Суровая и загадочная, она молча захлопнула дверь уже за двумя — за собой и Момо, как бы проводя черту между тем, что можно облекать в слова, и тем, что навсегда должно остаться недосказанным. Бел-Атар превосходно понял намёк, теперь у него перед глазами надолго застыл этот образ Главы с нахмуренными бровями и гневом в очах, и хоть Лили требовала немедленных объяснений, Касарбин увёл девчушку назад, на чердак.

Ватрушка остался один в потёмках. Во мраке и тишине он снова чересчур явственно ощутил отравляющий привкус беспомощности во рту, а потому со злостью плюнул на пол.

Прямо в сердце холодного крыла Янтарного дворца располагался крошечный световой дворик, окружённый крытой галереей и именуемый ледяным садом. Из него можно было проникнуть в замок, однако свободного выхода на улицы Исар-Динн или на Сломанный берег не имелось, поэтому прежде Его Высочеству без проблем позволялось проводить здесь время. Как-никак, принца точно не утащили бы птицы, а драконы… ну, хоть до сих пор по Элисир-Расару и бродили легенды о драконах, их веками не видели в королевстве, так что и королева-мать и Главный советник могли быть спокойными насчёт «атаки с неба».

Правда, когда юноше исполнилось пятнадцать лет, его характер начал претерпевать некоторые изменения, и условия жизни во дворце менялись вместе с ним. Зархель и Зармалессия всё больше страшились заветного «часа свершения, при котором звезда появится над озером золотых кувшинок», всем сообщив, что трон перешёл к новому правителю — наследному принцу Сэлю Витару Амуину Малидоту. Во всяком случае, так гласило пророчество… или же то были обычные слова из очередной присказки со дворов Исар-Динн? Не важно. Главное — другое, то, что ни советник, ни королева-регент не торопились делиться властью, а потому посадили законного наследника на короткий поводок, распустив по двору сплетни о том, что здоровье Его Высочества якобы подорвано неким недугом, и что у него, ослабшего и безвольного, пока нет возможности исполнять собственный долг.

Именно тогда в глазах своих опекунов Сэль из редкого и породистого зверя, «снежного кролика», начал перевоплощаться в иное существо — в призрака, скованного заклятьями, и потому не способного оставить пост. Блёклого и прозрачного, возможно даже нереального, однако всё равно наводящего ужас на непосвящённых простаков. Зармалессия и Зархель всё сильней сужали круг общения принца, заодно запрещая ему покидать определённые части дворца. Его Высочеству почти год не разрешалось и носа на улицу казать! Ставни и двери на веранду в покоях принца снабдили сложными замками, ведь яркий свет призракам противопоказан, он может разрушить чары, рассеять иллюзию.

И каковым же был восторг Сэля, когда пару дней назад матушка через слуг передала, что отныне он снова может обустраивать частный сад? Такое сумеет понять лишь тот, кто сам проходил через нечто похожее… например, через тюремное заключение, а Эйман Эр Данаарн ни раз сидел за решёткой.

Никто из величественных бессмертных в жизнь бы не стал превозносить садоводство — в Пределе это дело по праву считалось грязным, занятием простолюдинов и недалёких обывателей несмотря на то, что некоторые из эльфов всё-таки любили разводить цветы в горшках или высаживать возле домов ароматные зелёные изгороди. Никакой достопочтенный господин из Мирсварина добровольно не опустился бы на колени перед сырыми почвами, дабы собственноручно их возделать, засадить травой или садовыми цветами. Особенно, коли принадлежал бы королевской фамилии или являлся наследником престола.

В Элисир-Расаре же всё обстояло совершенно иначе, и здесь самые уважаемые и высокопоставленные из вельмож с удовольствием занимались такой пыльной работёнкой. В конце концов, местные жители считали, что рост сада и прирост божественной субстанции — это одно и то же. Да и всевозможные проклятья и благословения здесь были связаны с ростом, изобилием или цветением. «Пускай у вас плодов будет больше, чем листьев!», говорили горожане, когда хотели подбодрить унылого соседа или пожелать удачи другу.

Поэтому Эр не очень удивился, когда обнаружил наследного принца на коленях в ледяном саду. Юноша, по-прежнему облачённый в роскошные наряды светлых тонов, лично пропалывал грунт и окучивал грядки, а голову его венчала широкополая соломенная шляпа. Может, Сэлю запрещалось собирать или заплетать волосы, и даже покрывать чело диадемой или платком, однако во время работы в саду он имел право надеть шляпу со спокойной душой.

Дворик ледяного сада был просто крошечным по сравнению с другими частями Янтарного дворца, и из-за долгого пренебрежения в нём стихийно разрастались сорные травы, правда, кое-где пробивались нежные белые колокольчики. Посередине открытого пространства снежной глыбой возвышалась превосходная, изящная беседка, высеченная из привозного мрамора. Скамью защищала плоская крыша на тонких колоннах, края которой уже успела украсить преданная служанка Сэля. Эту знатную даму величали Сагрена, и она входила в лоно семьи Амуин. Барышня давно прислуживала наследнику, и потому хорошо знала вкусы своего господина. Ещё утром по периметру крыши беседки она развесила изысканные нити с бусинами из прозрачного хрусталя и речного жемчуга, и теперь гирлянды загадочно блестели в лучах солнца, когда его диск не скрывался за пышными кучевыми облаками. Сама Сагрена стояла в тени галереи и держала в руках поднос с двумя стаканами прохладительного напитка, когда рядом бесшумно появился Эр.

Подобные галереи обычно мостили каменными плитами или мозаикой, но ледяной сад долго находился в запустении, и поэтому растения здесь преодолели все преграды и запреты. Они сломали камни, выкорчевали дорожки и поглотили мозаику так быстро, что, казалось, миновали десятилетия с тех пор, как их в последний раз касалась рука садовника. Эр замер возле Сагрены, и туфли обоих придавили густую и сочную траву с росой. Где-то сквозь зелёный ковёр проклёвывались мелкие белые цветочки, а где-то, наверняка, затаились ядовитые змеи и опасные насекомые.

— Почему бы тебе не протянуть руку помощи своему повелителю? — тихо проговорил Эр, даже не поворачиваясь к прислужнице.

Сегодня его лицо обрамляли две косы, заплетённые вдоль ушей и уводящие волосы назад, из-за чего бессмертный маг выглядел ещё более внушительно. Он был высок, статен и невероятно красив, однако до дрожи пугал Сагрену. Женщина сжалась от голоса нового наставника Сэля.

— Его Высочество запретил мне помогать, он желает сделать всё сам.

Эр только хмыкнул, а затем небрежным жестом принял с подноса стакан, вырезанный из светло-зелёного куска нефрита и снабжённый золотой окантовкой по краям.

Пригубив напитка, демон-оборотень оглянулся по сторонам. В сумрачном углу, который никогда не озарялся беспощадным, палящим солнцем, беззаботно цвёл причудливый цветок — редкий гость клумб и садов Исар-Динн, весьма трудоёмкий в выращивании. Однако здесь, в благотворной сени холодного крыла Янтарного дворца, он привил себя сам, ибо высоко ценил уединение и прохладу.

Должно быть, цветам, которые распускаются только в тенях, известно очень много секретного. Они становятся свидетелями самого страшного и запретного, а затем бережно это хранят, ведь у цветов нет ртов, которыми так легко предать чьё-то доверие. Значит ли это, что тайны скрыты навсегда в их лепестках, или это чересчур самонадеянно — рассчитывать на порядочность цветка?

— Тогда какой от тебя прок, коли не хочешь помогать? — мрачно проговорил Данаарн, а затем пристально посмотрел прямо в глаза служанки. — Сначала слабостью нужно воспользоваться, да? А уж затем можно слабость защищать. И, желательно так, чтобы это видел каждый.

Затем он коварно улыбнулся и снова пригубил напитка. Бессмертный маг явно намекал на что-то, что выведал о Сагрене благодаря своим бестелесным соглядатаям и шпионам. По спине женщины побежали ледяные мурашки, она полностью потерялась и её глаза испуганно замельтешили, ища в саду то ли подсказки, то ли тропы к отступлению.

— Я не… понимаю… о чём Вы толкуете, почтенный господин, — наконец, выдавила из себя несчастная.