— Иди сюда. — Я протягиваю руку, ожидая, что она возьмет ее.

Жду, когда она доверится мне. Потеряет себя, подчинится и покорится притяжению между нами.

Вместо шага вперед она делает шаг назад, стягивая с себя серую толстовку, а затем тянется за мной, чтобы расстегнуть молнию на платье. Оно падает вниз по ее гладким бедрам, каждый сантиметр ее миниатюрного тела так совершенен, как я и запомнил.

Я глажу себя. Медленно. Так чертовски медленно, смакуя каждую секунду, продлевая момент.

Мия снимает платье, и ее тело прикрывает лишь кружевное бежевое белье. Господи, ты создал совершенство. Застенчивая, милая, беспричинно возбуждающая. Она делает шаг вперед, одна маленькая ножка за другой, и берет меня за руку, отказываясь от контроля.

Я притягиваю ее к себе, и неотвратимость моего прикосновения напоминает отдачу пистолета. Она близко. Так близко, как я хотел уже несколько недель. Она прижимается спиной к моей груди, мои руки обхватывают ее, одна — под ребрами, другая — над ключицами. Я обнимаю ее, успокаиваю… защищаю.

— Ты дрожишь. — Я опускаю голову, прижимаясь поцелуем с открытым ртом к впадинке на ее плече. — Твоя красивая попка будет болеть несколько дней, если ты еще раз так сделаешь.

Она вздыхает, прислоняясь ко мне.

— Мне нравится дождь.

— А мне нравится знать, что ты в безопасности, тепле и комфорте.

Она поворачивается ко мне и, глядя в глаза, проводит кончиками пальцев по мышцам на моих руках.

— Теперь я здесь. Я твоя, Нико. Что ты будешь со мной делать?

Я откидываю голову назад, позволяя горячей воде облить мое лицо, и сжимаю член у основания, поглаживая его быстрее.

— Я позабочусь о тебе, детка. — Я поднимаю ее на руки. Она обхватывает меня ногами за талию. — Теплее? — спрашиваю я, стоя в месте, где вода каскадом стекает по спине Мии.

— Еще нет. Прижми меня ближе.

Мои губы оказываются на одном уровне с ее губами. Лихорадочная потребность ощутить ее вкус распространяется по моим венам, вызывая ожоги второй степени.

— Ты можешь взять меня там, где хочешь, — напоминает она, прижимаясь лбом к моему лбу, ее маленькие ладошки обхватывают мое лицо. — Почему ты не делаешь этого? Возьми меня, Нико.

Я зарываюсь лицом в ее шею, вдыхая ее аромат. Календула. Сладкая… такая чертовски сладкая. Я легонько, медленно чмокаю ее кожу… позволяя ей почувствовать жар моего дыхания.

Темп моей руки, накачивающей член, становится неумолимым.

Я поднимаю взгляд, наши губы, наш поцелуй на расстоянии шепота…

И замираю в тот момент, когда разрядка взрывается у основания моего позвоночника, и струи брызжут на кафель. Низкое, болезненное рычание вылетает из моих губ.

— Я не могу получить тебя, детка, — ворчу я в пустую комнату, глаза закрыты, оргазм лишил меня брандмауэра. — Ты не моя, как бы сильно я тебя ни хотел.

Это просто ужасно. Я даже не могу трахнуть ее в своей голове, потому что мой мозг блокирует член.

ГЛАВА 15

Нико

В пятницу утром вся семья собирается в загородном клубе, где нас ждет роскошный автобус, чтобы отвезти на старый военный аэродром за городом.

Раньше мамины мероприятия были более скромными, но с тех пор как я купил клуб и она начала устраивать здесь балы, ее благотворительность стала горячей темой.

С обилием важных гостей изменился и способ проведения балов. Теперь ежеквартальные мероприятия проходят в течение двух дней. В пятницу — изысканный ужин для самых крупных спонсоров, а в субботу — главное мероприятие, на которое приглашаются только гости.

Меня и моих братьев приглашают на пятничные ужины независимо от того, сколько мы пожертвовали. В течение года мы все помогаем маме с пресс-релизами, администрацией и бухгалтерией.

— Время веселиться! — кричит Коди, входя в здание.

Нас приветствуют бокалом шампанского, а в просторном холле полно наших родителей, бабушек, дедушек и старших братьев. Кроме беременной Талии, Мии, которая боится летать, и моих бабушки и дедушки, все сегодня занимаются скайдайвингом.

Тринадцать человек.

Я пообещал по десять тысяч на голову, чтобы убедить их оторвать свои задницы, но на самом деле мама получает от меня семизначную сумму каждый год, так что чек на четверть этой суммы — двести пятьдесят тысяч долларов — уже у нее в кармане.

— О, я так рада тебя видеть! — моя бабушка проносится мимо меня и тройняшек, словно мы невидимки. Ее шифоновое платье, кардиган, или как там его, мерцает, когда она обнимает Мию. — Как ты себя чувствуешь? Ты бледная, милая. Тебе нездоровилось? — она бросает взгляд на дедушку, стоящего по другую сторону входа. — Уильям! Посмотри, кто пришел!

Я знаю, что они играют в бридж каждую неделю, но я и не подозревал, насколько Мия близка с моими бабушкой и дедушкой. А они, должно быть, очень близки, если моя бабушка выбрала Мию вместо трех своих любимых внуков, стоящих слева от меня со своими спутницами.

Я знаю девушку на руке Кольта. Я не помню ее имени, но она часто ускользает из моего дома, должно быть, она его постоянная подружка. Трудно забыть ее ярко-рыжие волосы, веснушчатое лицо и густой британский акцент.

У спутницы Конора есть та самая энергия «девушки из соседнего двора», которая ему так нравится. Ее макияж не перегружен, она одета в модные джинсы и футболку, а ее волосы убраны в пучок.

— Я в порядке, спасибо, — говорит Мия, обнимая мою бабушку, а затем обнимает моего дедушку, который подошел к нам так, словно помолодел лет на тридцать.

Он жаловался на артрит в коленях с тех пор, как вышел на пенсию несколько месяцев назад, но, должно быть, это волшебным образом прошло.

Убедившись, что Мия позавтракала, не хочет есть, пить, устала или нездорова, бабушка чмокает ее в щеку и наконец обращает внимание на внуков.

Я не могу разобрать тихий разговор Мии с моим дедушкой, но замечаю, с какой нежностью он смотрит на нее во время беседы. Я не помню, когда в последний раз видел его полную улыбку.

— Так, раз уж мы все здесь, то пора ехать, — кричит Логан, подпрыгивая на ногах от нетерпения или нервозности.

Через сорок минут мы приезжаем на старый военный аэродром, где на короткой взлетно-посадочной полосе стоят три небольших самолета. Инструкторы в огромном ангаре ждут, когда мы выйдем из автобуса, чтобы начать инструктаж по технике безопасности.

Мия ехала сзади с бабушкой и дедушкой, а я слишком часто оглядывался через плечо.

Я обречен.

Чертовски обречен.

Один из инструкторов подходит ближе, когда мы собираемся большой группой на асфальте.

— Так, — говорит он, хмурясь и быстро пересчитывая головы. — Я записал, что четырнадцать прыгают.

— Да, некоторые просто пришли посмотреть, — сообщает Кэссиди, передавая коляску с Ноем бабушке.

— Вообще-то, их будет тринадцать, — говорит Коди. — Мия не очень хорошо переносит высоту.

— Пусть будет двенадцать. Я пропущу сегодняшнее веселье. — Я жалею, что сказал это до того, как слова полностью слетели с языка.

Единственная причина, по которой я хочу остаться на земле, — это провести полчаса наедине с Мией.

— Почему? Это была твоя идея. — Тео сводит брови, совершенно сбитый с толку тем, потому что я всегда первый готов к работе.

— Он делал это столько раз, что уже не так весело, верно? — говорит Кольт, его пронзительный взгляд пронзает меня насквозь, а затем его глаза быстро перескакивают на Мию и обратно, молчаливый взгляд — Я знаю, что ты делаешь.

Черт… попался.

Я бросаю взгляд на Коди, гадая, догадался ли он, но он болтает с Логаном, не обращая на меня внимания.

— Итак, двенадцать, — говорит инструктор, нетерпеливо ожидая начала занятий. — Все прыгающие, следуйте за мной.

Я уверен, что при первой же возможности Кольт надерёт мне задницу, и в голове у меня мелькает мысль о том, как сохранить лицо. Ничто не оправдывает то, что я провожу время с Мией, пока Коди влюблен в нее. Ничто. У меня нет никакой линии защиты.

Все следуют за инструктором в ангар, и меня поражает, что Коди не сказал Мие ни слова. Он просто ушел. Ему нужен урок, как правильно ухаживать за такой девушкой, как она. Но… Я не стану оказывать ему никаких услуг. Ей нужен не Коди. А я.