— Да, он может попросить как малость, так и твою душу. Ничего предположить нельзя, — откликнулась я.

— Если Страж запросит слишком много, я откажусь от сделки, разведу погребальный костер и сожгу этого нечастного. Может, огонь разрушит зло… хоть немного. Я не предам тебя, Свет мой, и не поставлю город под удар. Всё решится в ближайшую ночь.

— Хорошо.

Мы мягко вывалились в реальность. Похоже, ни Тони, ни Бромиас ничего не заметили. Переглянувшись, мы поменялись местами, и теперь я уютно свернулась калачиком, положив голову на колени Шону.

Опять молчание и шелест шин…

— Вы наполнились, как я погляжу, — раздался недовольный голос Бромиаса. — Так может, проверите ваше приобретение, может, хоть часть маяков с него снимете.

Шон встрепенулся, а Тони сбавил скорость, высматривая, где можно припарковаться.

Заехав на грунтовую дорогу, мы остановились почти в лесу. Из машины вышли все, даже прикидывавшийся подушкой Кения.

Открыли багажник и уставились на инкуба, а он на нас.

— Господин? — существо с надеждой и опасением обратилось к Шону.

— Мы хотим найти и обезвредить метки-маяки, — ответил он.

Инкуб споро выбрался из багажника и сбросил свое покрывало, представ перед нами абсолютно голым. Маленький и худенький… Но удивительно пропорциональное мускулистое тело было таким, чтобы в равной мере соблазнять и женщин, и мужчин. То есть он не был субтильной бесполой лолитой, скорее, там, где он жил и умер, маленький рост и длинные волосы были нормой у мужчин.

Тони сплюнул и пошёл к водительскому месту. Инкуб, провожая его взглядом, попытался зачаровать. Я щелкнула пальцами, и существо, вздрогнув, испуганно глянуло на меня. Я отрицательно покачала головой, и он всё понял.

Пока я отвлекалась, Шон принюхивался, а Бромиас смотрел vis-зрением.

— Как удачно, что все, кто его кусал, подохли, — под нос себе пробурчал грязнуля. — Метки рассасываются прямо на глазах.

— Господин убил вампиров? — спросил инкуб, преданно глядя в глаза Шону. Тот лишь отмахнулся, но поскольку ни я, ни Бромиас не заявили права на сей подвиг…

— Господин великий воин! — и, обхватив себя руками за плечи, инкуб бухнулся на колени и сложился пополам, прижимаясь щекой к обуви.

Я как-то отстранённо почувствовала мучительное смущение Шона и острое желание Бромиаса пнуть пресмыкающееся существо. Словно чтобы не поддаться соблазну, грязнуля отошёл на шаг, а Шон глянул на меня, ища поддержки.

— Встань, мы не закончили.

Инкуб тут же вскочил, и я принялась рассматривать его. На нём были широкие и плоские браслеты и такое же колье, похоже, из бронзы. Поверхность «украшений» покрывали знаки неизвестной мне письменности, а в vis-диапазоне было видно, что из них выходят нити силы, проходящие сквозь инкуба, контролирующие его.

— Ууу… — подал голос Бромиас.

— Что? — тут же с тревогой отозвался Шон.

— Оковы подчинения. Разве ты не знаком с ними?

— Нет.

— Ну, эта штука полностью приручает инкуба и делает безопасным для хозяина. Этот инкуб принадлежит навечно одному господину. Тот может сдать его в аренду, как бы продать, только вот если новый владелец без согласия старого захочет отдать инкуба кому-то третьему, то этот третий уже не будет защищен никак. Только приказы первого владельца, надевшего оковы, имеют нерушимую силу.

— А если он умер? — спросил Шон.

— Тогда бы оковы утратили силу, а они, как видишь… Да ты не видишь.

Инкуб зло глянул на того, кто посмел выказать презрение к его герою.

— Значит, неведомый хозяин может явиться за ним, и у нас нет гарантий, что инкуб не сожрёт Шона, — резюмировала я.

— Я послушный, — тут же заголосил инкуб. — Я очень послушный!

И он попытался опять бухнуться на колени, но Шон поймал его, схватив за голые плечи. Они оба замерли, глядя друг другу в глаза. Мы с Бромиасом застыли тоже.

Три секунды, пять… десять.

— Может надо что-то сделать? — неуверенно произнёс грязнуля.

— Не стоит, — ответила я. — Думаю, Шон увёл его к себе.

— К себе?

Я не стала объяснять. Раз Бромиас не знает, что это такое, значит, не поймёт и объяснений.

— Вообще-то нас видно с дороги, — недовольно крикнул Тони с водительского сиденья, — если кто-нибудь проедет, то нам придется удирать от копов и рассказывать, что мы тут делаем с голым несовершеннолетним.

Бромиас недовольно фыркнул: «Чушь», — но встал так, чтобы загораживать собой инкуба.

Прошло минуты три. Все начали терять терпение. Тони вылез из машины, Бромиас принялся оглядываться каждые пять секунд. Даже Кения нервно потерся о мои ноги, я строго глянула на пушистого предателя, но он не смутился и мявкнул «Now!».

Пробурчав фамилиару: «Поговори мне тут!», — я решилась. Зашла Шону за спину и потянула за одежду назад-вбок, заставляя опрокинуться и выпустить инкуба. Контакт взглядов и тел разомкнулся, они вывалились в реальность.

По лицу Шона текли слёзы, и он глотал ртом воздух, пытаясь отдышаться.

— Он напал на тебя? Причинил боль? — сама удивилась, насколько свирепо это прозвучало.

Шон отрицательно закачал головой и выставил руку в жесте «успокойся». Понемногу приходя в себя, он встал и пошёл в лес. Инкуб всё это время тихонько лежал на земле, волосы разметались по жухлой листве, скрывая лицо.

— Эй, ты, — несмело обратилась я, — полезай в багажник.

Инкуб не пошевелился. Мы с Бромиасом переглянулись, никому не хотелось рисковать и приближаться к этой ходячей отраве.

— Полезай в багажник, мы не сделаем тебе ничего плохого, — попробовала я его уговорить.

Никакой реакции.

— Шон, он не шевелится! — не выдержала я. Через секунду послышался шум идущего через лес человека. Шон, не останавливаясь, подошёл, сгрёб в охапку инкуба. Тот тут же вцепился в него и прижался лицом к груди. И куда только делась вся «выдрессированность» и «послушность»! Шон ему что-то прошептал и, уложив в багажник, закрыл крышку.

— Едем, — не дожидаясь нас, он нырнул в машину.

Мы с Бромиасом снова переглянулись, ни он, ни я ничего не поняли.

Все сели на свои места, и Тони начал выруливать обратно на дорогу. Шон сидел, вжавшись в угол и не просто закрывшись, а задраившись, словно на корабле в шторм. Я не стала к нему приставать: отойдет — сам расскажет.

При подъезде к Нью-Йорку Тони вспомнил, что выключал мобильный. Включил, вывалилась куча сообщений, и буквально тут же позвонил Седрик. Узнав, что мы целы, он долго орал на Тони, тот отодвинул мобильный от уха и спокойно вел машину. Отчего-то от этой простой житейской сценки мне стало спокойно и легко. Я потянулась к Шону и взяла его за руку. Не смотря на то, что он всегда себя прекрасно контролировал и уже не был инкубом, я всё равно по привычке избегала касаться его лишний раз. От моего прикосновения он вздрогнул и попытался вырваться, я мягко его удержала.

— Пати… Не надо, я не хочу на тебя это вываливать, а если ты будешь меня держать за руку, то…

— Я буду держать тебя за руку, и я готова разделить с тобой… всё.

Он всмотрелся в меня и понял: я знаю, что говорю. Накрыв мою руку второй ладонью, он опустил щиты связи, впуская в свои мысли.

Когда он схватил инкуба, они случайно встретились глазами и действительно вывалились в мир Шона, в его пустыню. В этой реальности инкуб не был низкорослым мальчиком с длинными чёрными волосами. Он был змеёй. Вернее, их было двое: мальчик и змея. Она сожрала его, но кто-то распорол ей горло так, что голова человека оказалась снаружи, а всё тело — внутри змеи, в её желудке. Змея всё время хотела жрать, вечно голодная тварь, а человек был заперт в ней, не имея возможности даже пошевелиться. Единственное, что он мог — смотреть и говорить.

Змеи глухи. Она попыталась напасть на Шона, но он её придушил и смог поговорить с пленником. Тот ему рассказал много разного: время во внутреннем мире бежит быстрее и вмещает в себя больше. Но они заговорились, и Шон забылся. Змея вырвалась, укусила его, начала вытягивать силу. Выходит, я подоспела вовремя.