Но это не было концом. Я хотел получить еще больше. Резко отстранился. Дернул ее на себя и перевернул на живот.

Она стояла на коленях в унизительной позе, слегка оттопырив зад. Чулки сводили с ума, как и смуглое тело. Надавил рукой на ее спину, которая покрылась мелкими бисеринками пота. Девчонка так красиво и грациозно изогнулась, давая мне возможность полностью слиться с ней.

Входя всей длиной, не мог отвести взгляда от ее ног в черных чулках. Хоть в чем-то от Аллы была польза.

Сначала движения были медленными и мучительными. Проникая все глубже, ловил нехилый такой кайф. Теперь уже чулки не интересовали. Только девушка, что цеплялась пальцами за светлую простыню, словно боялась упасть.

Ее слегка приглушенные крики и всхлипы доводили до отчаяния. И я снова проникал в нее настолько глубоко, насколько это было возможным.

Стоны девчонки превратились в хаотичное похрипывание. Уже несколько раз я чувствовал, как сокращаются ее мышцы, но сам оттягивал момент кульминации. Мне хотелось заставить ее плакать.

Она снова вильнула бедрами. Шлепнул по упругим ягодицам, с удовольствием отметив, как покраснела кожа. Инга вскрикнула, но не от боли. Этот крик был похотливым и диким. Я схватил ее за волосы и слегка потянул на себя, достигнув самого пика. Она пыталась вырваться, но я не позволил и излился в нее до последней капли.

И в этот момент в стену кто-то стукнул, и я услышал голос какого-то мужика.

— Можно потише, — старый козел, скорее всего, сидел, приставив ухо к стене. — В доме стены тонкие. Трахайтесь на кухне!

Я упал на мокрое от пота тело любимой женщины и громко захохотал.

Инга содрогалась подо мной в беззвучном смехе. Прикусив кулак зубами.

Спустя несколько минут мы выбежали из спальни, не прекращая ржать. Я затащил Ингу в душ и открыл кран. Ледяная вода привела в чувства моментально. Я крутил кран, который по идее, должен был включать горячую воду, но это не помогло. Инга широко распахнула глаза, намыливая мне спину.

— Поляков, ты сумасшедший? Тут колонка!

— Могла бы и включить, — хохотал я. — Мне не привыкать, а ты заболеешь.

Наспех смыв с себя остатки бурно проведенного времени, мы вышли на кухню. Инга накинула розовый халат, а мне бросила спортивные штаны.

— Чай будешь? — лицо девушки сияло.

— Из твоих рук даже яд, — я дернул ее на себя и усадил на колени. — Чем занималась?

— Телевизор, поход по магазинам и готовка. Примерная домохозяйка.

— Чем накормишь? — губы снова опустились на ее шею.

Мне действительно было мало этой девушки. Не в том смысле, что хотелось еще кого-то. Просто казалось, что никогда не смогу насытиться ею.

— Отпусти, иначе голодным останешься, — Инга встала с колен и поставила чайник на плиту. — Я купила разный, но в пакетиках. Какой будешь?

— Любой, — улыбнулся, но уже чувствовал, как ноет плечо.

Инга отвернулась, а я прикрыл глаза и чуть не заорал. В голове, словно наваждение, снова маячило лицо Насти Яворской. Чтоб ей пусто было. Девчонка глубоко пробралась, и это нехорошо.

В конце декабря Рустам пригласил нас на празднование помолвки.

Несмотря на то, что его родители и будущие родственники давно обговорили детали предстоящей свадьбы, мой друг не торопил это событие.

Его невесту, которая носила такое же имя, как его собственная мать мы до сих пор не видели.

— Как я выгляжу? — Инга покрутилась у трюмо. — Все части тела прикрыты?

— Люблю видеть тебя голой, — лукаво улыбнулся, застегивая пуговицы на синей рубашке.

— У людей с Кавказа принято быть скромными, — девушка подмигнула мне. — Волосы лучше заплести в косу.

— Мне больше нравится, когда они струятся по спине.

— Поляков, не ворчи. Мы идем туда, где полно специфической публики.

— Зануда ты. А когда поженимся мы? — я внимательно посмотрел в ее карие глаза. — Инга, два года я ждал. Уже третий пошел, но ты старательно избегаешь этой темы. В чем проблема?

— Ни в чем, — она стыдливо опустила глаза. — Хотела сказать позже, но лучше расскажу прямо сейчас.

Напрягся, ожидая худшего. Последнее время моя любимая вела себя довольно странно. Утром выбегала из комнаты и долго сидела за закрытой дверью ванной.

В таких квартирах, как наша, удобства были смежными. Туалет, душевая и ванна в одном небольшом помещении.

— Поляков, ты только не нервничай. Я была у доктора.

— Ты заболела? Почему не рассказала? Я бы помог.

— Ты уже помог, — она весело рассмеялась и подошла ко мне, обвивая руками шею. — Беременность — семь недель. Ждем маленького Поляка к концу июля.

Замер и схватился пальцами за трюмо. В горле ком. Ладони вспотели. Я с трудом сейчас дышать мог, не то что говорить.

— Дим, ты не рад? — плечи девушки поникли. — Я думала, что это именно то, чего ты хочешь.

Тихо присев на кровать, любимая прикрыла лицо ладонями.

Я впервые заплакал. Просто не знал, что сказать. Медленно подошел к ней и присел рядом на корточки.

— Ты уверена? Инга, это точно?

— Я же сказала, что была у врача. Ошибки быть не может, Поляков. Ты станешь отцом.

— Да! — вдруг заорал я, понимая, что еще никогда не был настолько счастлив. — Твою мать! Я буду отцом! Что же ты молчала? А я все гадаю, что происходит с тобой. Любимая еда вдруг отвращение вызывает. Как только закурю, бежишь от меня, как черт от ладана. Ты должна говорить мне все, роднуль. Так. Нужно срочно начинать ремонт. Поклеим нормальные обои. Поменяем розетки. Тут все старое. Нужно как-то подготовиться. Ой, в сердце колит.

Инга сияла. Девушка испугалась, что не обрадуюсь. Но она даже не представляла, каким счастливым я сейчас был.

— Дим, ты ребятам будешь говорить?

— А ты как думаешь? Естественно.

— Только попозже. Не во время праздника. Восточные не очень любят, когда у них крадут внимание. Это помолвка Рустама. А вы в последнее время с ним не особо дружны.

И это было правдой. После случая с Игорем и еще нескольких разборок с залетными, Большой собрал огромную сходку, где я получил теплое местечко. Теперь не я работал на Рустама, а наоборот.

И лгать не стану, я не жалел об этом. Я шел вперед по так называемой карьерной лестнице. И стремительно.

Рустам был неплох, но я лучше.

И снова вспомнился отец. Я понимал, что хотел бы его одобрения. Но, скорее всего, он бы вообще не был бы рад тому, кем я стал. А мне даже не исполнилось двадцати одного года.

Рустам, естественно, не был счастлив от такого рода перемен. Мы работали вместе, но друзьями, как раньше, не были. И оба гордые. Ни один из нас не подошел ко второму, чтобы поговорить. И это было плохо.

— Ты сегодня выведи Рустама и поговори. Так нельзя, Димка. Я же вижу, как тебе хреново. Ты получил, что хотел. Тебя уважают. Но когда взлетаешь, не забывай, с кем ты ползал.

Инга все сильнее въедалась в мою кровь. Если нужно было уехать на несколько дней, ее отсутствие становилось ломкой. И любовь к ней была похожа на одержимость. А еще недоверие и постоянный страх.

Но я сам выбрал эту жизнь и все больше тонул в ней. Мне нравилось видеть страх в глазах тех, к кому мы приходили «поболтать» о своих подопечных.

Под нами работало довольно много бизнесменов. Маленькие торговые точки и более крупные. Такие как кафе и ночные клубы.

— Знаешь меня как облупленного, — осторожно обнял ее, словно боялся навредить крошечному человечку, который рос внутри ее тела. — А когда появиться брюшко?

— С темы не соскакивай, Поляк, — хмыкнула Инга. — Мы говорим о Рустаме.

— А ты общайся, как обычная девушка. Что за жаргон? Тебе вообще не идет.

— Постараюсь научиться. С детства слышу это, понимаешь?

— Наш ребенок этого слышать не будет.

И снова вспомнил Лешку и Раю. Да и мать тоже. Неважно, как она относится ко мне. Больно, конечно, осознавать, что ненавидит, но этого я изменить не в силах.

— Ладно, пальто надень и будем двигать, — поцеловал девушку в длинную шею. — И ты права. Я поговорю с Рустамом. Подарок прихватила?