать смеет. Загггррыззу! — последнее слово вышло совсем не человеческим.

Я успокаивающе потрепала Тони по шее, как если бы он был в собачьем обличье.

— Не позволяй ему командовать собой. Ты мой. Но и кидаться на него без веской причины не смей, ведь теперь Седрик служит мне.

— Он не умеет служить, — уже куда спокойнее ответил Тони. — Он волк.

— Был волк, да весь вышел. Теперь он Собачий Пастух, воин и охранник наших земель.

Тони задумался.

— Круто. Только через десять лет он освободится, и что тогда?

— Надеюсь, он повзрослеет и успокоится настолько, что совладает со своей свободой.

Тони лишь покачал головой каким-то своим мыслям. А я постаралась объяснить, отчего простила Седрика:

— Легко судить, легко убить, но смерть divinitas — это такое… такое… Описать это невозможно.

— Знаешь, смерть близкого человека — тоже такая херня, которую не описать, — ответил Тони.

— Если смерть преждевременна. А если это достойный уход на склоне лет, то это не ужасно, это закономерно.

— Что мы для вас? — тихо, но настойчиво спросил Тони. — Собачки, которых вы закапываете на лужайке, поливая слезами холм, а через неделю заводите щенка, потому что скучно и привыкли с кем-то возиться?

— Я не знаю, Тони, — честно ответила я. — Ты так уверен в том, что захочешь всю свою жизнь прожить с Ники?

— Да, — твёрдо отрезал он. И я невольно прониклась уважением к этой уверенности.

— Если ваши души сплетутся, то перестанет иметь значение, сколько лет вы будете вместе и что случится после твоей смерти. Она всегда будет с тобой. Ты станешь её частью, твои мысли и чувства она будет считать своими. А весна каждый год будет напоминать о том, что ты был — и каким ты был… Даже если в её жизни появится новая любовь, это не отделит её от тебя, потому что вы уже навсегда вместе и этого не изменить.

Тони молчал, и я молчала, каждый думал о своём.

— Пати, нам предстоит драка, а мы болтаем не пойми о чём, — вдруг выдал он.

— Предлагаешь обмениваться плоскими шуточками, как в фильмах?

Он хмыкнул.

— Ты и плоские шуточки живёте на разных планетах. Что мы будем делать, когда приедем?

— Я восстановлю связь с Шоном. Если окажется, что ему худо, — заберу Стилет у Кении и пойду к вампам. Ты будешь в резерве. Если мне по-настоящему потребуется помощь, я тебя позову, но надеюсь, ты лишь вытащишь нас с Шоном оттуда. Потом, когда всё кончится.

— Думаешь, ты одна справишься с такой толпой трупаков.

— Я справилась с Оптимусом.

— Мы справились.

— Да, мы вместе с ним справились. Но его атаку тьмой и смертью отбила я. Если я выжгла такое, то выжечь вампов я тоже смогу.

— А Эта Штука не помешает?