— У тебя есть еще?

— У нас есть татуировки сестер. — Айша отстраняется от Тоби, вскакивает на ноги и закатывает блузку, показывая мне маленький одуванчик под линией лифчика. — У Мии она на том же месте.

— Думаю, это не лишено смысла.

— Он символизирует радость и молодость, — признается Мия.

— А что еще у тебя есть?

Она поворачивается ко мне спиной.

— Прямо под линией роста волос.

чЯ наблюдаю, как мурашки появляются на коже, когда мои пальцы касаются ее кожи. Моя грудь напрягается. Желание поцеловать нежное место под ее ухом настигает меня, как змея в высокой траве. Я держу это желание на поводке, касаясь маленькой музыкальной ноты на шее Мии. Значение этой ноты не нуждается в объяснении.

Я позволяю ее волосам свободно упасть, прежде чем она задирает ткань выше. Мой пульс учащается с каждым дюймом ее обнаженной кожи. Она пытается меня убить.

На глаза попадается еще одна татуировка. Одно слово: сила, закрученное вокруг бледного шрама. Возможно, я бы заметил ее только сейчас, когда увидел ее почти голой, если бы не был так ошеломлен.

— Это все, — говорит она, опуская платье обратно. — Пока что.

— Верно, мы повеселились. Теперь мы уходим, — щебечет Айша, чмокая Тоби в макушку. — Я переоденусь, — добавляет она, а затем говорит сквозь стиснутые зубы. — Ты хочешь пойти с нами, Мия?

— Эм… нет, спасибо.

— Может быть, мы могли бы остаться? — спрашивает Тоби, осторожно, чтобы не расстроить Айшу. — У Мии было паршивое свидание. Давай еще поиграем. Монополия?

Айша хмурится, в ее глазах на секунду вспыхивает убийственный блеск, прежде чем она понимает, что Тоби наблюдает за ней.

— О, конечно. — На ее губах появляется болезненная улыбка, но она изо всех сил старается не показаться стервой, которой наплевать на сестру. — Да, почему бы и нет. Монополия звучит очень весело.

— Я в порядке, — говорит Мия, приходя на помощь Айше. — Иди и веселись.

— Только если ты уверена! — поет Айша, уже наполовину выйдя в коридор.

Она возвращается через мгновение, все еще застегивая молнию на крошечном черном платье. Пыхтя и хрипя, она поворачивается спиной к Тоби, призывая его разобраться с застрявшей молнией.

Если бы Мия была моей и решила выйти на улицу в таком наряде, она была бы соучастницей гребаного убийства. Я бы никогда не запретил ей носить все, что она захочет, но набросился бы с кулаками на любого, кто посмел бы выглядеть длиннее, чем нужно.

Вскоре подъезжает такси, и Айша чуть не ломает ногу, бросаясь к двери вместе с другими девушками.

— Я все уберу, когда вернусь, сестренка.

Через две минуты все уже выходят за дверь, а я небрежно прогуливаюсь по кухне, чтобы поставить свой стакан в раковину.

Я не хочу уходить. Только не без Мии.

— Веселитесь! — кричит она, хватая со стола горсть рюмок.

— Могу я извиниться за прошлые выходные, чтобы меня не прерывали? — спрашиваю я, когда она присоединяется ко мне на кухне.

— Не нужно. Я не злилась, просто обиделась, но ты был прав…

— Нет, не был. Я позволил собственному опыту затуманить мои суждения. Не меняй своего отношения к парням вроде Джастина, если это поможет тебе быть в безопасности. — Я поворачиваю ее к себе, зацепляя указательным пальцем под подбородком, и наклоняю ее голову назад. — Мне очень жаль.

— Я знаю. Все в порядке.

— Не все в порядке, Мия. Не спускай меня с крючка так легко. Мне не нравится видеть тебя грустной, и я ненавижу, что заставил тебя плакать, — настаиваю я, позволяя своей бдительности ослабнуть, когда опускаю взгляд на ее губы.

Никогда еще мне так сильно не хотелось поцеловать девушку.

Когда она так близко, я забываю о чувствах, которые испытывает к ней Коди. Я должен поговорить с ним, потому что это… это неправильно на всех уровнях. Я как маятник вокруг нее.

Я хочу ее, но не могу желать.

Я хочу ее, но не могу получить.

Я хочу ее, но ей не нужно мое безумие.

Из того, что я узнал, Мия хочет, чтобы ее мужчина заботился о ней, но я уверен, что она не хотела бы той нездоровой чрезмерной опеки, которую я подхватил три года назад.

Ревность.

Ярость.

Она не хотела бы, чтобы я следил за ней, чтобы убедиться, что она в безопасности; решал, с кем она может дружить, чтобы не тратить время на людей, которые оказывают дурное влияние, или тех, кому нельзя доверять. Как бы мне ни хотелось держать эту часть своего характера в узде, я знаю, что именно из-за нее Кайя изменила мне с Джаредом.

Она не могла выносить контроль.

Ни один здравомыслящий человек так бы не поступил, но знать, что я слишком остро реагирую, и избавиться от навязчивых привычек — две разные вещи. Это такая же болезнь, как алкоголизм.

Я зависим, но мой яд не смертелен, независимо от дозы. Мой яд влияет на окружающих больше, чем на меня, но бросить его так же трудно, как героин или водку.

— Ты прощен, — говорит она, ее голос — напряженный шепот.

— Пойдем с нами, Мия. Один стаканчик. Я отвезу тебя домой, если тебе не понравится.

— Спасибо, но нет. — Она прислоняется спиной к шкафам. — Тебе нужно позаботиться о другой девушке. Почему ты хочешь, чтобы я пришла?

Я хватаюсь за мраморную столешницу по обе стороны от ее талии, и этот жест становится неконтролируемым. Как только я вижу, что она прижимается к чему-то, мне хочется заключить ее в объятия, действовать в соответствии с острой потребностью держать ее рядом, укрыть, обезопасить.

— Я не хочу ее. Один стаканчик, — повторяю я тише.

— Один стаканчик, — соглашается она с робкой улыбкой. — Ты заставляешь меня стесняться, когда так смотришь на меня.

— Как?

— Как будто я теплый тройной шоколадный брауни с ванильным мороженым, а ты сидишь на строгой диете без сахара.

Электрическое напряжение между нами набирает полную силу, и я срываюсь. Так чертовски быстро, что я не успеваю опомниться. Я обхватываю ее за талию, затаскивая на кухонный остров, и тут же переношу руки на ее бедра.

Она мягкая, теплая и так сладко пахнет.

— Я уже давно сижу на диете без сахара.

Я скольжу руками вверх, вверх, вверх по ее бедрам, кончики моих пальцев исчезают под юбкой. Она вздрагивает. Мягко, но от этого по моим нервным окончаниям пробегает тепло.

Боже… Мне нужны ее губы больше, чем мой следующий вздох. Мы оба тихонько задыхаемся от потребности. Между нами проскакивают искры, и я чуть не теряю дар речи, когда она раздвигает пухлые губы, ее глаза встречаются с моими, когда она делает дрожащий вдох.

— А… эм, а другая девушка тоже брауни?

— В лучшем случае она арахисовая M&M.

Мой телефон вибрирует в кармане. Две короткие вибрации означают, что это текстовое сообщение. Мгновенно, не проверяя, я понимаю, что это Коди.

Мои внутренности замирают. Похоть сменяется стыдом, но я не могу оторвать руки от теплой кожи Мии.

— Оттолкни меня, — говорю я ей, и слова словно лезвиями режут мой язык. — Сейчас. Ты должна меня оттолкнуть.

Ее глаза теряют блеск, а улыбка сползает с лица. Разочарование омрачает ее милое лицо, но, как хорошая девочка, она упирается обеими руками в мою грудь, почти не оказывая давления.

— Мне жаль, Мия, но это… мы… мы… мы, черт возьми, не сможем.

ГЛАВА 13

Мия

— Я знаю, что ты не любишь летать, но, может быть, ты сможешь посмотреть? — спрашивает Конор, прикрывая глаза от весеннего солнца.

Уже почти конец апреля. Температура на улице наконец-то держится в районе двадцати, и пальто и кардиганы больше не нужны.

— Если ты пообещаешь, что не будешь уговаривать меня прыгнуть, я посмотрю.

В пятницу клан Хейс прыгает с парашютом, собирая деньги для благотворительной организации Моники. На этот раз она решила помочь женскому приюту в Ньюпорте. Нико тут же пообещал по десять тысяч за каждого Хейса и плюс одного, кто прыгнет.

Коди протягивает мне маленький стаканчик с мороженым из теста для печенья, который он купил в кафетерии.