— Ха, да легко! Никаким путам не сравниться с моей проворностью.

Туман окончательно сдули студёные ветры, что гнали воздушные массы в сторону дворца. Братство Белой Семёрки в очередной раз слишком увлеклось делёжкой награбленного имущества и поисками виновных в общих неудачах, так что никто не сподобился заметить, как на комплекс Янтарной башни надвигалась стремительная и чудовищная, гигантская волна. Казалось, словно она была вылеплена из чёрного стекла, из обсидиана, и обречена обрушиться на окрестности, рассыпаясь в сотнях и тысячах осколках, что покалечат всё живое, что уничтожат всякую надежду на восстановление.

— Как ты себя чувствуешь? — почти хором спросили присутствующие, и на Момо уставились три пары пристальных, заботливых глаз.

— Я вспомнил, — торжественно объявил Лан, чем погрузил Гвальда и Касарбина в некоторое замешательство.

— Одакис, помилуй! — взмолилась Лили, которая первой узрела приближающееся цунами. — Эта волна идёт сюда! Она нас похоронит заживо!

Травница вцепилась в предплечье онемевшего от ужаса Бел-Атара и принялась его тягать за рукав. Не добившись никакой реакции от иноземца, девушка обратилась к Гвальду:

— Мастер! Что нам… что нам делать? Бежать? Надо бежать!

— Бесполезно… мы не успеем, — тихо и скорбно промолвил Гвальд, взирая на наиболее высокий гребень надвигающейся волны, которая вполне могла бы поравняться с последним ярусом Янтарной башни. — Это конец. Мы обречены.

— Нет! — взвизгнула Лили.

— Да!.. то есть, «нет», разумеется, — злокозненно отбил языком Момо. — На сей раз я согласен с девчонкой. А ну разойдись!

Он протиснулся к левому борту, распихивая по сторонам потрясённых приятелей. Затем вытянулся во весь рост, расставил ноги на ширину плеч и чуток повертел головой, попеременно склоняя её то туда, то сюда, после чего взялся хрустеть пальцами. Момо явно разминался так, словно провёл в волшебном забвении несколько сотен лет кряду, а теперь вот собирался показаться миру во всей красе. Все его члены затекли и закостенели, ибо давненько жилы и вены этого смутьяна не наполнялись животворящими потоками майна, зато сейчас они готовились снова принять желанных гостей.

В воде проклюнулись лысые макушки уграшей, то увенчанные несколькими отдельными волосками, то покрытые тиной или водорослями. Затем над поверхностью замерцали их жёлтые зеницы, наводящие страх на смертных обывателей, однако монстры не планировали нападать на братство Белой Семёрки. Они вообще больше не думали причинять кому-либо вред, но будто бы просто молчаливо засвидетельствовали собственное почтение местному владыке — единственному господину всех окрестных земель и рек, тому, кого нельзя называть по имени, появляющемуся из прибывающих вод. Впрочем, имя это было доподлинно известно и мастеру Гвальду, хозяину мечей, и странствующему художнику Бел-Атар Касарбину, и деревенской травнице Таолили, случайно при рождении получившей в дар от богов совершенную память. И звучало оно, как Лан Кер-Велин, или Момо, без кавычек.

Момо застыл в живописной позе, преисполненной силы, грации и величия. Он направлял невидимые потоки майна туда, куда хотел, и гигантская приливная волна, уже ударившая о земли Янтарного острова и породившая чудовищный рокот, рассыпалась перед его могуществом, расщепляясь надвое и огибая хлипкую рыбацкую лодку. Жалкий клочок суши, на коем покоилось дно судна, даже не содрогнулся, но постепенно его начали поглощать прибывающие воды. Послушное Зелёное море аккуратно приподнимало ладью над островком, пока не привело её в должное положение — такое, что подобает всем приличным судам: посреди слегка колышущегося, иногда щедрого, а иногда скупого полотна из бирюзовых волн.

Бел-Атар, Лили и Гвальд сперва съёжились, плотно вдавливая свои тела в корпус лодки и будто бы ища устойчивости, однако вскоре им пришлось изменить положение и распределиться вдоль судна, чтобы не перевернуться на воде. Они внимательно смотрели на спину Момо, возле которого клубились магические завихрения и струился робкий, мерцающий блеск майна. Белые искры полупрозрачной вуалью окутали его волосы и подняли их вверх.

— Я думала, Момо — эльф! — изумлённо прокричала Лили, наблюдая, как разбушевавшиеся воды Зелёного моря крушат всё вокруг, минуя стороной ладью Белой Семёрки.

— А я, что он — аран! — выпалил сражённый наповал Касарбин.

— Аран? Вампир, что ли? — хмыкнула Лили, недоверчиво вздёрнув левую бровь.

— Он не аран и не эльф, — принялся вразумлять друзей Гвальд. — По правде говоря, он и сам не знает ответа на этот вопрос.

Гвальд растерянно пожал плечами. Действительно, несмотря на то что Момо кое-что вспомнил о своём прошлом — этого всё равно было недостаточно, даже ничтожно мало для того, чтобы определить, к какой ветви бессмертного мирового древа Ассалгота он принадлежит.

Цунами смело Янтарную башню с пьедестала, выкорчевало до основания большинство построек комплекса, разнеся каменные блоки, колонны, плиты и черепицу крыши по Сломанному берегу. Волна примешала свежие обломки Янтарной башни к руинам храма Подгарона, давно поросшим тиной и лишайником, где совместно они уже должны были дожидаться конца летописи на исходе времён. Впрочем, до заката эпохи человечества ещё было далеко, ведь на востоке только что проклюнулось солнце, подкрасив прибывшие воды в серебристо-розовый, а небеса — в лиловый и золотой.

Расслоённая надвое приливная волна промчалась мимо лодки, и её пушистая, кружевная бахрома по кайме принимала облик блестящих перламутром подводных змеев или горбатых, причудливо изогнутых морских коньков. Сведя счёты с храмовым комплексом Янтарной башни, воды Зелёного моря отступили назад, и вокруг установилась поразительная, звенящая тишина. Перед появлением солнца в самой восточной части горизонта сверкнула неяркая Звезда Тысяч, однако она исчезла в ало-пунцовых тонах, так и оставшаяся незамеченной четвёркой Белой Семёрки. Нагрянул новый день и подарил миру свет.

Катаклизм не принёс непоправимых разрушений. Исар-Динны выстояли, выйдя из наводнения, а заодно и нашествия неведомых магических существ с наименьшими потерями. Даже Янтарный дворец, которому, казалось, досталось сильнее всех, всё же уцелел, тогда как рассыпались в прах худшие его части, вроде холодного крыла, например, что давненько служил тюрьмой для наследника, или Башни Сияния, где заседали и вершили власть захватившие бразды правления Аоны. Вдобавок, пострадали так называемые Пурпурные палаты, которые облюбовал бывший Главный советник Зархель, и где же оборвалась его противоречивая жизнь. Ещё личные покои Её Милости королевы-регента нынче испещряли дыры и прорехи в стенах, да некоторым бальным и складским помещением было не позавидовать, однако в общих чертах замок справился с нахлынувшими бедствиями.

Но вот Янтарной башне повезло гораздо меньше — весь обширный комплекс был сметён водой, и судьба местных обитателей, ровно, как и драгоценной иглы Виликарты, оставалась неизвестна простому народу. Ходил слух по Исар-Диннам, что это — хорошее предзнаменование, что божества Зелёных и Синих вод, — пресных рек и солёных озёр, — явились в столицу, дабы лично возвестить о восхождении на престол нового, великого правителя, мага-короля, Адона, Нин-дар-дина, Господина всех земель, видимых и невидимых. Поговаривали также, будто Его Высочество наследный принц, заручившись поддержкой высших сил и заполучив хаор — исток волшебного могущества — даже обучился повелевать богу чёрного песка и пыли. Агрот якобы прогнал армию поражённых негулей и грязевых големов Зархеля, и был затем отослан обратно восвояси; изгнан в потусторонние миры магом-королём, точно так же, как и его сестра, Отравляющая Фахарис-Моранна, богиня пупырей и разложения. Море смело чудовищную болезнь, смыло все язвы с лица города, и ныне Исар-Динны могли вздохнуть свободно.

— …вот так вот толкуют служанки, Ваша Светлость. Правда, те, которые поумней, досужим сплетням не веруют, однако и их сердца наполняются радостью при виде нового законного правителя на троне.