Казалось, принц сам себя погрузил в какое-то подобие блаженной дремоты, но Данаарн вырвал Сэля из оцепенения, положив ему руки на плечи и легонько потрепав их.
— Лунги не носят серьги, ты ошибся.
— Но… это ведь просто сон, в нём может случиться что угодно, — наследник повернулся назад, неудовлетворённо посмотрев на бессмертного мага. — Сон не обязан отвечать законам правды. Я вот, к примеру, выглядел в нём как истинный мужчина с острыми скулами и суровым подбородком. И почему… почему вы не носите серьги, это ведь красиво?
— Потому что, Ваше Высочество, любая дырка, проделанная насильно в теле лунга, неизбежно затянется в считанные мгновения, так что… пихать в раны инородные предметы для древних — попросту неразумно. Всё, время истекло. Желаешь оценить результат?
— Ещё спрашиваете! — в Сэле сразу вспыхнула прежняя юношеская живость и он взбодрился.
Принц подскочил на ноги и ринулся к обширному зеркалу во весь рост, а Эр медленным и размеренным шагом последовал за нетерпеливым беглецом. Уже рядом с зеркалом демон-оборотень взялся за полотенце, что плотно обматывало королевское чело, потянул за край и высвободил роскошную гриву Его Высочества, которая после определённых манипуляций тоже претерпела некоторые метаморфозы.
— Ух ты! Не может быть! — воскликнул ошеломлённый Сэль, потирая между пальцами одну из прядей у висков, что из белоснежного цвета вылиняла в чернильно-смоляной, и теперь лоснилась подобно ониксу или обсидиану. — Это… великолепно! Потрясающе! Волшебно!
У принца с лица не сходила восхищённая улыбка, и Эр Данаарн, весьма довольный проделанной работой, уткнулся носом в макушку юноши, после чего глубоко вздохнул. Возле волос Сэля нынче струился странный и двусмысленный аромат, однако мало кто из смертных сумел бы его распознать, и волноваться было не о чем.
— Воистину, Ваше Высочество, это и есть волшебство. Мы могли бы, безусловно, окрасить твои волосы чем-нибудь традиционным… вайдой там, или корой зильного дерева, но пигмент бы надолго въелся и оставил бы много следов. Колдовство и иллюзии, конечно, дело ненадёжное, но не тогда, когда речь заходит о людском зрении.
Маг провёл ладонью по полотну волос принца, которые без малого достигали его поясницы, а затем предложил:
— Может, мы ещё их заплетём? Что скажешь? Или это оскорбит твоё достоинство?
— Нет, конечно! Заплести можно!
Сердце наследника всё отчаянней ускорялось, предвкушающее очередные нарушения правил и обычаев, и Сэль уже едва мог совладать с чувствами. Он будто сам так и не проснулся по утру, навсегда застряв в чарующем и захватывающем сне, где может приключиться что угодно, и где не действуют никакие законы природы, лишь властвуют силы неисполненных желаний.
— Надолго этих чар не хватит, так что нам лучше вернуться затемно. Благо, нынче темнеет поздно, так что мы должны успеть всё задуманное, — бубнил под нос Эр, пока заплетал вороную гриву принца в косу, а затем пытался прикрепить её к затылку шпильками.
Данаарн мог окрасить волосы подопечного либо в ярко-рыжий, либо в чёрный цвет с помощью особенной магии. Чародей выбрал последний, потому что хотел привлекать на улицах Исар-Динн как можно меньше внимания, однако теперь он начал сомневаться в собственном выборе. Кажется, как не крути эти непослушные локоны, которые сейчас походили на косу королевы-регента, они всё равно останутся слишком примечательными. И белый, и чёрный и красный — чересчур яркие, чересчур заметные, здесь вернее бы сгодился какой-нибудь приглушённо русый или светло-коричневый — именно те оттенки, которыми чаще всего располагали простые смертные.
Когда причёска была закончена, Сэль Витар уже с трудом мог узнать себя в зеркале. В конце концов, юный наследник никогда даже не помышлял о том, чтобы расстаться со своим знаковым цветом волос, он ни разу не представлял себя брюнетом, и ныне собственное отражение воспринимал как нечто чужеродное.
— Я оплошал, — наигранно простонал маг, постукивая пальцем Сэлю по плечу. — Все взгляды по-прежнему будут устремлены к Его Высочеству.
— Эти взгляды для меня — источник страшных бедствий, — тихо прошептал принц, даже не отдавая себе отчёта в этом.
Однако по спине Эра тут же пробежались мурашки.
— Нет, Аман-Тар, не корите себя, Вы славно постарались, — Сэль быстро сменил тему, ухватив в воздухе неловкое напряжение. — Народ знает меня именно по белоснежному цвету волос, который появляется изредка даже среди Амуинов, так что… это весьма мудрый ход. Просто… я не ожидал подобного. Того, что перестану напоминать себя самого.
Юноша заправил за ухо выбившуюся из причёски прядь и двинулся к кушетке за ширмой, где его дожидались заведомо подготовленные одежды.
Эр уже был полностью снаряжен для вылазки в город, которую он спланировал специально для Сэля Витара на пару с Эмероном Чёрным Вереском. Сегодня, в прекрасное празднество цветов, весь двор из Янтарного замка перекочевал в центральный храм Исар-Динн, расположенный на самом крупном острове в устье Басул, где должно было пройти пышное церемониальное шествие, а затем многочисленные обряды под надсмотром высших жрецов-служителей культа. И пока обычный народ отмечал праздник посещением святилищ Кисарит и Одакиса, обжорством и обильными возлияниями, благородные и власть имущие становились участниками настоящей мистерии, разыгрывающейся в круглом храме Двух Сотен, которая длилась практически целый день.
Вначале из святая святых выносились статуи богов, наряженные в дорогостоящие ткани и усыпанные драгоценностями, затем, после преклонения колен и вознесения молитв, читались хвалебные речи в зале предков, до сведенья которых священники доводили все свежие достижения их потомков, свершённые за год. За этим следовала торжественная трапеза с распитием освящённых вин и вкушением особенных яств, после — ещё несколько величаво обставленных ритуалов.
— …а на закате, я, как первый представитель знати и наместник трона, должен был бы войти в святая святых из западных врат с кубком в руках, наполненным благословенными водами Басул, пройти по полукругу залы до алтаря, где бы вылил жидкость в почву с семенами. Жрец бы вместил в чашу моего кубка прошлогодние, уже проросшие растения, и я бы по второй части круговой дорожки вышел из святилища из восточных ворот.
Сэль пересказывал свои обязанности на празднестве цветов как мага-короля, пока одевался за ширмой.
— Уже три луны родилось и умерло с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Матушка не желает отдавать мне трон, но она могла хотя бы уважить меня ведущей ролью на празднике, однако мне сегодня приказано вообще не покидать своей комнаты. А Вы ещё спрашиваете, Аман-Тар, можно ли было заплетать мои волосы? Да я бы эти проклятые волосы…
На последнем слове разгорячившейся принц осёкся. Он выпорхнул из-за укрытия с нахмуренными бровями и весьма недовольным лицом.
— Аман-Тар, Вам не кажется, что этот наряд чрезмерно… женственный? — боязливо, но в тот же момент серьёзно вопросил принц, для наглядности пробегаясь пальцами по полам тёмно-серого кафтана, которым недавно разжился Эр специально для Его Высочества.
— Не вижу в нём ничего женственного. Кроме того, конечно, что когда-то он принадлежал женщине…
— Что?! Вы подсунули мне девичье платье?!
— Расслабься.
Маг вооружился плащом и приблизился к Сэлю. Перекинув обрез ткани через плечи юноши и закрепив на груди фибулу, он объявил:
— Как будто во дворце легко добыть невзрачную мужскую одежду твоего размера. Мы, вроде, отправляемся в народ, так что хватит быть таким капризным и придирчивым. И никаких больше «Аман-Тар», и тому подобного. Зови меня просто «Эр».
Демон-оборотень потянулся рукой к маленькой изящной баночке с синей краской, однако принц его остановил:
— Нет, только не синий. Это — цвет моих заклятых соперников, Аонов. Возьмите… возьми тогда лучше зелёный.
— Как пожелаешь, — усмехнулся Эр, после чего поставил две точки насыщенной зелёной краской под нижними веками престолонаследника, и одну — на переносице. — А как мне величать тебя? «Ваше Высочество» не подойдёт точно так же, как и «Сэль Витар». Твоё имя так и пышет благородством.
