— Мгм… — промычала незаинтересованная Глава.

Она расположилась на полу среди циновок и подушек и перебирала коробки со старыми документами и памятными безделушками, потому как хотела избавиться от всего ненужного. Такова особенность кочевников — они без зазрений совести и лишних раздумий привыкли прощаться с дряхлым и отжившим своё. Ведь начинаешь действительно понимать ценность вещей, только когда приходится тащить их на собственном горбу в чужие земли.

— Нимфу звали Эдес, или Эдес Кена по другим источникам. Да, она вернулась обратно в священные леса своего народа, ибо её призывала магическая природа. Но она покинула возлюбленного принца, оставив ему не только сладкие воспоминания и горестные сожаления, она подарила ему кое-что очень важное — частичку себя. Эдес сама породила наследника для земного правителя. У принца остался сын от неё — получеловек, полубог.

— Это миф. Сколько людей его пересказывает — столько версий и существует. Что ты от меня хочешь?

— Но… выходит, что история уже не так печальна. Из недолговечного союза двоих несовместимых созданий получилось нечто бессмертное… разве это не чудесно?

— Когда ты успела понабраться подобного вздора? — нахмурилась Глава. — Иди лучше сюда и немедля помоги мне, пока я снова не начала проверять твои познания в иероглифах и языке древних.

Лили быстро отложила книжку на маленькую тумбочку возле кресла, подбежала к Ирмингаут и рухнула на подушки рядом. Девушка открыла один почерневший деревянный ларец, в котором лежали старые и почти истлевшие «магические предметы»: различные сушёные коренья, сгустки странной материи, перетёртые в порошок минералы и измельчённые травы в прозрачных, изящных склянках.

— Пускай и так, — прошептала Глава спустя пару минут. — И на свет появилось новое магическое создание. Однако, что хорошего его в жизни ждёт? Сын нимфы от смертного не принадлежит ни миру людей, ни миру богов, он обречён заглядываться на те волшебные чащобы, из которых когда-то вышла его мать, однако ему не суждено отыскать собственной дороги к истоку с вечным колдовством.

— Умеете Вы, нана, всё омрачать. О… кто это? — Лили вытянула со дна ларца потрёпанную гравюру, изображающую какую-то воинственную женщину в полный рост. — Ваша подруга? Или сестра?

— Сестра? — возмутилась Глава, резко выхватывая у девчонки чёрно-белую картинку. — Разве мы похожи? Я ведь из эльфийского происхождения, у меня длинные и заострённые уши, тогда как у этой госпожи уши, словно у обычного человека, хоть она и является лунгом.

Ирмингаут провела пальцем по измятому краю карточки, и её раздражение сразу исчезло.

— Я и забыла, что у меня есть эта гравюра. Это… — немного замявшись, эльфийка откинула назад свои волнистые белоснежные волосы и слегка улыбнулась, — …это весточка из моего возлюбленного места на просторах Ассалгота, из Предела, где правят лунги, из белокаменного города Эль’Тариот. Здесь изображена Великая Госпожа, хозяйка меча по имени ясный близнец Тельмасс. Когда-то давным-давно мы вместе ходили под тенями Мирн Разора, однако должно быть она уже позабыла меня.

— Как можно забыть Вас, Глава? Вы слишком сильно выделяетесь и въедаетесь в память.

Женщина хмыкнула, а затем смяла в кулаке ветхую картинку, ведь вскоре эльфийка всё равно планировала вернуться в Предел, где было легко приобрести что угодно по сходной цене. В Эль’Тариоте продавались тысячи подобных карточек, незачем хранить нечто столь незначительное.

— Знаешь ведь поговорку: «в озёрном крае ты не ищешь воду. Куда не глянь — всюду вода», — тихо объяснилась Ирмингаут. — Если глаза так просто могут получить что-то необычное, то какова этому цена? Там, где я жила… там много невероятно прелестных и диковинных созданий. А ты давай не отвлекайся!

Женщины продолжили перебирать старые запасы, выбрасывая в корзину всё просроченное, истрёпанное, затхлое и прохудившееся. Внезапно Лили натолкнулась на очередную коллекцию с чародейской утварью из закромов Ирмингаут, только ингредиенты настолько подверглись разложению, что в воздух поднялись клубы густой и зловонной серой пыли. Откашлявшись и прочихавшись, травница решила приступить к более деликатной теме, что давно тревожила её сердце:

— Нана, послушайте… А Момо… он тоже умеет колдовать? Его тоже посетил дух Кардрагона?

— Что? Онкелиан — наш маг, и если тебе нужно спросить совета о чарах, то обращайся к нему, а Момо…

— Но, Глава! — Лили отпрянула от ящиков и на четвереньках приблизилась к Ирмингаут. — Мне показалось, что в храме Шалвиры я видела что-то магическое… Его глаза так странно и таинственно блестели, и он был… каким-то жутким, что ли.

После случая в подземельях заброшенного храма никаких подозрительных инцидентов более не приключилась, однако Момо продолжал пугать Лили с завидным упорством. То ли неумышленно, то ли специально — девушка ещё не решила, но Момо часто огрызался на неё, сверкал ледяным и непреступным взором и говорил с ней несколько заносчиво, хотя на Бел-Атара актёр никогда не смотрел свысока, скорее наоборот.

— И там были больные оспой предков, а он всё равно пошёл искать Носатого! Должно быть, всё это — какая-то неизвестная магия…

— Это была не оспа предков, я же тебе говорила, — Глава взялась вразумлять настырную девицу. — Оспа предков чрезвычайно заразна, однако её следы проявляются и на лице, а у этих хворых, как я поняла, язвы и нарывы были лишь на руках.

— Любой человек побоялся бы заразиться, — проворчала неудовлетворённая Лили, отворачиваясь от собеседницы. — А этот бесстрашный глупец только ухмылялся. Он всегда такой враждебный?

— Вообще-то, Момо изменился в лучшую сторону с вашим прибытием, — задумчиво промолвила Глава.

Ирмингаут не единожды дивилась тому, как Лан и на неё взирал глазами человека, которого породили льды. Он сам будто состоял из снега, и холода его только закаляли, а вот тепло грозило уничтожением. И даже он оттаял, чуток, но всё-таки.

— Он немного подобрел, так что, прошу тебя, прояви к нему участие. И не суди. Ему лучше находиться с вами, молодыми и полными надежд, чем с такими отчаявшимися и полубезумными стариками, как мы с Гвальдом и Виридасом. Плохие привычки быстро усваиваются, а чтобы избавиться от пороков не хватит жизни.

— Но он так суров и жесток ко мне!

— Так просто кажется. Окажи услугу — будь с ним терпелива, и я не засижусь у тебя в долгу.

Ирмингаут улыбнулась и аккуратно ущипнула Лили за нос — во всяком случае, на нём уже давно висели остатки пыли, которые порядком раздражали острый эльфийский взор. Вначале Глава хотела добавить что-то вроде: «всё равно, это ненадолго», но затем передумала. Незачем баламутить и без того мутные воды.

Ирмингаут, Главу братства Белой Семёрки и тенерукую, безликую сестрицу Мирн Разора, призывал вернуться на службу повелитель самой секретной и мрачной организации Мирсварина, и женщина с удовольствием этим словам внимала. Её мучения в Исар-Диннах вот-вот должны были подойти к концу, вскоре всё свершится, накануне Дней Великих Жертв. Ирмингаут планировала увести Момо с собой, в Предел, ведь там ему будет житься гораздо легче.

— Запомни, что пообещала мне кое-что. И не забывай о том, что сердце… оно только для близких. Остальное лучше близко к сердцу не подпускать. Я не прошу тебя обнажать перед Момо душу, просто будь к нему благосклонна.

— Тогда… взамен я хочу навсегда поселиться здесь, с вами! — выпалила радостная Лили. — Когда Ваш план претворится в реальность и мы заполучим Солнечную иглу, то я не желаю съезжать, но хочу по-прежнему находиться в братстве.

— Как бы не сложилось, у тебя появится достаточно средств для существования. Ты не пропадёшь.

— Как я пропаду, если буду здесь, рядом?

— Уже забыла, что я только что говорила о том, сколь губительна компания отчаявшихся стариков для молодой души? И когда ты стала такой пронырливой и хитрой лисой, — прошептала Глава, легонько проведя рукой по щеке Лили.

— Да я родилась рыжей, — хмыкнула травница.