Вряд ли они решатся махать люгерами у всех на виду, но наличие пистолета здорово притупляет критическое мышление. Когда владеешь молотком, любая проблема кажется гвоздём, разве не так?

Я поймал взгляд Курта, который пытался пробиться ближе, и незаметно подмигнул ему — мол, всё под контролем, не дёргайся. Не знаю, получилось ли донести послание: секунду спустя его физиономия скрылась за широкими спинами собравшихся людей.

Тем временем ящик открыли, явив всем его содержимое. Там, в ложе из соломы, лежали две винтовки, отдалённо напоминавшие Gewehre 98, но сходство было лишь поверхностным. Очертания у них были куда более угловатые, хищные — и непривычные даже для боевых ветеранов. Можно было смело предположить, что такого оружия они никогда не видели, — потому что его сделал я.

— Что это? Откуда у него эти винтовки? А я скажу вам откуда! — Обвиняющий перст Флюмера нацелился на меня. — Он стащил их с завода, это явно секретная разработка. И он планировал передать их своим большевистским дружкам! Он из русских шпионов, он — позор нашей нации! Именно из-за таких, как он, разрушается образ честного немца. Большевики намеренно размывают его, чтобы подточить основы немецкой государственности!

Признаться, меня никогда не занимал национальный вопрос. В настоящем (или правильнее выразиться — в будущем?) культурные различия между нациями будут стёрты до такой степени, что их отличительные особенности останутся лишь в виде экспонатов в музеях и сносок в исторических учебниках. Можно ли или нельзя сделать из китайца или француза истинного британца — бессмысленный дискурс, так как все попытки сохранить нации и народы раздельными всё равно провалятся. Но едва ли стоило упоминать это здесь и сейчас. Этой Земле пока было далеко до единого правительства.

А Флюмер разошёлся не на шутку, чем изрядно взбесил Бека. Но я прервал Эрика до того, как Людвиг успел опередить меня.

— У вас уникальный талант, герр Флюмер, превращать любое событие в антиеврейскую агитацию, но вынужден вас огорчить: эти винтовки — моих рук дело. И я собирался продемонстрировать их на сегодняшнем собрании, за что выражаю вам благодарность — вы помогли дотащить их сюда. А теперь будьте добры заткнуться, пока тут не случилось второго Кобурга [2]. Будете арестовывать сами себя, если дойдёт до перестрелок на улицах?

— Ваших рук дело⁈ — взвился Эрик. — Полагаете, кто-нибудь поверит, что вы способны с нуля сделать нечто подобное⁈

— По крайней мере, я не видел ничего подобного у наших производителей, — вставил Бек, поддержав меня. Он с интересом разглядывал оружие. — Если вы изготовили их, то вам не составит труда рассказать о них подробнее?

— Нет ничего проще, — сказал я, — у меня при себе есть и чертежи, которыми я с вами с удовольствием поделюсь.

— Чертежи? Будто кто-то поверит, что вы способны на чертежи! У вас на лице написано, что вы — деревенщина! У вас нет нужного образования!

Эрик явно старался спровоцировать меня на открытую перепалку. А в беспочвенных оскорблениях на публику он, несомненно, поднаторел. Беда была в том, что действовало это лишь на не слишком умных людей. Если он собирался переубедить таким образом Бека, то напрасно. Но и затыкать Флюмера он пока не спешил, так как сомнения Эрик выражал обоснованные и логичные. И то, как я отреагирую на провокации, как поведу себя, в немалой мере определит мои дальнейшие отношения с Людвигом. Это был своеобразный стресс-тест. Иначе этот балаган закончился бы ещё давно.

— Время тянется медленно в блиндажах, когда с напряжением ждёшь новой атаки на свои позиции или приказа наступать. А скука развязывает языки всем, вот и болтали о том, кто чем занимался до войны, а я слушал, задавал вопросы и запоминал. Вы бы и сами поучаствовали в таких посиделках, если бы не отсиживались в тылах за третьей линией, герр Флюмер. Но военной жандармерии чуждо настоящее боевое братства, не правда ли?

В толпе раздались смешки. Даже среди свиты Флюмера наметился раскол — многим его лакеям не нравилось, что он не был правильным солдатом. Для популистов любая трещина в культивируемом ими образе могла стать причиной их падения.

Симпатии народа перетянулись на мою сторону. Не потому что я предоставил им логичное объяснение — в конце концов, и самому недалёкому человеку должно быть ясно, что ни литейному, ни кузнечному делу за разговором не научишься, да и что бы забыли оружейники на передовой? Мне предпочли поверить лишь потому, что не любили Флюмера, а возможность макнуть носом в грязь того, кого презираешь, мало кто пропустит. Ощущение единства против общего врага — мощный инструмент. А военная полиция никогда не была другом солдата, это уж точно.

— Герр Флюмер, ведите себя прилично, — одёрнул Эрика Фрейданк. — Иначе я буду вынужден потребовать, чтобы вы удалились. Ваши претензии нелепы, вы срываете собрание. Дайте герру Кляну выступить. Со своей стороны я могу подтвердить, что мы готовили показ винтовок, никакого сюрприза тут нет, правда, это было чуть позже в программе.

Председатель почуял, кто побеждает, и предпочёл поддержать меня, да ещё и притворился, будто моя презентация была заранее согласована с ним, хотя речь шла только о демонстрации Gewehre 98 с детским выступлением — разбором на время и стрельбой вхолостую. Эдуард не был бы Эдуардом, если бы не выторговал себе несколько очков влияния за чужой счёт.

— Тогда мой черёд занять трибуну, — подвёл итог я. — Ещё раз спасибо за то, что сберегли мои винтовки, герр Флюмер. Пропади они — и заседание было бы сорвано. Представьте, какая трагедия!

Я улыбнулся Эрику настолько дружелюбно, насколько сумел. Эксперименты показали, что чем сильнее я старался вложить в улыбку позитивные эмоции, тем более пугающей выходила гримаса. Ведь мои глаза не улыбались. Они сверлили того, на кого я смотрю, насквозь. В них читалось яростное желание взять соперника и размолотить ему голову гигантскими кулачищами, пока мозги не забрызгают все стены. За губами, которые растягивались с натугой, словно резиновые, блестели зубы, готовые вцепиться в горло врага. Если моя улыбка что-то и показывала, так это то, что я порву любого на своём пути и что мне будет весело, я буду охвачен безумным задором, как штурмовик, запрыгнувший во вражеский окоп.

Я долго бился над своей физиономией, но исправить её не получалось. Да и надо ли? Улыбка производила безотказный эффект на всякого, к кому она была обращена. Вот и в этот раз Флюмер спасовал. Он не получил поддержки Людвига, на которую надеялся, сомневающиеся не переметнулись к нему, Фрейданк не преминул ударить в спину, а тут ещё я ухмыляюсь, будто выходец из преисподней.

Он отвёл взгляд, фыркнул, словно не в силах выдержать отвращение. Но выражение лица его подвело. Настоящее отвращение выдаёт чуть-чуть поднимающаяся верхняя губа вкупе с задранным подбородком. А он опустил голову и слегка сгорбился.

Так выглядит страх.

Эрик сам загнал себя в угол. Поставил всё на нелепую попытку снискать симпатию у Бека — и, может быть, с другим офицером у него и получилось бы. Неспроста в рейхсвере пользовались спросом песни «Францию мы разобьём» и «Свастика на шлеме, чёрно-бело-красный бант, бригадой Эрхардта называют нас». Но Флюмер проиграл. И если я хоть немного разбирался в людях, такой удар должен был окончательно снести в нём все тормоза, которые обычно останавливают человека от полных глупостей.

Но этим заняться можно и потом.

Для выступления перед Беком я создал две винтовки, которые назвал Karabiner 23 и Sturmgewehr 23. Изобретательностью в наименованиях немецкая мысль не отличалась, и я не стал отходить от этой славной традиции.

Первым я показал Karabiner 23, самозарядную винтовку со съёмным магазином на пятнадцать патронов 7.92×57 мм, которые, не мудрствуя лукаво, позаимствовал у Gewehr.

Полуавтоматика была на фронте редким гостем. Она не отличалась высокой надёжностью из-за переусложнённых газоотводных и ударно-спусковых механизмов. Проще говоря, она часто отказывала в окопной грязи, отчего её практически не использовали на земле. Проекты Маннлихера были позабыты вместе с его смертью. В небесах среди экипажей самолётов, дирижаблей и аэростатов прижились Fliegerselbstladekarabiner Model 1915, но они составляли лишь малую долю всего вооружения. В основном на фронте воевали «болтовками» Gew.98 под прикрытием пулемётного огня из MG 08/15.