— Дима, раздуплись, мать твою, — рявкнул Гром. — Надо сваливать, братишка. Ты этому не поможешь.

Сирена ментовской машины звучала совсем близко. Мне казалось, что время замедлилось. Громов толкнул меня в спину, и только сейчас дошло, что нужно уходить.

В доме было тихо. Инга на кухне готовила что-то и даже не смотрела в мою сторону.

Снял куртку и вошел в ванную сполоснуть лицо. Перед глазами возникло видение из прошлого. Зэк с ножом. Звук удара и тело на полу.

— Где Кирилл? — вошел на кухню и закурил.

— У мамы, — голос Инги звучал где-то совсем далеко.

В дверь позвонили.

— Мне открыть? — Инга бросила на стол ложку.

— В комнату. Быстрее зайди в спальню и не выходи.

Девушка побледнела, но выполнила просьбу. Теперь в дверь не звонили. Ее пытались высадить, и я отлично знал, кто находится за ней.

Открыл и тут же схлопотал прикладом автомата по роже.

В дом забежали четыре бойца подразделения Беркут. Шутки закончились.

— Мордой в пол, сука! — прорычал громила в маске и ударил в лицо тяжелым ботинком.

— Сам ты сука, — огрызнулся, понимая, что в этот раз ареста не избежать.

— Ну, здравствуй, Поляк, — в дом вошел тот самый мент, который постоянно пас моих ребят. — В этот раз ты перешел черту, — мужчина присел на корточки и, схватив меня за волосы, повернул к себе лицом. — Парень жив, но пока не может говорить. Первого убийства тебе не хватило? Ты получаешь кайф, принося боль? Кто в доме?

— Беременная жена, — тяжело дыша, ответил и молился, чтобы ей ничего не сделали.

Двое парней в черных масках прошли по гостиной и открыли дверь в спальню.

— Здесь только баба его, — отчитался один из них. — Ее тоже?

— Нет. А этого пакуйте.

Меня вывели на улицу и усадили в бобик, где уже сидел Дыбин в футболке и забавных пижамных штанах.

— Зае…сь! И ты здесь? — спросил друга, чувствуя, как заплывает половина лица.

— Из кровати подорвали. Зуб выбили, суки позорные! — орал Дыбин. — Вы еще прощения просить будете и за зуб мне заплатите. Не, ну где это видано! Человек отдыхает, а эти шакалы его рожей в пол! Я буду жаловаться!

Несмотря на всю серьезность ситуации, я громко заржал. Дыбин продолжал возмущаться, словно он действительно не при делах. Словно не он буквально час назад ломал кости парням Рыжего.

Нас завели в Днепройский ОВД и провели по коридору. После спустились по ступенькам. Брякнул замок камеры, и нас обоих запихнули в душное помещение, где воняло какой-то тухлятиной.

— Небо в клеточку, друзья в полосочку, — заржал Тихий, ткнув пальцем в пижамные штаны Андрюхи.

— За…бись! — я развел руками, садясь на металлическую шконку. — И вы тут?

— За…бись-за…бись, — скривил рожу Дыбин. — Ты сегодня других слов не знаешь?

На соседней шконке сидели Тимур, Егор и Шаман.

И снова мысли. Где же Антон? Куда пропал?

Нас прессовали несколько дней. Били, отводили в камеру, потом снова били. Но все молчали. Ни один из нас не сдал мальчишку.

Прошло двое суток. Я с трудом разлепил заплывшие глаза. По коридору вели Сергея Соколова.

Спустя час нас с парнями выпустили из камеры.

— Парень ваш сам пришел. С повинной, так сказать, — довольно потер руки жирный ментяра. — Но я все равно тебя посажу. Сегодня не вышло, но однажды получится.

Показав мужику средний палец, вышел из кабинета.

Дыбин в пижаме поймал попутку и, громко матерясь, отправился домой. Егор и Тихий поймали такси. Сначала мы отвезли их, а после поехали ко мне. Почему-то Шаман не хотел меня оставлять.

Во дворе увидел темно-синюю тачку Антона и ломанулся в подъезд. Вот это уже было интересно. Инга не пришла в ментовку, как это делали жены других. И теперь я понимал, почему.

Дверь была не заперта. Я вошел и услышал голоса, доносящиеся с кухни.

— Давай просто уедем, — голос Антона был тихим. — Забирай ребенка и уедем. Куда захочешь.

— Но я не могу, Антоша. Не сейчас.

Я вошел на кухню. Тихо. Без скандалов. Потому что сейчас я ничего не чувствовал.

— Кольцо отдай, — протянул Инге раскрытую ладонь.

— Какое? — жена попятилась, а Антон рванул на выход.

Дверь за ним захлопнулась, а я продолжал стоять.

— То, что тебе Яворский подарил. Оно не твое. У него есть владелица.

Инга всхлипнула, стянула кольцо с пальца и вложила в мою руку.

— В тумбочке ее шариковая ручка, — тихо прошептала жена.

Я развернулся и вышел из дома, оставив Шамана. В голове шумело. Сев за руль, завел машину и выехал со двора.

Это сейчас я ничего не чувствовал, но отлично понимал, что ночью меня разорвет на части от боли. Это была не просто измена. Меня предали оба. Жена и друг.

Неделю я провел в «Кедре». Друзей видеть не хотел. Матери звонить — тем более. Чувствовал себя не просто сломленными.

Было так хреново, будто душу в клочья порвали. Я понимал, что рано или поздно мы с Ингой разбежимся. Это был лишь вопрос времени. Раздрай только усилился. Я не знал, куда идти, кому верить. Кто друг, а кто гнида.

Алла постоянно приходила, чтобы лечить мое тело и утолять желание. Вот только душу привести в порядок никак не получалось.

— Дим, я тебя так сильно люблю, — тихо прошептала пышногрудая блондинка, лежа на моей груди. — Ты меня вымотал.

— Тогда одевайся и уходи.

— Может быть, попробуем с тобой быть вместе?

Сел на кровати и тихо рассмеялся, закрыв лицо ладонями.

— Алла-Алла, — не глядя на нее, ответил. — Ты просто думаешь, что любишь, но это не так. Любви вообще нет, понимаешь?

— Знаешь, Поляк! И проститутки умеют любить! — выкрикнула девушка и принялась собирать с пола свои шмотки.

— Лучше иди, ладно? — снова кровь бурлила, и хотелось выть. — Вали, говорю!

Схватил со стола бутылку, отхлебнув хороший глоток редкого напитка «Виски». Я мог себе позволить все. Купить эту сауну вместе с персоналом. Потому что понял — все продается. Все продаются.

Громко заорал, хватаясь за голову, как только Алла выскочила из номера.

— И давно он так? — услышал голос Паши.

— Достаточно давно. Бухает и ноет! — выкрикнула путана.

В комнату вошел Шаман с бутыльком сока и сел в кресло. Парень прищурил глаза и внимательно посмотрел на меня.

Вторая бутылка из-под «Виски» полетела на пол и разбилась на мелкие осколки. Попытался собрать их и, глупо улыбаясь, взглянул на Пашку.

— Ты не понимаешь. Я мечтал о ней с восемнадцати.

— Мечтал и добился своего, — Шаман пожал плечами, отхлебнув сок из стакана. — А измены хавать тоже мечтал? И каковы они на вкус, Дим? Ты давай раздупляйся и возвращайся к нормальной жизни. Все проходит и эта боль тоже пройдет.

Перед глазами снова возник образ этой Насти с глазами цвета того самого «Виски» который я глушил уже неделю, не просыхая. Интересно, она такая же, как все бабы?

Прикрыл глаза, пытаясь избавиться от навязчивого видения.

— Где Антон? — еле слышно прохрипел. — Он к нам от Рыжего пришел, верно?

— Да. Он его двоюродный брат, — Шаман был спокоен. — И не дергайся. Витя его отправил на время в Анталию. Но он вернется.

— Остальные где? — рявкнул, натягивая джинсы. — Что с пацаном? С Соколовым?

— Он сядет, Дим. Максимум, чем мы смогли помочь, наняли адвоката. Обещает, что не более двух лет отсидит пацан. Но ты должен понять, что с нами ему больше не работать. Тюрьма меняет людей. И его изменит. Ты уже достаточно много наворотил.

— Тот, кто не ошибается, тот не живет, — скривил лицо и услышал стук в дверь. — Идите на х…, вам тут не рады.

Но дверь распахнулась, и вошел мой тесть.

— Я ненадолго, — голос дрожит, значит, боится. — Тут бумаги подготовили. Я не знаю, что сказать в оправдание дочери. Она не на что не претендует. Просто подпиши и вас быстро разведут.

Самвел протянул мне папку и ручку. Ту самую ручку с сердечком. Словно показал мне, что и я не святой.

— Где она? — тихо прошептал, подписывая бумаги как приговор.