Я выбежал из дома и, сунув Рае куклу в руки, присел перед сестрой на корточки. Та плакала и всхлипывала, размазывая по щекам слезы. Лешка стоял у ворот, и глаза брата были красными. Вот так бывает. Даже дети понимают все, а взрослая женщина, родная мать гнобит.

— Раечка, — вытер пальцами слезы с детского лица. — Ты не плачь, ладно? Летом я вас заберу в город. Там река. Пляжи. Да и море рядом. Ладно, пора мне.

Вышел со двора, держа за руку расстроенную жену.

— Я думала, что она обрадуется, — всхлипнула Инга.

— Не реви, маленькая, — я приобнял ее за хрупкие плечи. — Может, она так радость выражает? — тайком от ребят ущипнул жену за ягодицу.

Последнее время близости между нами не было. Да мне и самому как-то стремно было лезть к ней. Ребята не раз тащили в сауну, намекая на Аллу, но я продолжал хранить верность.

На кладбище тихо. Как всегда на погосте бывает. Отцовскую могилу показали местные алкаши. Несколько ребят из похоронного агентства тут же приступили к установке черной мраморной плиты с выгравированным фото отца.

— Помянем? — Антон достал из-под куртки бутылку коньяка. — Все за рулем, но по пять капель можно. Нужно, я бы сказал.

С момента нашего последнего разговора, Антон перестал вообще глазеть на Ингу. А вот ей, кажется, это совсем не нравилось.

Вдалеке увидел девчонку. Бывшую одноклассницу. Ту самую Аньку, которую Инга гнала палкой из моего двора. Она вырывала сорняки у довольно свежей могилы.

— Пацаны, вы присмотрите тут, а я к знакомой подойду.

Приблизившись к могиле, увидел фото, и кровь застыла в венах. Со снимка на меня смотрела Ольга. Веселая и всем доступная, но, тем не менее, она была даже родной.

Тяжело сглотнув, подошел ближе.

— Ань, привет.

Одноклассница присмотрелась, словно не узнала сразу.

— Поляков. А ты изменился. Совсем не узнать. Только голос твой остался.

— Как это случилось? — указал на крест с фотографией блондинки.

— Муж до смерти забил. Как скотину. Говорили ей: бросай его, Ольга. Только она не слушала. На восьмом месяце была. Так беременной в землю и зарыли. Он ее труп в подвале неделю держал.

Сука! Почему ж так больно? Казалось бы, кто она мне? Но от обиды, от того, что я на этот раз не смог спасти, челюсти свело.

— Он сидит? — спросил, понимая, что за такое, конечно, не оставят на свободе.

— Да. А ты к папе? Мать как тебя приняла?

— Не хочу об этом. Ладно, Ань. Пойду.

Памятник был установлен. Уже смеркалось, когда мы выехали на трассу. Я сжал бедро Инги, понимая, что кроме нее у меня никого нет. Совсем никого.

Схватив белую футболку, наспех натянул ее и полез в шкаф на поиски джинсов.

— Купить чего-нибудь вкусного? — прямо у двери поцеловал жену. — Ты б не терлась на кухне. Осталось совсем немного, и квартира станет почти новой.

Яворский оказался неплохим мужиком. Уже неделю мы красили, шпаклевали и белили. Инга оставалась у матери.

Геворгович спалился. Привел в дом молодую девку, пока жена отдыхала в Турции. Сейчас мои тесть и теща находились на стадии развода.

Стоит заметить, что мать Инги даже расцвела после разрыва отношений с мужем. Тот купил ей квартиру в моем подъезде.С одной стороны было здорово, что Инга не была одна теперь, а с другой, кошмар.

Теща приходила к нам ежедневно и раздавала команды. Краска должна быть светлее, обои криво, надо бы сменить. В общем, все как у всех. Мы оба тихо ненавидели друг друга.

— Я просто пройдусь валиком по стене, — Инга неохотно ответила на мой поцелуй. — Вы диван сегодня привезете?

— Вот за ним и еду. Я грузовик заказал. Там еще по мелочи заберу. Несколько сервизов и люстру в гостиную.

— Они еще не переехали?

— Месяц живут на новом месте. Квартира продана, просто новые жильцы еще не появились. Все, я погнал. Дядя Саша со мной приедет, сегодня закончим.

Близости между мной и Ингой не было. Хотя я говорил с Рустамом, хотел узнать, ведет ли себя так же его беременная супруга. Как оказалось, у них на этот счет все было в порядке.

И тогда я поехал в «Кедр». Та самая сауна, где я познакомился с Аллой, стала местом наших с ней частых встреч.

Сначала было противно. Я сам себя ненавидел, но против природы не попрешь.

Алла стала для меня кем-то большим, нежели обычная проститутка. Я часто теперь вызванивал ее, и мы оставались в «Кедре» по несколько дней.

Инге же говорил о том, как сильно занят по работе. Она верила или делала вид, что верит. Ни разу не позвонила моим друзьям.

Даже если бы ей пришло это в голову, то ни один бы из них меня не спалил.

Диван погрузили. Я довольно потер руки, принимая люстру из рук Яворского.

— Садитесь, помчим ко мне. Кухню добелим, и я полностью с вами рассчитаюсь.

— Дим, тут вот. К кольцу еще кулон и серьги прилагаются. Я продать хочу. Может, тебе? Жене подаришь, — мужчина виновато опустил глаза. — Настя за год выросла. С мальчиками познакомилась. Интересы изменились у девчонки.

Стало как-то неприятно. Словно эта девочка должна сидеть дома, делать уроки и не смотреть на парней. Снова эгоизм? Но она меня даже не видела, да и я больше не хотел ее видеть. Но все равно задавал себе вопрос: что же такого в девчонке? Почему она словно заноза в сердце?

— Я куплю этот комплект, но не жене, — вдруг ответил мужчине. — И вы Инге о нем не говорите.

— Любовницу завел? — тихо рассмеялся дядя Саша, усаживаясь на пассажирское сиденье. — Дело молодое. Я первый раз тоже женился рано. Может, и не было чувств никаких, но я влюбился в Ольгу, первую свою супругу, сразу, как увидел. А потом понял, что не мое это. Сын родился, а любви не стало.

— Думаете, не люблю Ингу?

— Может, и любишь, но не твоя она. Девка видная. Холенная. А тебе простая нужна, Дим. Ты только не злись.

— И не осудите за измену?

— А ты на две семьи живешь?

— Нет. Сейчас с этим проще, — впервые мне было стыдно говорить о бабах с кем-то.

Может, потому что этот мужчина был отцом Насти? А может, просто потому что старше.

— Проституток снимаешь? — ухмыльнулся Яворский. — Это и не измена, коль жена не дает.

— Проститутку. Постоянно одну и ту же. Алла зовут. Девчонка хорошая и самое гнусное, что она меня любит. Это чувствуется. В каждом слове, жесте, прикосновении. Честно? Мне жутко неприятно говорить с вами об этом. Но почему-то с друзьями эту тему обсудить даже страшно. Я словно с папой сейчас говорю.

— Вот и выговорись. Хороший ты парень, Димка. Жаль, что Настена моя еще маленькая. Хотел бы я, чтобы у нее такой мужчина был, когда вырастет.

— Обязательно будет, — я тихо рассмеялся. — Даже лучше будет. Вот увидите.

— Дожить бы, — вздохнул Яворский.

Запарковав Вольво, поднялись на седьмой этаж. Грузовик с диваном остановился у самого подъезда. Диван хоть и назывался «Малютка», а в лифт с трудом запихнули.

В доме было тихо. Неестественно тихо. Я прошел в гостиную и застал жену на полу. Она схватилась за живот и тихо плакала.

— Маленькая, ты чего?

— Больно, Димка. Словно изнутри раздирает. Потом отпускает и снова. По-моему, началось.

После этих слов жена истошно завопила. Хватаясь пальцами за мою футболку.

— Хватай ее и вези в родильное отделение, — в комнату забежал Яворский.

— Вы оставайтесь, а мы погнали, — схватив Ингу, ломанулся к двери.

— Синий пакет в шкафу, прихвати, — жена с трудом ворочала языком. — Это то, что в списке написала доктор.

Снова почувствовал себя виноватым. Пока я весело проводил время с Аллой, июль подошел к концу.

Ингу тут же усадили в кресло-каталку и отвезли в отделение. Она испуганно кусала губы и тихо плакала.

— Не уходи, — прошептала девушка, прежде чем дверь за ней захлопнулась.

Обхватив голову руками, завыл. Хреновый муж, отец и брат. Лето подходит к концу, а я так и не привез в город Леху и Раю и теперь не могу. Сейчас важны Инга и сын.