Тем временем вамп театрально раскинул руки и огляделся, мол, вы видели, она сама напросилась, можно сказать, вынудила, и медленно зашагал ко мне. Вставать я не стала… На последних метрах вамп мгновенно ускорился, и я успела заметить, что бросок будет в мою сторону. Ринувшись навстречу, я просто махнула наискось рукой снизу вверх, надеясь хоть чуть достать его. Стилету бы хватило.

Так и вышло. Я поцарапала вампа, и он замер в удивлении, а стилет сам повел мою руку для удара. Его манила плоть, в которую можно вонзиться. И я проткнула его сердце — мёртвое, неподвижное, наполненное до краёв чужими смертями.

Стилет жрал. Убивать вампа ему понравилось, в трупаке оказалось много силы и отголосков-частей чужих душ.

Вамп был настолько удивлен, что не смог испугаться.

— Кто ты?.. — прохрипел он и развалился ссохшимся трупом.

Всё заняло секунды две. Никто ничего не понял, я шла живая и невредимая к оставшимся трупакам. Ещё секунда, и первый пришёл в себя. Взвыв, он кинулся на меня. Всё повторилось: царапина чтобы затормозить — и удар в сердце.

«Жри быстрее», — прикрикнула я на Стилет, у меня нет двух секунд в запасе. Послушавшись, Убийца Богов выпил всю силу за мгновение. Следующий получил удар в сердце без всяких царапин. Третьему я отрезала руку, он успел схватить меня за горло, и лишь потом проткнула сердце. Стилет и радовался, и досадовал. Происходящее для него было, как заглатывание деликатесов не жуя.

На четвёртом я позволила ему не спешить, потому что оставшиеся двое нападать не торопились, они решили подобраться ко мне, словно хищники, с разных сторон. Ха! Все забыли про моего пёсика! И зря: он очень не любит мертвечину. Спокойно, буднично и оттого незаметно он прошёл эти несколько метров. Трупаки полностью сконцентрировались на мне, я же, наоборот, из-за связи с Шоном и Тони видела ситуацию как бы панорамно. Зайдя за спину вампу, Тони приблизился не рывком, а как-то плавно, словно в танце, и серебряный нож в шею воткнул легко, без замаха, лишь потом с усилием снял голову с плеч. Второй, увидев смерть товарища, в порыве наброситься на Тони напоролся на Стилет.

Всё заняло секунд двадцать от силы.

Стояла изумлённая и напуганная тишина.

— Кто-то ещё хочет бросить мне вызов? — спросила я и посмотрела на блондина-распорядителя. Тот моргнул, словно до этого спал с открытыми глазами.

— Кто-то сомневается в моем праве сильного? — заорала я, отстранённо понимая, что не контролирую себя. — Ты… да, ты, блондинчик, тут старший? — почти пропела я. — С кого потребовать ответа за несоблюдение Конвенции?

В зале кто-то тихо охнул:

— Ласковый Палач…

Блондин стрельнул на произнёсшего глазами и вновь уставился на меня, как смотрят на змею или на психа с пистолетом. Этот мертвяк был не прост, даже быстрая смерть семерых собратьев его не напугала.

— Мы блюдём Конвенцию.

— Продавая флерсов вампам.

— Мы не продали, он лишь…

— Не пустословь!!! И не зли меня ещё больше!!!

Лоза вырвалась и хлестнула его по лицу, как плеть. Выступила мёртвая, коричневая кровь. Блондин, потрогав щёку, с удивлением уставился на испачканные пальцы, а потом перевел взгляд на меня. Спеси в нём поубавилось, но и страха не было.

— Не доводи меня, и мы будем вести разговор, как цивилизованные люди, — я уговаривала и его и себя.

— Чего вы хотите?

— Я хочу купить все оставшиеся лоты, всех мохнатых и лебедей.

Пока я боролась с безумием, Тони, мой обожаемый практичный пёсик, собирал трофеи, то есть споро и профессионально обыскивал одежду побеждённых. Вамп глянул мне за спину и скривился в подобии улыбки.

— Если гости, пришедшие на Аукцион, не возражают, то и я не вижу к этому никаких препятствий. Если у вас, конечно, хватит средств.

— Хватит, — тяжело отрезала я, давая понять: начнёшь выкобениваться — убью.

Возражающих не нашлось, все по-прежнему сидели, как мыши под веником.

Тони бросил на трибуну трофейные мешочки с алмазами, вамп, высыпав содержимое на ладонь, заметил:

— Здесь только за лебедей.

Я уже взяла в себя в руки настолько, что не стала кидаться на него, а кивнула Тони, мол, отдай рюкзак. Оборотень, сняв рюкзак, вывалил прямо на сцену оставшиеся семнадцать слитков.

Посмотрев на них, вамп взял в руки молоток.

— Два лебедя, пять волков, две гиены, детёныш селки, тигр и рысь проданы даме с Убийцей Богов.

Надо же, мертвечина гадкая, узнал мой Стилет.

Дисциплинированные вампы-служащие, всё это время успешно сливавшиеся со стенами, вывели все лоты, отделили флерсов, сняли с них цепи и начали снимать с волков, но Тони рыкнул на них без слов, и те остановились. Получив молчаливое разрешение от старшего, блондина, оставили связку перепуганных оборотней на попечение Тони, и тот погнал рабов на выход. Мама-селки с пустыми от горя глазами подхватила своего закованного ребенка и встала в строй…

— Эх, селки ушёл, — в сердцах бросил кто-то, и я увидела, как дёрнулся Фрешит с ненавистью всматриваясь в того, кто это сказал.

— Ам… Уважаемая… — Венди обращалась ко мне, страх и нерешительность у неё получились уж слишком хорошо, — По поводу Конвенции… если позволите…

— Хочешь забрать ту флерсу себе? — спросила я.

— Ну, вы ведь соблюдаете Конвенцию, а у нас цветочная ферма… — пробормотала она.

— Угу, забирай эту флерсу. Дарю.

Молча кивнув, не рискуя произносить благодарности, Венди побежала к уже пришедшей в сознание флерсе, и та вцепилась в неё, как утопающий в спасательный круг.

— Пожалуй, мы тоже пойдём, — промямлила Венди, и Фрешит, взяв за руки слабых флерс, быстренько двинул на выход.

Я обеспечивала отступление. Пока я тут торчу с безумным видом и чёрным, словно поглощающим свет, стилетом в руке, никто не рискует делать резких движений. Вампы на удивление спокойно восприняли смерть собратьев. То ли у них так принято, то ли конкретно эти особы у них дружеских чувств не вызывали, но никто не горел праведным гневом или местью.

Я открыла нашу связь с Шоном, и на меня вдруг вывалился полный сумбур, смесь ненависти, паники и противоречивых желаний.

«Да что с тобой?»

«Здесь инкуб! И его жрут! Пати…» — слова утонули в эмоциях, он понимал, что ни о чём не может меня просить и практически ничего сейчас сделать нельзя, но смириться с этим не мог.

«Шон! Шон, успокойся, пожалуйста!»

«У тебя остались алмазы! Выкупи его! Выкупи!»

«А он лот?»

«Нет… Он тут давно…»

Инкуб, на котором кормится здешняя община: вот тебе и vis-нюх развитый, и соблазнительность… Его не отдадут добром. Не продадут. А я не выстою против них всех, даже со Стилетом, даже если Шон, Тони и Бромиас присоединятся к драке.

Я потеряю всё.

Эти мысли я обрушила на Шона. В ответ пришла глухая тоска, и он захлопнул связь.

В дверях показался Тони, сигнализируя, что товар загружен и мы тоже можем убираться отсюда.

Мрачно окинув всех взглядом, я вышла из зала. Выйдя из здания с достоинством, к машине мы ринулись бегом.

Несколько минут я ничего не соображала, наблюдая, как дома этого гадкого городишки проносятся мимо, и очнулась лишь, когда нас обступил лес.

«Шон! Вы выбрались?»

«Нет, — пришёл напряжённый ответ, — Бромиаса пригласили остаться до утра, он знаком с одним из боссов. Я не могу его бросить».

«Он предатель?»

«Нет. Он подставился. И нас подставил. Придётся быть с ним, контролировать и помогать, если что. Они хотят узнать о Нью-Йорке побольше».

Я не сдержала потока отчаяния и вины — бросаю Шона в логове вампов с более чем сомнительным напарником.

«Пати, Пати. Всё неплохо. Я ведь не инкуб», — и тут он снова закрыл связь, пряча свои мысли.

«Шон! Без глупостей! Без глупостей!!! Хватит, что я их наделала!»

«Это была не глупость, Пати. А единственно правильное решение, блестяще реализованное».

«Это была глупость и сумасшедшее везение! Они могли убить Тони».