— Никому не нужна вдова с ребёнком на руках, — шептала в бреду Зармалессия, и на её бледном и слегка влажном лице, будто покрытым воском, отражался светло-голубой свет, льющийся из окон напротив.
Королева-регент всё ещё носила корону из золота, янтаря и жемчугов, её пышные смоляные волосы сплетались в аккуратную косу, а наряды сияли изысканной роскошью, и по внешнему виду Зармалессии никто бы и не предположил, что она тоже стоит на пороге опустошительного бедствия.
Двери распахнулись и в опочивальни проник Главный советник.
— Зархель! — рявкнула женщина, водружая плошку на столик. — Ваша Светлость, где Вы пропадали? Я ждала Вас больше часа, и Вы не изволили показаться даже на собрании донгов и аров!
— Хорошо то собрание, что вовсе не спешит собираться, — надменно хихикнул Зархель.
Он взмахнул рукой и в воздухе всколыхнулся просторный рукав его парадной мантии из чёрного шёлка, отделанной по краям тяжёлыми каменьями и расшитой золотой нитью.
— Ну, я и решил, что коли не явлюсь лично, то никто не сможет открыто объявить мне войну, — мужчина продолжил беззаботно язвить, чем привёл в ярость Её Милость.
— Войну? О чём Вы толкуете, любезный кузен? — она подскочила на ноги и ударила кулаком по молочно-зелёному мрамору столешницы с тёмно-изумрудными разводами. — Мы ни разу с Вами не обсуждали здесь военных действий. И против кого Вы поистине замышляете сражаться? Против донга Кирн, Его Светлости Эйлетта Чесферона? Против донгов Гао и Линн? Или же против моего дражайшего сына, Вашего прямого правителя в будущем?!
— Ваш сын, наш сын — это уже не имеет значения, — размыто отозвался Зархель.
Он медленно поплыл в сторону Зармалессии, и на каждом шаге его широкая мантия надувалась заново, словно паруса демонического судна.
Зархель возложил свою чудовищную руку на щёку былой наперсницы и нежно прошептал:
— Не тревожьтесь, любезная кузина, я позабочусь о Вашем сыне на славу.
— Вы позаботитесь? Я полагала, у нас с Вами в сердце единые планы и общие цели.
— Союзы рушатся, даже созвездия приходят в беспорядок.
— Что за вздор ты несёшь в последнее время? — вспылила королева, смахивая с лица нежеланное прикосновение кузена. — Ты вообще понимаешь, что сейчас творится во дворце? Откуда у Эйлетта Чесферона купчая на Лихие острова? Как он её раздобыл, коли верить твоим словам, она была надёжно защищена магией? Коли её оберегали чары наших предков? Если мы в скором свете не получим денег, то у нас не будет средств, чтобы возвести храмы во имя Тысячелетней Фахарис, и в народе нас проклинают…
Королева продолжала перечислять все проблемы с казной, вельможами и прогнившей репутацией дома Аон, с которыми она нынче столкнулась, только Главного советника уже не интересовали столь приземлённые вещи. Слава, честь семьи и деньги отошли для него на второй план. Он хотел сейчас лишь одного, и прекрасно об этом знал.
— …не хватает золота в казне! Что нам делать с этим?! Чем платить наёмникам? И во дворце люди постоянно исчезают без вести!
— Золото… ха! — наконец, изрёк Зархель. — Думаешь, оно меня волнует? Единственное сокровище, которое я жажду заполучить, так просто не даётся в руки.
— Что это за сокровище?
Королева непонимающе потрясла головой, но потом её как будто осенило:
— Только не говори мне, безумец, что имеешь в виду моего сына! Ты совсем ума лишился по вине зиртана, майна и этой божественной мумии! Напрасно! Напрасно мы вздумали ворошить прах былого и взялись копать древнюю землю, должно быть, мы пробудили миазмы какой-то чудовищной болезни, и ты заразился ей! Коли решил, что я позволю тебе, нечестивец…
Но Зархель вдруг снова очутился возле Её Милости и тут же из-за занавесок и различных драпировок вынырнули изуродованные воплощения утопших — безобразные и зловонные негули, которых Зармалессия никогда не видела прежде настолько близко. От ужаса женщина содрогнулась и отпрянула от кузена, налетев на столик позади себя.
— Что… за бесы? Что за происки зла? О, священные воды и отражённые в них небеса, — прошептала несчастным голосом королева, и её губы затрепетали. — Зархель, что…
— Не волнуйся, дорогая двоюродная сестра, — немного пренебрежительно прохрипел советник, — никто не причинит тебе вреда, коли ты примешься и дальше внимать моим речам.
Зархель потёр друг о друга указательный и большой палец левой руки, и в воздухе заструились странные клубы дыма. Затем первый ар дома Аон вдруг резко наполнил лёгкие, и Зармалессии на миг почудилось, будто у него раздулся на шее огромный драконий зоб. Мужчина выдохнул в лицо королевы-матери густые, чернильно-золотистые пары, которые подозрительно мерцали и курились, обволакивая хрупкое тело собеседницы. Все трезвые мысли сразу покинули Зармалессию, слова улетучились прямо у неё с языка, женщина глубоко вздохнула, а затем окунулась в блаженный туман забвения.
Она пошатнулась, опрокинула кресло, пытаясь на него усесться, но всё-таки нашла опору в мраморном столике. Вцепляясь дрожащими пальцами в его поверхность, королева сползла на пол, и юбки пышного платья чуть ли не накрыли её с головой, словно волны из бордового бархата и золотистого атласа.
— Пускай… маки расцветут… никому… никому не нужна…
— Да-да, — равнодушно согласился Зархель.
Он придвинулся к поверженной, взял её заледеневшую руку и нанёс на запястье древние зачарованные знаки, процарапывая их острым когтем по холёной, белоснежной коже кузины. Завтра эти волшебные иероглифы поразит гниение, а через сутки они расцветут дополнительными символами обмеления и упадка — на руке Зармалессии проступят язвы и нарывы. Закончив заклятье, Главный советник вышел из покоев Её Милости, которые теперь охраняли его преданные элитные стражи.
Пока ещё у Зархеля имелись деньги, чтобы платить своим людям с избытком. Они, прельщённые блеском золота и соблазнённые привилегиями, никогда не задавались вопросами и прилежно исполняли всякое требование щедрого господина. И Зархеля особенно не интересовало, что приключится дальше. Ибо вскоре нагрянет день, когда смертные люди ему больше не понадобятся. Армия повреждённых негулей множилась, ведь её ряды было так легко пополнить возле Сломанного берега. И, кажется, на сей раз звезда свершений, что взойдёт над озером золотых кувшинок в положенный миг, примется прославлять его явление — Зархеля Великолепного — нового властителя и безраздельного правителя Элисир-Расара, тогда как светило Нин-дар-дина, мага-короля, навсегда скатится в надир.
Потому что, по мнению людей, созвездия приходили в беспорядок только тогда, когда одно из светил умирало, а на лицезрение настоящих перемен в небесном укладе смертной жизни не хватало.
Зархель кружил по центральным залам, галереям и коридорам Янтарного дворца, размышляя над двумя вещами: как завладеть вниманием Его Высочества, и как изжить со света это богомерзкое исчадие преисподней — демона-оборотня. Внезапно удача улыбнулась первому ару Аон, и за одной из порфировых колонн Сумеречной палаты он засёк сияющую фигуру наследника престола. Принц больше не наряжался в белое и нежно-голубое, будто задирал свой нос, дразня тем самым Главного советника, и всюду демонстрировал собственную волю, начиная с выбора одежды и заканчивая распоряжениями для поваров.
— Белый кролик сменил яркую, снежную шубку на более неприметные облачения, — прошептал Зархель, однако наследник его не слышал. — Но мы всё равно его отыщем в поле… мы его поймаем… Скоро.
— В-Ваша Светлость, — процедил сквозь зубы Сэль, когда заметил постороннее присутствие, — было неприятно видеть Ваше пустующее кресло в зале собраний. Вы — во дворце, однако уклоняетесь от обязанностей. Позвольте узнать, отчего же?
— О, Его Высочество уже вырос настолько, чтобы иметь право меня отчитывать?
Зархель хмыкнул, вытягивая вдоль туловища свои безобразные руки, ныне живо напоминающие лапы дракона. Мантия из тонкой ткани плотно облегала его изменяющееся, худосочное тело, отчётливо выделяя каждую новую чешуйку.
