— Глава желает трапезничать у себя, — отчитался мастер, занимая место у подобия «стола».

— Тогда приступим! — торжественно провозгласил Момо, простирая руки над снедью, которую состряпал сам.

— Погодите! — Алхимик взвизгнул так неожиданно, что Лили подпрыгнула. — У одной чаши нет хлеба! Нет хлеба! Как же так? Как так?

— Спокойно, мы поделимся. Это же братство — убежище для благородных господ! — чуть ли не прокричал Момо.

— И дам, — шёпотом добавил Ватрушка, опять нависая над Таолили.

Только участники пиршества начали ломать свои лепёшки, чтобы отдать по маленькому кусочку Лили, которую никто к ужину не ждал, как Бел-Атар всех опередил. Он протянул девушке целую лепёшку с безразличным лицом, и истощённая приняла угощение с радостью.

— Стойте-стойте! — снова заговорил Момо. — Поступим иначе, — а потом предложил Касарбину собственный хлеб, но тот, разумеется, чужое брать отказывался. — Да держи уже, мне всё равно лучше такое не есть. А то не влезу в платье.

Бел-Атар всё-таки взял лепёшку, ибо было бы не вежливо отнекиваться и дальше, после чего перевёл взор на Гвальда и тихо вымолвил:

— Он ведь шутит?

— У Бел-Атара, помимо прочих достояний, имеется один талант, что может статься весьма полезным в нашем деле, господа, — монотонно отчеканил Гвальд, никак не реагируя на вопросы иноземного приятеля. — При помощи простых красок, тонкой бумаги и ткани, различных притирок и мазей он может до неузнаваемости изменить лицо!

— Какое лицо? — поинтересовался Алхимик, выпячивая зенки, и те показались невероятно крупными сквозь стёкла защитных очков.

— Какое? Да хоть какое, — тихо отозвался Бел-Атар, не отрывая от миски взгляда.

— И даже моё? — протянул Момо, беря свою голову в рамку из длинных, узких пальцев. — Сможешь сделать меня ещё слаще?

— Твоё лицо… и без того прекрасно. Ты хорош таким, какой есть, боги над тобой потрудились на славу, — смущённо ответил гость. — А вот Гвальда могу разукрасить так, что ни вблизи, ни издалека прохожие не догадаются, кто перед ними предстал: господин или дама. Или же демон.

По комнате пробежалась лёгкая волна смеха, а Момо аж вспыхнул от счастья.

— Да! Воистину! Красотой со мной никому не сравниться! — и после этих слов повис на плече Касарбина, но строгий мастер быстро одёрнул подопечного.

— Момо! Не липни к новичкам! Ты их пугаешь, они не понимают твоих шуток.

— Да никто вообще на всём белом свете его шуток не понимает, — поворчал Ватрушка, заканчивая жевать.

Пока Белая Семёрка опустошала тарелки, попутно подкармливая Носатого, который ловко, со знанием дела клянчил у каждого самый лакомый кусок, Гвальд продолжил сыпать распоряжениями:

— Так что Бел-Атар будет по большому счёту со мной… а девчонка…

— Лили! — встряла вышеупомянутая. — Зовите меня Лили.

— … а девчонка, вроде как, травница. Она поможет Алхимику. Тебе ведь всегда был нужен кто-то, кто сможет достать правильные ингредиенты и сбегать с поручением в лавку, на опушку за травами и жуками, или в лес?

— Вы все — олухи! Вы не отличаете аир обыкновенный от аира кряжистого!

— Ну, она отличит. Ещё она поможет на кухне Момо, нашей Фее очага, — Гвальд всё говорил и говорил, и по мере его рассказов глаза Таолили зажигались, ведь в них начинала искриться надежда. — Она не умеет читать, но мы это исправим.

— Ис… что? Зачем? — возмутилась «девчонка», но никто не внимал её речам, лишь маг в бордовых одеяниях как-то интересно на неё посматривал.

— И сделает это Бел-Атар.

— Я? — теперь настало время возмущаться второму гостю.

От удивления молодой человек чуть не поперхнулся крошками.

— Почему я? Я не учитель!

— Так надо, — бескомпромиссно и непримиримо выдал мастер.

Только успел последний член братства доесть свою порцию, как огни в зале потухли и дрогнул занавес, что висел за очагом и отгораживал общую часть комнаты от неизвестного ещё пространства. Бел-Атар инстинктивно отодвинулся назад, а Лили выпучила зенки и затаила дыхание.

За занавесом засияли новые огоньки, которые высветили тень человека, скрытого портьерами. Изогнувшийся и замерший в вычурной и неудобной позе, человек этот взялся вещать хорошо поставленным голосом:

— И мудрецы, и праздные гуляки твердят одно: лови момент! Но момент вечно ускользает. И только смерть навечно запечатлеет единственный момент!

Занавески поплыли вверх, и перед зрителями предстал не кто иной, как Момо, успевший вовремя улизнуть и подготовиться к представлению для дорогих гостей. Сперва Касарбин даже не признал в статном и грациозном исполнителе этого несносного мальчишку, однако с каждым последующем мгновением сомнений оставалось всё меньше.

— В свежее предание верится с трудом, — уже женским, высоким голоском завёл актёр после того, как незаметно сменил левую сторону на правую, — а вот старинные байки частенько приобретают правдоподобный ореол.

Снова перескочив на прежние позиции и примеряя личину воинственно настроенного господина, Момо продолжил:

— Так расскажу же я вам, добрые зрители, историю о наших правителях, — на этих словах все присутствующие, кроме Лили и Бел-Атара, неодобрительно заулюлюкали, явно привыкшие к подобному. — История новая, но уже стара как мир. Правители и секли нас, и рубили, и кромсали и морили голодом, но сердце не покоряется мечу! Узрите же нашего настоящего владыку! Небеса его зовут! О, где же ты…

Внезапно занавес резко опустился, а когда снова поднялся наверх, на наспех слепленной сцене вместе с Момо уже находился какой-то чёрный, колеблющийся ком жуткой наружности.

— Где ты, наш спаситель? Позвольте, я представлю вам!..

Ком начал шевелиться и сотрясаться. Прищуриваясь, Лили не могла разобрать, из чего он состоит — то ли из змей, то ли из крыс, но вдруг, после очередного величественного паса Момо, в воздух взмыла стая иллюзорных летучих мышей. Они ударялись о стены, стропила и балки и разлетались нематериальными блестящими брызгами, а под ними пряталось какое-то страшное существо с безобразной мордой. Такого накала страстей деревенская жительница Таолили не выдержала. Она истошно завопила:

— Демоны! Демоны! — затем подскочила на ноги бросилась наутёк.

— Аккуратно, там…

Ватрушка попытался предупредить её, но девчушка с разбега влепилась лбом в низкий потолок.

— …балка.

Лили рухнула на пол без сознания, Момо испуганно разинул рот, однако его рука продолжала выполнять работу и сохраняла утончённую, изящную позу. «Демон», наряженный в лёгкие кожаные доспехи, поднял шаманскую маску, демонстрируя своё лицо — лицо великого, бессмертного создания с узкими, чуть-чуть раскосыми багряными глазами, длинными ушами, и копной белоснежных волос.

— Глава! Мы такого не ожидали! Не ожидали! — завыл Алхимик, подбегая к Лили и проверяя, жива ли бедняжка.

— Как она? — раздался мелодичный голос той, которую звали Главой, первой, среди Белой Семёрки, известной под разными именами — Духа-хранителя, Полярной Лисицы и так далее.

Женщина склонилась над пострадавшей и заботливо провела по лбу Лили холодным пальцем. Главе многого не требовалось, чтобы понять, что девчонка в безопасности.

— Глава — это эльфийка, представительница высокого происхождения? Да ещё и такого редкого? Родом с крайнего севера? — будто заколдованный, прошептал Бел-Атар, с укором и подозрением посматривая на Гвальда. — Она из этлиаров! Немыслимо! Почему… ты мне не сказал?

Сперва Бел-Атар подумал, будто он здесь — один трезвомыслящий посреди дома скорби, однако теперь молодому человеку казалось, что на самом деле только он и тронулся умом. Во что он ввязался?

Его определили на чердак четырёхэтажной башни — в комнату «новичка», которую он должен был делить со второй пришелицей — Таолили.

Девушка знатно приложилась головой, и до сих пор находилась без сознания, но скорее от тех напитков и притирок, которыми её почивал Алхимик. Она развалилась на хлипкой, одноместной койке, возле которой на полу сидел Алхимик, бормочущий себе под нос какие-то выдержки из религиозных трактатов, словно они смогут помочь несчастной. Разумеется, Лили им не внимала, она продолжала неразборчиво шептать: