— Нет. Коди слишком остро реагирует. — Я пресекаю эту тему, протягивая ему свой телефон, чтобы он мог сохранить свой плейлист в моей библиотеке Spotify.

Мгновение спустя мы снова идем, но атмосфера больше не непринужденная. Мне не нравится ни внезапное молчание, ни его явное раздражение. Похоже, он раскусил мою ложь.

Когда мы сворачиваем за угол, взору предстает вход в Q. Кольт непринужденно прислонился к стене, в одной руке телефон, в другой — сигарета. Он поднимает голову, вероятно, услышав щелчок моих каблуков. Тройняшки похожи друг на друга, но они отличаются от Нико. Они ниже ростом, худее — возможно, из-за возраста — и светлее цветом лица.

— Я нашел ее в Рейве, — говорит Нико.

— И ты решил проводить ее? Спасибо. Дальше я сам.

Вместо того чтобы отступить, Нико сжимает руки в кулаки.

— Где Коди?

— Внутри, — хмыкает Кольт, перебирая пальцами свои темные кудри, уложенные спереди и укороченные по бокам. — Он принесет тебе выпить, Мия. Надеюсь, ты надела удобную обувь, потому что он хочет потанцевать. Сомневаюсь, что он даст тебе отдохнуть сегодня.

Хорошо. Давненько мы не ходили куда-нибудь вместе. Все трое — отличные танцоры. У Кольта лучшие движения, от Конора у меня кружится голова, когда он кружит меня слишком быстро, а Коди дольше всех выбивается из сил.

— Это именно то, что мне нужно сегодня вечером. Пойду найду его. — Я поворачиваюсь к Нико с еще одним взмахом руки. Это выглядит по-детски… Неудивительно, что он называет меня девочкой. Мне следует прекратить это делать. — Спасибо.

— Не позволяй ей входить одной. — Он смотрит мимо меня на своего брата. — Или ты пойдешь с ней, или я.

— Я прослежу за ней, Нико.

Они смотрят друг на друга, словно это игра, и тот, кто первым отведет взгляд, проиграет.

Кольт проиграл.

Конечно, это Кольт. Нико не отступает.

Его глаза устремлены на меня, и от его пристального взгляда у меня горят щеки.

— Веди себя хорошо, Мия, — говорит он, произнося мое имя так, что я вся мокрая от желания.

Господи, кажется, он может довести меня до оргазма.

ГЛАВА 5

Нико

Звук фортепиано встречает меня, когда я вхожу в дом после долгого рабочего дня. Прошло уже больше двух недель с тех пор, как кто-то прикасался к этой штуковине. И, как и в прошлый раз, шум в моей голове отходит на второй план.

Мне не нужно входить в гостиную, чтобы понять, что Мия там, и она играет «Painting Greys» Эммита Фенна — одну из песен из моего плейлиста.

Я не ожидал, что она послушает его.

Оставив ключи на приставном столике, я слишком охотно пересекаю прихожую. Она выглядит до неприличия мило в розовом платье-сарафане и топе с длинными рукавами. Сегодня никаких каблуков, только белоснежные кроссовки. Я делаю мысленную пометку спросить у Коди, всегда ли его девушка похожа на маленькую зефирку.

Неправильное представление. Зефир — это еда. Еда предназначена для того, чтобы ее ели, и, черт побери, если мысль о том, чтобы съесть Мию, не приходила мне в голову уже миллион раз.

— Привет, — говорит она, не оборачиваясь. — Ты не против?

Я не уверен, откуда она знает, что это я. Отличает ли она мой шаг от шагов тройняшек или чувствует запах моего одеколона.

— Ничуть. Дерзай.

Я достаю свой AirPod и сажусь на подлокотник дивана, наблюдая за ее игрой. Она наклоняет голову, прижимаясь щекой к плечу. Не думаю, что это нервный жест. Скорее, она ищет утешения.

— Твои братья готовятся, и я не смогла удержаться. Мне нравится это пианино.

Это застает меня врасплох, но отрицать невозможно — мне нравится, когда она играет на этом пианино. Она невероятно талантлива. Даже моя мама не может вызвать таких эмоций у простой мелодии. Каждая нота, которую играет Мия, проникает в мою кожу.

— Ты можешь играть здесь, когда захочешь.

Она медленно поворачивается на табурете, когда песня заканчивается, ее пальцы частично скрыты под длинными рукавами. Зеленые, как свежескошенная трава, глаза смотрят в мои, заставляя сердце переключиться на более высокую частоту.

Интересно, не это ли имеют в виду карикатуристы, когда рисуют сердца персонажей, растягивающиеся на фут от тела, с каждым ударом натягивая кожу до предела.

У каждого человека есть свой тип.

Блондинки, брюнетки, высокие, низкие. В конце концов, красота субъективна. Если я нахожу женщину привлекательной, это не значит, что так считают другие мужчины. Возьмем моих братьев и меня. Жена Тео, Талия, по умолчанию относится к моему типу — высокая, остроязыкая, уверенная в себе брюнетка, но она не производит на меня должного впечатления. Тео, напротив, смотрит на нее как на воплощение богини.

Меня привлекают женщины с выступающими скулами, длинными темными волосами и осиной талией. Утонченные дивы, которые соблазнительно покачивают бедрами, высоко подняв голову. Те, кто источает сексуальность и уверенность в себе. Те, кто соблазняет мужчину одним лишь взглядом. Они могут подманить, поймать на крючок и притащить мою задницу к своему столику одним движением языка по кроваво-красным губам.

Мия не из таких, но она великолепна. Более чем чертовски милая. Полная противоположность тому, на что я обычно ведусь с ее милым круглым личиком и миниатюрным изгибом тела.

Я всегда был помешан на красивых, блестящих вещах…

Мия именно такая. Красивая и блестящая, как разноцветная брошь в виде бабочки, приколотая к ее блузке.

— Не говори так. Я могу злоупотребить привилегией.

— Никто, кроме моей матери, не прикасается к этой вещи. Ей не помешает внимание. Играй, когда будешь рядом.

Как бы часто это ни было.

Я хочу, чтобы она была здесь; но на самом деле я ни черта не хочу, потому что не понимаю своего очарования этой девушкой. Я не в своей тарелке. Я должен срочно переключить свои потребности на кого-то другого. В Ньюпорте полно подходящих женщин.

Жаль, что за последнее время ни одна не заинтересовала меня настолько, чтобы купить ей выпивку, не говоря уже о том, чтобы трахнуть ее. Все они в той или иной степени неполноценны. Слишком большое декольте, слишком много макияжа, слишком короткие юбки, слишком искусственные сиськи, слишком высокий голос.

— Спасибо, — говорит Мия. — У меня дома есть Ямаха, но она не так хороша, как эта. Мой папа купил первое попавшееся пианино, когда дедушка начал давать мне уроки. Я хотела его поменять, но… — она одаривает меня еще одной из своих застенчивых, едва заметных улыбок. — Сентиментальная ценность.

Я пересекаю комнату, чтобы сделать напиток. Сладкие духи Мии витают здесь в воздухе, задевая мой нос, когда я двигаюсь.

— Хочешь вина? — спрашиваю я, протягивая хрустальный бокал. Она качает головой, перебирая браслеты. — У моей мамы в гостиной стоит Стейнвей 1904 года. Его я и хотел показать тебе после того, как ты сделаешь татуировку. Я знал, что ты оценишь его

— Не сомневаюсь. Моника спросила, смогу ли я сыграть на балу. Она сказала, что всегда берет с собой пианино.

— Моника? Откуда ты знаешь мою маму?

— Я немного помогаю ей в организации благотворительных мероприятий. — Она одергивает рукава, пока ее руки не становятся почти полностью закрытыми, а затем ковыряет свободную нитку.

Она нервничает рядом со мной.

Мне это не нравится. Я хочу, чтобы ей было спокойно. Комфортно.

В голове всплывают слова Коди.

— Мие нужно было успокоиться. Пианино помогает.

— Сыграй что-нибудь для меня.

Алый цвет окрашивает ее щеки, как будто кто-то нажал на кнопку на ее шее, которая посылает кровь к ее лицу.

Черт…

Почему это так радует?

Она отворачивается, ее пальцы снова лежат на клавишах. Мое тело бросает в жар и холодный пот, когда в комнате звучит песня Dream On группы Aerosmith. Я могу слушать эту песню часами напролет, и она никогда не надоест.

Откуда, черт возьми, она знает, что это моя любимая песня?

Мелодия кажется мягче, немного медленнее, и… она открывает рот, чтобы петь. Она — более мягкая версия Долли Партон; ее голос мягкий, с хрипловатыми нотками, которые не слышны, когда она говорит, но подавляют вас, когда она переходит на более высокие регистры.