— То есть никого не накажут?

— Получается, что так. Знаю, тебе сложно это понять, но тут мы вообще бессильны. Максимум, что могли, сделали. Место хорошее выкупили, памятник поставим. На этом все. Будем искать тех, кто сжег ларек, но и тут засада, брат. Никто не знает, кем они вообще были.

— А девочка? Рустам, а как же девочка? Ей кто поможет?

— А как ей помочь? — друг пожал плечами. — Какое-то время Шаман присматривать будет, чтобы ничего не случилось. Так, покатается рядом с ней. Если никто не появится, оставим их в покое.

Прежде чем выйти с кладбища, я вновь взглянул на девчонку. Та словно почувствовала на себе чужой взгляд и подняла голову. Наши глаза снова встретились, и я поежился. Черная безысходность и пустота. Больше ничего не видел в ее детских глазах.

— Как ее зовут? — тихо спросил Рустама, усаживаясь на пассажирское сиденье его внедорожника.

— Настя, кажется, — друг поморщился. — Понимаю, Дим. Жалко девчонку, но мы свое дело сделали. Все, поедем. Самому хреново.

Высадив у дома, приятель похлопал меня по спине.

— Иди к невесте, Поляков. И забудь ты эту девчонку.

Я кивнул и вошел в подъезд. Легко сказать, а вот сделать будет гораздо сложнее. Понимал, что ничем не могу помочь. Знал, что больше не увижу ее. Но эти глаза будут еще долго меня преследовать.

Ночью снова началась гроза. Я стоял у окна, по которому скатывались крупные капли, и смотрел, как голубые молнии разрывают небо на части.

Осень полностью вступила в свои права. Я был безумно благодарен Большому за квартиру. Теперь мне действительно было ради чего жить.

Инга все так же продолжала всячески избегать меня. Но вместо того, чтобы подойти к ней, обнять и заставить просто поговорить, я думал о маленькой девочке. Зараза. Прочно так засела в голове. Эти глаза, выражение лица. Совсем маленькая, даже фигурка мальчишеская, но было в ней что-то необычное.

— Ты долго будешь меня избегать? — голос Инги подействовал как оплеуха, а образ девочки, словно дымка, развеялся. — Я что, предмет интерьера?

— Вообще-то избегаешь ты меня, роднуль. Я стараюсь не давить на тебя. Понимаю, что тебе сейчас несладко.

— Пофиг мне, если честно, Дим. Устала от отца, от этой жизни ненормальной. Может быть, ты все-таки сядешь и взвесишь все «за» и «против»?

— Ты о чем?

— О роде деятельности. Сидеть дома и дрожать от страха, что с тобой что-то случилось? Я не о такой жизни мечтала, Поляков. Вернись к истокам наших отношений. Ты грезил Мореходкой, а я представляла себя женой моряка.

— И желательно дальнего плавания? — я все так же стоял к ней спиной и сейчас крепко сжимал пальцами подоконник.

Вот точно так, как девочка Настя сжимала лавочку зеленого цвета. Не понимаю, зачем я снова возвращаюсь к неприятным воспоминаниям? Хотя нет. Настя мне понравилась, напомнила сестру. Сама ситуация была горькой. Никогда не думал, что я все еще способен на сострадание.

— Инга. Вопрос решен. Я не заставляю тебя насильно быть со мной. Если ты сейчас решишь, что такая жизнь не для тебя, то поверь мне, я не стану останавливать, — правая рука сжалась в кулак, и сильно хотелось разбить стекло. — Можешь прямо сейчас собрать барахло и свалить. Правда. Больше нет сил тебе что-либо доказывать.

Брюнетка тут же оказалась позади меня и просунула прохладные ладони мне под футболку, обнимая за поясницу.

Лицо девушки уткнулось в спину, а ловкие пальцы уже оказались на поясе брюк. Секунда — и ремень щелкнул пряжкой. За ним пуговица, а после шуршание молнии.

Резко дернув за здоровое плечо, Инга развернула меня к себе лицом и опустилась на колени.

И снова укол ревности. Стоит профессионально, как Аллочка в сауне. Скольких же ты так ласкала, любимая? Эта фраза крутилась на языке, но предпочел молчать.

С самого моего дембеля было ясно, что эти отношения тянут нас обоих на дно. Но я эгоист. И понял это не сразу.

Сложно было представить, что эта красавица достанется кому-то другому. И это было моей ошибкой. Я не умел отпускать людей. А стоило бы научиться.

Рот Инги сводил с ума. Настоящая профессионалка. Она смаковала возбужденную плоть, закатывая глаза. Но почему-то вид ее блаженного лица вызывал дикое отвращение.

Слегка оттолкнул ее и повалил на пол. Но прежде чем поцеловать, как-то машинально вытер ее губы ладонью. Она дернулась и посмотрела на меня испуганными глазами.

— Я сделала что-то не так, Дим? Тебе не понравилось?

— Все в порядке, просто не привык к такого рода ласкам, — солгал я девушке. — Ты ж сама говорила, я колхозник.

— Я никогда не говорила такого, — попыталась вырваться девушка. — Тебе просто противно!

— Не-а, — руки прокладывали путь под ее домашнюю кофту.

Нащупал полную грудь, что идеально поместилась в ладони. Девушка выгнула спину и облизнула губы.

— Хочу тебя, — тихо и хрипло прошептал, удобно устроившись сверху. — Неудобно с этой рукой. Мне тебя мало. Понимаешь?

— Тогда с ними ты этот чертов фиксатор, я соскучилась!

Стянув бинт, провел пальцами по ее плоскому животу.

В сексе ей пока равных не было. Горячая, необузданная, дикая и моя.

Судорожно дергаясь, избавились от одежды. Холодный пол немного напрягал, но не столько, чтобы я сейчас мог остановиться или увести ее в спальню.

Осторожно поднял вверх ее руки. Торопиться совсем не хотел. Я собирался получить все, что она отняла за два года. Все, что давала козлу Игорьку, извиваясь под ним, как шмара. Я хотел ее мучить и наказывать, но при этом сам получал какое-то дикое удовлетворение.

Она не сопротивлялась. Покорно закинула руки за голову и прикусила губу, глядя прямо в мои потемневшие глаза.

Руки осторожно чертили узоры на ее смуглой и нежной коже, а губы прокладывали путь к груди, от самого низа живота, поднимаясь к аккуратному пупку. Я провел языком по ребрам, и она взвизгнула, слегка покраснев.

Видимо, ее не так ласкали. Точнее, вообще никак. Только использовали, но не любили.

Игра продолжилась. Больной рукой нащупал на спине застежку красного кружевного бюстгальтера и вдруг вспомнил Аллку. Точнее, не ее саму, а чулочки с кружевами и красивым поясом.

Неохотно приподнялся на локтях, оставив девушку на полу, и с интересом заглянул в карие глаза, которые заволокло мутноватой дымкой похоти.

— Почему остановился? — выдохнула Инга, стыдливо пряча обнаженную грудь ладонями.

Тоже мне, скромница. Резко одернул ее руки.

— У тебя есть чулки?

— Естественно. А зачем они мне сейчас?

— Я хочу, чтобы ты их надела. Только их и пояс. Больше ничего.

— Какое странное желание, — хихикнула брюнетка, но все же встала и, виляя аппетитной задницей, скрылась в спальне.

Она рылась в своих сумках, которые не до конца разобрала довольно долго. Казалось, что я уже ничего не хочу. Но спустя десять минут появилась в дверном проеме спальни в черных чулках и кружевном поясе.

— Фух! — выдохнул, протерев глаза. — Оставайся там.

— Резинку не забудь, — промурлыкала, словно кошка, и повернулась задом, проводя рукой по стене.

— Никакой резинки, Инга. Это вообще не в кайф. Ты меня обламываешь, а я этого не люблю.

Медленно ступая по прохладному полу, не стесняясь собственной наготы, я дошел до спальни и протянул ей руку.

Уложив на кровать, задрал ноги вверх и впервые позволил себе нечто новое. Я ласкал ее ртом. Хотя знал, что среди парней существует правило и на этот счет. Такого рода развлечения считались чем-то мерзким. Не по понятиям.

Вот только срать мне было сейчас на блатные законы. Я занимался любовью со своей женщиной в собственной квартире. И никому об этом знать ненужно.

Она слегка напряглась и сжала ноги.

— Может, не стоит?

— Еще как стоит, — хмыкнул, растянул лицо в улыбке и, поиграв бровями. — Расслабься, маленькая, и плыви по течению. Слышишь? Есть только ты и я.

Она хваталась пальцами за мои волосы и больно тянула, но крепче прижимала голову к совсем влажной плоти.