— Все в порядке, я не возражаю. А теперь поцелуй меня и уходи. Полагаю, сегодня ты играешь в гольф со своими братьями.

— Да, но я заберу тебя позже. Собери сумку. Сегодня ты останешься в моей постели.

***

Мои братья ждут у первой лунки, дожидаясь моего прихода. Я не против игры в гольф, но я могу придумать десять лучших способов провести воскресное утро. Однако мне нравится общаться с братьями. До того как я поймал Кайю на измене, мы играли в гольф каждую неделю.

Теперь, когда у Логана и Шона есть дети, а Тео вот-вот станет отцом, мы решили, что два раза в месяц — более безопасный вариант, но с их напряженной жизнью мы скоро сократим это до одного раза в месяц.

— Я говорю тебе, это серьезно! — возмущенный голос Тео прорезал утренний воздух. Сузившиеся глаза, скрежет зубов и скрещенные на груди руки: он в бешенстве. Двое из них загнали его в угол из-за чего-то. — Хотите, чтобы я это доказал? — огрызается он, указывая между ними. — Отлично. Вот увидишь, черт возьми.

— Это ни в коем случае не серьезно, Тео, не позорься, — говорит Шон, удивляясь, когда я бросаю сумку на землю за его спиной. — Привет, брат, — говорит он, и выражение его лица превращается в наглую ухмылку. — Кто-то необычно весел этим утром. Может, к этому имеет отношение некая ужасно молодая блондинка, от которой ты не мог оторваться прошлой ночью?

— Ты все еще пьян? — я далеко не весел. На самом деле, на моем лбу красуется глубокая морщина, потому что я не хочу здесь находиться. Я также знаю, что меня ждет, и это не помогает ситуации. — Продолжайте, — подбадриваю я их. — Вытаскивайте все из себя. Она мне не подходит, верно?

Тео насмехается.

— Да какая разница? Ты же не женишься на ней, верно? Развлекайся, брат. Она молодая, красивая, стройная и…

В долю секунды ярость поглощает меня во взрыве, сравнимом с ядерной бомбой. Мой кулак с грохотом отлетает назад, затем вперед, соединяясь с челюстью Тео так быстро, что он не успевает этого заметить.

Даже я этого не заметил.

Он хватается за лицо, но я еще не закончил. Я, как гребаный бык на испанском корриде, бью копытами по грязи, готовясь к атаке, но не попадаю ему в лицо, как хотел бы. Логан и Шон хватают меня за руки, чтобы удержать на месте.

— Да что с тобой такое? — кричит Шон, оттаскивая меня на шаг назад. — Для чего это было?

— Он точно знает, для чего.

Тео поднимает руку, морщась от прикосновения к разбитой губе, раздраженно, весело и извиняющееся смотрит на меня. Он был тем, кто собрал меня обратно после измены Кайи. Он напивался со мной до тех пор, пока я не перестал чувствовать себя преданным и не понял, что должен быть благодарен за то, что она ушла из моей жизни.

Судя по его виду, он может понять мою паранойю.

Он вытирает струйку крови и с улыбкой смотрит на Логана и Шона.

— Я же говорил, что он чертовски серьезно к ней относится.

Черт. Он абсолютно невменяем.

— Ты пытался доказать свою точку зрения? — спрашиваю я, сжимая челюсть. — Я мог выбить тебе зубы!

— Ты бы заплатил за новые. Ты же знаешь, что я не хотел этого, правда? Я просто хотел посмотреть, не сорвешься ли ты.

Я не должен срываться. Это ненормально, что я выхожу из себя быстрее, чем успеваю сформулировать связную мысль.

Тео подходит и похлопывает меня по спине.

— Между нами все хорошо?

— Да, все хорошо. В следующий раз, когда захочешь что-то узнать, задай вопрос. — Я выдыхаю, постепенно успокаиваясь. В моей реакции нет ничего нового или необычного. Я был гораздо хуже, когда был с Кайей, но… — Черт, мне нужно привести себя в порядок. Я не могу так выходить из себя рядом с Мией.

— Это точно. — Тео протягивает мне пиво. — Не думаю, что она справится с твоими вспышками. Нам нужно докопаться до сути и решить проблему как можно скорее.

— Ты хочешь подвергнуть меня психоанализу? — спрашиваю я, оглядываясь через плечо на звук приближающейся тележки. — У меня все получится, Тео. Я в порядке.

— Чертовски хорошо. Мое лицо это доказывает. — Он показывает на свою распухшую губу. — У тебя все еще есть шанс. Больно, пиздец как.

— Не говори гадости о моей девочке, и тебе не будет больно.

ГЛАВА 22

Нико

Позже тем вечером Мия сидит на барной стойке, когда я вхожу на кухню с влажными после душа волосами. Она потягивает вино, другой бокал ждет меня у бутылки.

— Мы идем на свидание, — говорю я, освобождая себе место между ее ног. — Поужинаем. Какую кухню ты предпочитаешь? Итальянскую, греческую, испанскую?

Она цепляет указательным пальцем воротник моей футболки и тянет, пока я не понимаю намека и не целую ее.

— Не делай этого. — Я прикусываю губу, когда она тихонько вздыхает. — Я знаю, что тебе нравится, когда я тебя целую, но ты должна сдерживать эти маленькие сладкие звуки для меня.

Она поднимает голову, ее глаза блестят, наполненные желанием.

— Почему?

— У меня не хватает сдержанности, когда ты вздыхаешь и стонешь у меня на губах.

Ее губы складываются в маленькую складочку, и она снова вздыхает, заставляя мой член дергаться.

— Я не голодна, Нико. — Она проводит пальцами по моей груди. — Во всяком случае, не для еды. Я хочу секса.

За моими ребрами вспыхивает шар пылающего жара, а образы, вызванные этими словами, перенаправляют кровь в моих венах прямо к члену.

— Я тоже, детка, но не спеши. Я не хочу все испортить. Мы доберемся до этого, когда доберемся.

— Мы уже добрались. — Она сжимает свои бедра вокруг моих, ее боль, как отдельный живой организм внутри нее, пытается вырваться наружу. — Ты хочешь, чтобы я умоляла? — она берет меня за руку, проводит мои пальцы под платьем, по внутренней стороне бедра, пока я не касаюсь кружевной ткани ее трусиков, и мой мозг превращается в кашу.

Она вся мокрая. Теплая. Такая, черт возьми, моя.

— Как думаешь, я готова? — ее дыхание сбивается, когда я глажу ее, почти не надавливая. Ее губы касаются моего уха, ее слова становятся все тише и тише с каждым разом. — Ты хоть представляешь, как трудно удовлетворять себя, когда все, чего я хочу, — это чтобы ты прикасался ко мне?

Я накрываю ее губы, мой пульс учащается. Похоть берет верх. Потребность зарыться в нее, позаботиться о ее боли и найти разрядку после недель воображения ее обнаженного тела в моих объятиях настолько сильна, что кажется, будто у меня трясутся поджилки.

— Теперь ты сама напросилась. Я заберу твой первый раз. Сейчас.

Она снова вздыхает, специально, черт возьми. Я поднимаю ее на руки, подхватывая ее под задницу, для опоры, пока я пересекаю коридор.

— Ты должна доверять мне. Ты должна понять, что я знаю, что делаю, — говорю я, заставляя ее дрожать, и мне хочется сорвать с нее одежду прямо здесь, на лестнице. — Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, детка. Я позабочусь о тебе.

— Я твоя, Нико. Делай, что хочешь.

Я опускаю ее на пол в своей спальне, поворачиваю лицом к стене и целую в шею, одновременно расстегивая молнию на ее платье. Оно падает на пол кучей белого, розового и серого цветов. Ее бюстгальтер следует их примеру.

Я снова поворачиваю ее, мои пальцы переплетаются с ее пыльно-светлыми волнами, мой рот накрывает ее рот. Я зацепляю большими пальцами резинку ее трусиков и тяну, пока они не падают вокруг ее лодыжек, и Мия отстраняется, губы все еще на моих.

— У тебя есть один шанс убежать, — говорю я, снова поднимая ее. Она обхватывает меня ногами, горячая киска прижимается к моему животу, моя футболка мокрая от ее желания.

— Я никуда не уйду.

— Не думаю, что я позволю тебе убежать. — Я кладу ее на кровать, внимательно изучая каждый ее дюйм. Она идеальна. Каждая черточка и пятнышко, каждый изгиб, даже шрам на бедре. Идеальна. — Скажи, что ты доверяешь мне заботиться о тебе.

— Я доверяю тебе. Я не боюсь.

Я стягиваю футболку через голову, и прежде чем она падает на пол, мой рот смыкается на ее груди.

Она выгибается назад с тихим шипением.

Я ждал этого несколько недель. Я тысячу раз представлял ее в своей постели, поэтому точно знаю, как хочу, чтобы все прошло.