— Сладко, — изрёк маг с блаженной улыбкой, и Зармалессия чуть не закричала.

Правда, миновало ещё одно мгновение, и всё вернулось на прежние места: королева стояла рядом с подставочным столиком и до сих пор держала в руках полупустой бокал с вином, Эр Данаарн возвышался напротив неё, но в отдалении, и не было на нём ни ран, ни распахнутых одежд, только отвратительная улыбка рассекала его безупречное лицо, словно опасный и непреодолимый каньон из противоречий.

Сердце Зармалессии бешено колотилось, а дыхание участилось, однако Её Милости всё равно не хватало воздуха, и женщине показалось, будто она вот-вот потеряет сознание. Пальцы Нин-дар-наны безвольно разжались и бокал упал на пол, издавая смачный звон, а вино расплескалось.

— Назначьте меня новым наставником Его Высочества и раздобудьте те вещи, что я велел Вам найти, — зазвучал в заложенных ушах Зармалессии требовательный голос Эра Данаарна, которого уже и след простыл.

— Вы… Вы лишь сеете хаос своим поганым языком! Убирайтесь прочь! Прочь! Изыди, демон!

Королева медленно сползла на пол. Тело больше не подчинялось указаниям хозяйки, его разбила неконтролируемая дрожь. Оранжерея примыкала к частным спальням государыни, и здесь не было ни стражников, ни служанок, и никто не мог видеть слабость Её Милости, так что женщина преподнесла себе невероятно щедрый дар — время на восстановление.

Данаарн же мчался по королевским покоям, словно горячий и сухой пустынный ветер, бормоча себе под нос:

— Научилась лишь раздавать приказы, а править так и не научилась. Печально, когда дети взрослее своих родителей.

— Мы уничтожим её! — нашёптывала ему на ушко подхалимка-магическая струя.

— Сожжёмеё! Сотрёмеёвпорошок! Втопчемвземлю!

— Принц просил за неё, так что даже не думайте ослушаться моего приказа.

— Мы не посмеем! — отвечали разом всё три мерцающих вихря.

— Демоны пожри мою плоть… да задрожат звёзды! — вдруг силы подвели Данаарна, и он пошатнулся.

Уперевшись спиной в первую попавшуюся дверь, маг взялся сетовать на собственное состояние:

— Как же я голоден теперь… где эта ведьма?

Ему на встречу как раз шла престарелая служанка в диадеме и молочно-белой вуали.

— Вы кто такой? Что Вы делаете в покоях Её Милости? Стража! — женщина развернулась и постучала каблучками в противоположную сторону от нарушителя, но её быстро настигли потоки магической энергии.

— Вот она, хозяин! Это она приносит принцу тот напиток каждый вечер!

Почтенная прислужница не могла слышать голосов из иных измерений, однако она слишком отчётливо видела, как из неоткуда, прямо на её пути, возник бессмертный маг со светящимися, золотыми глазами, чью фигуру полностью покрывали крупицы мелкого, блестящего чёрного песка, кое-где отливающего тёмно-бордовым, а где-то — фиолетовым.

Женщина едва успела пискнуть, но жуткий демон схватился за горло жертвы, и та больше не обронила и звука. Данаарн поднял даму на вытянутой руке, и прислужница задёргала ступнями в воздухе.

— Добро пожаловать на новый, вечный пост, — зловеще отчеканил Данаарн, и по его руке из чёрного песка и пыли пробежалась дрожь.

Рябь проникла в плоть несчастной и иссушила её за миг, превращая кости и мясо в прах. Эр, блаженно прикрыв глаза, ртом вобрал в себя всю предварительно разжиженную начинку добычи, а затем разжал пальцы. Вниз рухнула груда праха, в которую тут же вонзились три магические ленты, после чего прах ушёл сквозь землю и исчез навсегда.

— Да. Сладко, — уже спокойно подтвердил Эйман, приняв обычный облик и вытирая краешек губ.

Он заложил руки за спину и размеренной походкой отправился в холодное крыло на поиски наследника престола.

С ним добровольно желали заключить договор сразу двое — и Зармалессия, и Главный советник, Зархель Великолепный. Но какое удовольствие в том, чтобы марать грязное и отравлять уже ядовитое от природы? Всё-таки, когда-то Эйман являлся лунгом, яснооким, справедливым и непогрешимым. Он до сих пор помнил многие недостижимые вершины и заснеженные пики из своего былого мира, вроде тех, что люди именуют «честностью», «добродетельностью» и «бескорыстностью». Эр по-прежнему смотрел на эти дали с восхищением, получая особенное наслаждение уже от созерцания. Ведь не обязательно быть причастным к чудесным видам, дабы находить в них красоту?

Правда ныне сам он не позволит кому бы то ни было взирать на себя свысока — будь то блестящие идеи, шпили заоблачных скал, небесные светила, безупречные и чистые отшельники и мудрецы, или даже боги. Эр знал, что все людские боги давно умерли, они покоятся в земле, и не в том положении теперь, чтобы осуждать и наставлять на путь истинный. Конечно, они всё ещё могут давать ростки и споры, однако и на похожие невзгоды у Данаарна была припасена управа. Глубины надлежит засыпать песком, а песок неплодороден, ничто в нём не пускает корни.

Данаарну срочно нужно было определиться и выбрать себе подельника. Для него сейчас было жизненно необходимо связаться договором с тем, кто имеет прочное основание в подлунном мире, кто бросил якорь в Ассалготе, и кто умеет обращаться с плотью и материей, тогда как Эр после перерождения скорее принадлежал чему-то эфемерному и бестелесному. Он подчинялся ветрам, он был подобен кочующим барханам, дюнам, что загибают гребни в ту сторону, куда дуют суховеи. Ветер, пески и перекати-поле — растения без корней — вот его знамёна, вот триединство нового правителя, что клялся превратить в пустыню земли человечества за его грехи.

Впрочем, могучее колдовство грозилось вот-вот покинуть Эра. Майну, будто бурной и необузданной реке, требуется особенно устойчивое русло, иначе поток сметёт всё: и хорошее, и плохое. Если не заключить договор, то источник с дикими чарами выйдет из берегов и заполонит целый Ассалгот, и тогда вместо песков планету захватят пересолёные, мёртвые воды Лассы.

В конце концов, все непотопляемые идут на дно, а непобедимые теряют силы. Но пока что Данаарн ещё не впал в отчаяние, он желал связаться с лучшим вариантом. Он не горел желанием откликаться на честолюбивые планы Зармалессии или насыщать неутолимый голод Зархеля. И поэтому Эр выбрал принца. Дело за малым — повернуть события так, чтобы принц тоже его выбрал.

Тем временем ослабевшая королева-мать вернулась в собственные покои. Она с трудом переставляла ноги после встречи с демоном-оборотнем, и искала опоры во всём, что попадалось на пути. Зармалессия налетела на изящную полочку, и с неё посыпались цветочные горшки, затем смела пару подставочных тумбочек, с которых рухнула драгоценная посуда, неловкими движениями сбросила пару мраморных фигур с бронзовых пьедесталов, но в итоге добралась до обширного рабочего стола в кабинете. Суматошно перебирая склянки с сушёными травами, королева невнятно бормотала:

— Рута — от ведьм… пижма… она от нечистой силы… майоран и шалфей защитят от демонов… Маки… маки на белом поле… Рута — от ведьм, пижма — от нечистой силы.

Зармалессия с раннего детства увлекалась травничеством, и её матушка с кормилицей лишь поощряли подобный интерес в юной госпоже, ибо это считалось достойным занятием. Многие жёны и сёстры высокопоставленных вельмож держали в доме горшки с землёй, где выращивали целебные травы и разнообразные пряности. Собственноручно они составляли лекарственные смеси и мази, и варили тонизирующие снадобья для домочадцев, что было вполне обычной практикой для Элисир-Расара, ведь здесь женщины не просто отвечали за очаг, пищу и домашнее тепло, но и за здоровье и благополучие каждого члена семейства.

С самого рождения Зармалессия выделялась среди прочих достопочтенных дам Исар-Динн, она отличалась не только умом, неповторимой и пленяющей красотой, но и особенным даром предвидения, и ещё на первом году жизни астрологи предрекли ей блестящее будущее. Зармалессия прекрасно знала, что даже если на охоте она поскачет впереди и единолично затравит дичь, никто из мужчин не позволит ей присвоить добычу, и поэтому нужно обращаться к тем возможностям, что доступны исключительно ей.