— Я всегда знал, что в этом городе имеются поистине чудесные сокровища. Печально, что мы не повстречались прежде, однако, этого уже даже мне не изменить, так что… просто рассказывай, зачем искала меня. Хотела своими глазами узреть того жуткого демона, с которым связался наследный принц? Хотела понять, действительно ли я — бог чёрного песка и пыли, как обо мне толкуют в народе?

— Что ты надеешься получить от Его Высочества? — Ирмингаут плотно обхватила черенок меча и перешла в наступление. — Зачем ты его обманываешь?

— Обманываю? Я? Ха… хм… Принц, он — слишком светел и чист, как белоснежное знамя невинности, на котором чётко выделяются самые крошечные пятна грязи. Думаешь, я сумел бы свести его с проторенной тропы? Не такой уж я великий чародей, как выяснилось. И ты мне льстишь.

— Каковы твои цели? Зачем ты тогда вьёшься возле Сэля? Тебе так наскучило бессмертие, что решил обзавестись столь недолговечной и хрупкой игрушкой? Люди быстро ломаются, он не развеет твоей скуки.

— Ну, я бы выразился иначе: мне скорее наскучила смерть. Знаешь, какое это испытание — ничего не чувствовать? Пока ты жив — тебя тяготят чувства. Но стоит умереть разок, превратиться в духа и потерять сердце насовсем, то начинаешь думать лишь об одном — как бы вернуть назад все эти терзания и мучения. Однако сильные чувства — как стихийное бедствие, и к ним невозможно подготовиться.

— Весьма любопытно, но ты не ответил на вопрос.

— А? Да, разумеется. Сама как думаешь? Зачем я явился в Элисир-Расар? Зачем вступил на Сломанный берег?

Маг сделал шаг по направлению к собеседнице, и женщина тут же отпрянула от решётки.

— Иди сюда. Ближе, я поведаю тебе, — Эр поманил её пальцем, и несмотря на внутренние неприязнь и сопротивление, Ирмингаут послушно подошла к демону-оборотню.

Одной рукой он ухватился за плотную куртку эльфийки из тёмной кожи, а второй медленно провёл ей по щеке. Он скользил по челюсти и подбородку пойманной добычи своим заострённым когтем и внимательно всматривался в глаза пленницы.

— Я явился, дабы очистить мир от скверны. Дабы уничтожить все мерзости, все эти чудовищные и бесчеловечные преступления, на которые столь легко идут алчные люди со слабыми сердцами. Ненавистные нам, ничтожные человечишки… Ты — тоже бессмертная, дитя высшего происхождения, лучик нетленного космического света на этих бренных землях, как считаешь, станет ли мир лучше, когда я выкорчую каждый сорняк и когда надлежащим образом возделаю сад? Для тебя в нём будет место, тебе боятся нечего.

— А как же Сэль? Он — тоже человек, что будет с ним?

— Он останется со мной, — произнёс Данаарн, и голос его изменился.

Маг чуть грубовато оттолкнул эльфийку, и к ней вернулось прежнее самообладание. Поняв, что нащупала правильную точку, Ирмингаут коварно улыбнулась, однако в тот миг Эр сам повернулся к ней спиной, чтобы перевести дух, охладиться и восстановить напускную бесстрастность, поэтому от него тоже ускользнуло главное. В конце концов, во всех книгах по военному делу неоднократно повторялось, какое это упущение — недооценивать противника, только, видимо, даже бессмертные не учатся по чужим запискам.

— Ты тоже беспокоишься о принце, — Эр принял исходное положение и устремил свой испытующий взор на эльфийку, — поэтому, принеси мне арашвир — и всё непременно сложится отлично. Разве не это поручили тебе смертные вельможи? Добыть арашвир для Его Высочества. Так добудь его, но отдай не им, а мне.

Нахмурившись, Ирмингаут отступила на пару шагов назад.

— Ты говоришь это вслух лишь потому, что уже знаешь правду. Ты каким-то невероятным образом прознал, что мне самой нужен камень, так?

— Хах, да. Это так, — Эйман надменно выгнул спину.

— Я не отдам тебе арашвир, он необходим моему хозяину. Чем камень поможет Его Высочеству, когда тот даже не понимает, как с ним совладать? Арашвир отправится в Мирсварин, но тебе нет туда дороги, проклятый клятвопреступник.

— Будто твой хозяин знает, зачем нужен арашвир? Только я знаю правду. Видимо, у нас с тобой один камень преткновения, и ничего с этим не поделаешь.

Казалось, на этом разговор был окончен и Ирмингаут уже собиралась уйти. Она развернулась и потопала прочь от старой канализации, но маг её окликнул:

— Постой. Ты права во многом, женщина этлиаров. Люди с удовольствием ломают других людей, поэтому я и затеял своё начинание, но мне совершенно не по нраву то, как ты отзываешься о Его Высочестве.

— И это доносится из уст того, кто готов обменять будущее принца на арашвир? Ничего у тебя не выйдет. Бесценное сокровище дороже любой смертной жизни.

Эр лишь улыбнулся, подавляя гнев. Всё же, Ирмингаут принадлежала теням, и этот ответ был достоин той, которая входила в ряды безликих братьев и сестёр Мирн Разора — секретной организации Мирсварина, кою Данаарн ненавидел и презирал всей душой. Что же касалось истинных намерений Ирмингаут, то она примется их скрывать, выгораживаясь всеми силами, обороняясь и защищаясь любыми средствами. В том числе и холодной отстранённостью, мнимыми бесчувствием и бессердечностью. Маг знал, что именно она таила в своём сердце. Всё-таки, у них имелась общая черта — этот пресловутый камень преткновения.

Глава Белой Семёрки свирепо хмыкнула. Она надела маску на лицо, накинула капюшон на голову и стала удаляться от заброшенной канализации Янтарного дворца. Канализация не работала уже два десятилетия, однако сточные воды по-прежнему продолжали знатно вонять.

Покидая окрестности Сломанного берега под покровом ночи, Ирмингаут размышляла над словами Эра Данаарна. Она никак не могла понять, где была правда, а где — лишь грязные и злобные уловки. Кажется, они оба проигрались по полной, ведь понадеялись сразу на обе стороны, что неизбежно приводит к убыткам в одном из случаев. Неужели холоднокровный и рассудительный демон-оборотень заинтересовался в смертном мальчишке настолько, чтобы ставить под угрозу свой стройный и причудливый план? Или же он просто распознал слабости Ирмингаут с первого мгновения, и удачно ими воспользовался? Принц по-настоящему сделался близким для мага, или же это — только умело насланный мираж? В итоге, демоны-оборотни — мастера иллюзий, и чтобы выявить правду, придётся ждать до рассвета; до того момента, когда солнечный свет рассеет туман. А времени у Ирмингаут совсем не было несмотря на то, что она — бессмертная.

— Получилось! — радостно воскликнул Момо.

Он подпрыгнул и хлопнул в ладоши, и его лицо озарила беззаботная, счастливая улыбка.

— Да, кажется, что действительно получилось, — согласилась Ирмингаут.

Она приняла заледеневшие пальцы парнишки в свои горячие руки, которые воспламенились по вине только что успешно подготовленного ритуала. Завтра на закате, ровно через сутки, она сумеет правильно прочесть заклятье о покрове благонадёжности перед отправлением в Янтарную башню, и всё будет в порядке. Должно быть, во всяком случае.

— Иди умойся, и ложись в постель, — прошептала эльфийка, вытирая кровавые узоры со лба помощника, — нам следует хорошенько отдохнуть перед столь ответственным делом. Особенно тебе, Момо. Потому что затем уже станет не до отдыха.

— Как скажешь, сестрица, — на редкость послушно выдал актёр, после чего накинул на хрупкие плечи халат из простой суконной материи и удалился из комнаты Главы.

Собрав всё, что предназначалось для ритуала: все эти кристаллы, амулеты, кости зверей и камешки с надписями, эльфийка потушила излишние свечи и начала разоблачаться. Она сняла церемониальные одежды и осталась лишь в набедренной повязке. Её грудь прикрывали талисманы и многослойные ожерелья из нанизанных на алые нити разноцветных бусин, когтей животных и птичьих перьев, слегка припорошённых сверху волнистыми и белоснежными прядями женщины. Но когда в комнату бесшумно проник Учёный Виридас, его подобное зрелище ничуть не смутило — он, как ни в чём не бывало, подошёл к Ирмингаут и сходу заговорил о деле:

— Всё готово для отправления, сестра.