Перед старым аптекарем во весь рост встала перспектива исключения — и грядущих проблем с поставками. Его бросило в дрожь.

— С вами всё хорошо? Вы побледнели. Не хотите присесть? — осведомился визитёр, и Леддерхозе окончательно убедился, что с ним не так всё просто.

Его выдавали манеры, расходившиеся с образом безмозглого громилы.

— Я в порядке, — собрав волю в кулак, ответил он. — Задавайте свои вопросы, мне скрывать нечего.

— Я быстро, — обрадовался здоровяк — и начал допрос.

По-другому Леддерхозе назвать это не мог. Собеседник засыпал его ворохом терминов, которые старый фармацевт слышал впервые. По его спине побежал липкий пот. Леддерхозе осознал, что ни черта не знает. Ни образование, ни солидный опыт не могли выручить его, когда здоровяк с невинным видом осведомлялся, нет ли на его полках иммуносупрессантов — из тех, что модулируют рецепторы сфингозин-1-фосфата, не завалялся ли где-то препарат для устойчивой экспрессии какого-то белка и нет ли у него настойки, активное вещество которой содержит рекомбинантную нуклеиновую кислоту.

По мере того, как Леддерхозе отвечал, лицо незнакомца мрачнело. Он раздражённо взмахнул рукой, и бедный аптекарь отшатнулся, как от порыва ветра.

— И как вы вообще доживаете до двадцати? Не надо отвечать, это риторический вопрос, я всё прекрасно понимаю. И дикари, которые с копьями охотились на мамонтов, умудрялись иногда дотянуть до сорока, это закон больших чисел, когда среди тысяч спасаются десятки. Но я разочарован. У вас звонят телефоны — нет, я не про ваш, успокойтесь, — у вас по дорогам катаются машины и даже не глохнут после каждой пройденной мили, вы, чтоб вас, подняли в воздух самолёты и поставили на них пулемёты, дабы сподручнее было начинять противника свинцом, — однако в продаже ещё нет простейшего нейролептика, и нечем облегчить приступ делирия страдающим людям. Неужто ещё нет хлорпромазина? И не изучены производные бутирофенона? Как в таких условиях синтезировать вещества для развития коры головного мозга, как укреплять нейронные связи? Нет, про генную терапию я уже и не вспоминаю, благо мышечной тканью меня не обделили, но я надеялся хоть на какую-то базу для дальнейшей работы!

Посетитель был недоволен. О причинах Леддерхозе оставалось лишь догадываться, поскольку он уже практически не вслушивался в басовитый рокот. Мысленно он был далеко отсюда: прощался с аптекой, извинялся перед покойным отцом, от которого унаследовал магазин, подсчитывал сбережения. Их оказалось преступно мало, инфляция сжигала накопления со скоростью лесного пожара. Он не сумеет заплатить за квартиру, его вышвырнут на улицу… Вся жизнь престарелого аптекаря пошла прахом. И виновен был он — государственный инспектор, тайный проверяющий от союза, случайный учёный и чёрт знает кто ещё.

Злость помогла Леддерхозе вынырнуть из пучины покорного отчаяния. Он уловил последние слова визитёра — что-то про лечение шизофрении. Со смелостью приговорённого фармацевт вставил:

— Это вам бы не помешало подлечиться мокрыми обёртываниями.

Тяжёлый взгляд посетителя едва не пригвоздил Леддерхозе к стене. Мгновение спустя давление исчезло. Уголки губ незнакомца дрогнули в намёке на улыбку. Он почесал затылок.

— И в самом деле, я как-то распалился — наверняка распугал вам всех клиентов. А ведь ничего страшного не произошло, я изначально особо ни на что не рассчитывал. Всё-таки непривычно стартовать без полностью подготовленного тела… Выбило из колеи. Прошу прощения. Давайте я что-нибудь куплю? Вот этот сироп от кашля?

Леддерхозе заморгал, возвращаясь к действительности.

— Согласно закону, лекарства, содержащие диацетилморфин, отпускаются по рецепту.

Посетитель изумлённо вскинул брови.

— Зачем вы сунули в сироп от кашля героин⁈

— Он ведь безопаснее обычного морфина, — в замешательстве сказал фармацевт. — Поэтому действующее вещество и заменили.

— Вот что, я передумал покупать сироп. Пожалуй, пока в целом воздержусь от приобретений. Вместо этого…

Посетитель оценивающим взглядом обвёл помещение, задержавшись на толстых перчатках, которые носил Леддерхозе; полной грудью втянул стерильный аптечный воздух.

— Похоже, вы ярый фанат чистоты. Как насчёт пары советов для более эффективной противобактериологической дезинфекции?

Сердце в груди старика забилось чаще. Всё-таки он столкнулся с учёным, а не инспектором, да ещё таким, кто понимал всю важность борьбы с заразой! А он возводил на него напраслину… Аптекарю стало стыдно за себя.

Когда за визитёром захлопнулась дверь, Леддерхозе сменил перчатки и вывесил табличку о закрытии магазина на технический перерыв. Пробудившийся в нём энтузиазм подстегнул его к новой уборке.

Результаты визита удручали. Нет, благодаря памяти Кляйна я приблизительно представлял ограничения текущей эпохи, опять же, то, что Вольф умирал от заурядного туберкулёза, послужило тревожным звоночком. Но я надеялся на то, что какие-то медицинские сферы тут развиты больше других. Для этого и зашёл в аптеку — оценить предел возможностей современной фармакологии, ведь Макс о ней знал на совсем поверхностном уровне.

Ещё мне не понравилось, с каким презрением на меня сначала смотрел владелец магазина. Для него я был деревенским тупицей, пускай умытым, причёсанным и в приличной одежде — спасибо фрау Шнайдер, которая не спала всю ночь, чтобы закончить перешивать пальто. Утром она вручила мне результат своих трудов, сверкая красными от недосыпа глазами. Растроганный её заботой, я едва удержался от того, чтобы заключить старушку в объятия — с моей силой это тянуло бы на покушение на убийство.

Но все её усилия свелись на нет моей бандитской физиономией.

Решейпинг лица будет доступен ещё очень нескоро. К тому моменту, как до него дойдут технологии под моим руководством, необходимость в нём отпадёт — я буду слишком высоко, чтобы кто-то вздумал пренебрегать мною из-за неприглядной рожи. А до тех пор меня будут судить по ней.

После аптеки я заглянул в книжный магазин. Совершил почётный круг в поисках нужной полки. Как назло, попадалась отборная чепуха: восточная эзотерика, йога, западная религия, философия, дамские романы для обсуждения за чаем, сборники дурных стихов, календари, мемуары от вышедших в тираж националистов… Владелец магазина следил за мной издалека. Наверное, он прикидывал, как бы потактичнее намекнуть, что тут не продаются порнографические картинки.

Шкаф с недавней прозой я отыскал в самом конце. Пролистал несколько книг, отобрал приглянувшихся авторов и притворился, что углубился в чтение. Хозяин тотчас подскочил ко мне; такой наглости он не стерпел.

Мы разговорились. В отличие от старика-фармацевта, книготорговец не боялся меня — больше того, он продемонстрировал мне парочку своих поэм и признался, что состоит в обществе поэтов. Я похвалил его вирши, и он буквально расцвёл. Выудить у него информацию труда не составило.

— Лично я не знаком, но слышал, что интеллигенция, включая писателей, частенько захаживает в одно местечко. Романское кафе на Курфюрстендамм, 238. Зайдите и спросите у кельнера [2] или швейцара.

— Непременно.

Из вежливости я приобрёл у книготорговца томик, который держал последним, — «Приют грёз» Эриха Марии Ремарка. Поскольку я не спускал деньги на выпивку, такую трату я себе позволить мог, нотгельды мясника грели карман.

Моя цель в книжной лавке была простой. В книгах, в которые я успел заглянуть, много было написано о войне на Западном фронте, но почти ничего о Восточном. А меж тем освещение тех событий — да и в целом напоминание о русских в правильном ключе — поспособствовало бы сближению Советов и Германии. Среди немцев хватало болванов, начинавших при упоминании о большевиках пускать пену изо рта и кричать про азиатские орды, однако общественный запрос на справедливость, которую многие видели в социализме, никуда не делся. Пусть политика Веймарской коалиции завела её в тупик и к тому же не очень-то совпадала с большевистскими намерениями, они сумели подписать договор в Рапалло [3]. А кроме того, оставалась воинственная КПГ [4] — у неё с русскими было куда больше общего. Текущему правительству парламентского меньшинства во главе с Вильгельмом Куно [5] тоже не до преследования врагов нации, оно сосредоточилось на экономике, которая дышала на ладан.