— Ладно, хватит, — похрюкивая, попросила Оля. — А то барабашке это всё может не понравиться.

— Кстати, о барабашках… — Юрка был явно рад перевести тему, но ему помешал неожиданно страшный блеск молнии, заливший всю комнату электрически-белым светом. А вслед за ним раздался и соответствующий ужасный громовой раскат — эпицентр грозы явно был где-то рядом. И он даже Юрку заставил притихнуть — когда у тебя над головой громыхает, словно на каком-то кругу ада, это всегда смущает.

А вот кого-то, сидящего на чердаке, всё это наоборот, раззадорило — вой раздался такой силы и долготы, что дыхалке неизвестного существа позавидовал бы оперный певец.

— Надо выяснить, что это, — решительно заявил Юрка, в доказательство поднимаясь с дивана.

— Чего? — крякнула Оля, от перспективы что-то выяснять сдувшаяся.

— Да, — не задумываясь подтвердил Юрка. — А если сейчас ещё свет отключат? Представляешь, какая будет обстановочка?

Оле даже представлять не понадобилось, чтобы ужаснуться.

— Это явно на чердаке, — стал деловито собираться Юрка. — Может, там кому-то плохо? Или собака какая раненая?

— Или бомж. Или маньяк, — продолжила логический ряд Оля.

— Маньяк не стал бы выть, — не согласился Юрка.

— А может, он так приманивает жертв? — предположила Оля.

— И что, тебя приманили? — явственно хмыкнул Юрка, и Оля мысленно решила, что продолжать трусить — уже не комильфо.

— Тебя, — фыркнула Оля. Но следом за парнем пошла.

Путь в коридор был ещё нормальным — светло. На лестничной клетке — даже светлее, правда холодноватыми лампами. А вот на чердачной лестнице уже немного как в старых детективах.

Олин дом был длинным, с одним соединённым на все подъезды чердаком. Да и замки не отличались надёжностью, так что кто и откуда мог попасть на этот чердак, предположить было сложно. А дождь всё бросало на чёрное и маленькое подъездное окно.

Юрка, вооружившийся фонариком, уверенно толкнул оказавшуюся открытой дверь. Та коротко скрипнула, пуская его в своё тёмное нутро. Оле оставалось только плестись следом, мысленно убеждая себя, что ни маньяков, ни привидений там нет. Интересно, Юрка правда совсем не боится, что ли? Он или не пуганый, или серьёзно переживший что-то такое, после чего многое уже не страшно.

За этими мыслями Оля сама не заметила, как световое пятно фонарика удалилось в чердачную глубину. А вой меж тем стал ближе, но в то же время и тише. Оля вздохнула поглубже, мелкими шажочками приближаясь через темноту на кругляш света.

Юрка где-то там завозился, но на него вроде бы никто не прыгал. А Оля была готова. Правда, к чему именно, она не знала.

— Оль! — позвал Юрка из темноты.

— Чего! — мгновенно среагировала та.

— Барабашку лови!

— А-а-а! — взвизгнула Ольга, едва уловив первое слово и поняв, что в неё действительно что-то летит.

Тёмный объект прорезал пустоту, сделав Оле небольшой сердечный приступ. Но реакция почему-то не подвела, и Оля хлопнула перед собой руками, накрепко останавливая полёт и сжимая барабашку. Который оказался очень стеклянным и округлым.

А если чуть выйти из дверного проёма чердака на свет, то и вовсе превращался в бутылку некогда игристого. Даже с остатками алкогольного напитка на дне. А вой действительно прекратился.

Оля не понимающе захлопала глазами, поворачивая в руках бутылку, словно желая отыскать что-то на её потёртой этикетке. И нарочно не обращать внимание на подходящего, шурша каким-то чердачным мусором под ногами, Юрку.

— Если не до конца пустую бутылку поставить под ветер, — начал объяснять тот, — то она начинает издавать воющие звуки. Так, кстати, от кротов часто избавляются.

— И откуда только ты такой умный взялся? — буркнула Ольга, опуская несостоявшегося барабашку на пол возле дверного проёма. И с подозрением сощурилась:

— Ты ведь знал?

— Ну, — улыбнулся тот. — Догадывался…

— Мог бы и сразу сказать! — обиженно подтолкнула его плечом Ольга, проходя на чердак глубже.

Лишенный вытья, он потерял свой детективный ореол, и превратился в обычный чердак многоэтажки. Пустой и немного уставший.

Облупившаяся краской оконная рама блестела от протекающей на неё дождевой воды. Глухого света с лестницы как раз хватало, чтобы скрыть возможный мусор и минимизировать риск сломать ногу, споткнувшись обо что-нибудь громоздкое. Тихо и монотонно шумели трубы. И упруго лило где-то снаружи. Гроза, наверное, уже устала сама от себя и незаметно, всё ещё полыхая где-то молниями, стихала.

Призраков здесь не оказалось, и Олино сердце расслабленно бухалось, освобождённое от смявшей его тревоги. Всё оказалось не так страшно, если вылезти из своей норы и посмотреть на то, что тебя пугает. Банальный, конечно, вывод, но и Оля не семи пядей во лбу, чтобы делать другие. Она подошла к окну так, чтобы видеть через него расплывчатый круг уличного фонаря.

— Просто забавно было наблюдать за такой смелой и крутой Ольгой, когда она чего-то струхнула, — извиняющимся тихим голосом заговорил Юрка, подходя сзади. Наверное, решила будто Оля обиделась. А та про себя хмыкнула — приятно, когда тебя считают смелой и крутой, даже если это и не так.

— Тогда надо было мне мышь показать — вот и насмотрелся бы, — фыркнула Оля, предупредительно не боящаяся мышей.

— Я запомню, — Юркин голос прозвучал над самым ухом, а через пару секунд и руки обвились вокруг талии.

Если Оля немного и злилась, то в тот момент перестала. Стало уютно и тепло. Но не настолько, чтобы забыть, что они на не очень симпатичном общественном чердаке, где наверняка водятся твари похуже возможных привидений — те же крысы, пауки или работники жэка… Так что, торопливо чмокнув Юрку в не очень удобно подставленный кончик носа, Оля вывернулась и ускользнула обратно к выходу. Была ещё мысль захлопнуть дверь, оставив Юрку внутри, но Оля не стала. Вдруг не оценит. Или ещё хуже — уйдёт по верхам в подъезд соседский. Так что, когда Юрка, прихватив фонарь и полупустую бутылку тоже вышел на площадку, Оля обняла его за шею, крепко прижимаясь к груди. И чувствуя шеей горячее дыхание.

У Юрки обе руки были заняты, так что ответить он не мог. Разве что разогнавшимся сердцебиением. Правда, покоя им не дали. Не стихающая гроза, так внутренняя жизнь густо населённого подъезда — то гудит лифт, то хлопает дверь, то бухается мусор. Так себе романтика. Ещё и сквозит откуда-то. Лучше мигрировать обратно — в квартирную коробку. Которая, кстати, так и осталась открытой во время всего этого действа — воруй не хочу. Если бы в квартире, конечно, было что воровать. Но всё равно дверь, после двойного проникновения Оли и Юрки, лучше защёлкнуть.

А дома, после окончательного исключения версии про призраков и маньяков, стало гораздо уютнее. И гроза действительно стала затихать, даря миру ту самую тишину, которая особенно чётко переживается после большого шума. Кажется, даже ночная темнота рассеялась и стала реже. Точно — на небе даже неуверенно проступил полумесяц с острыми, тонкими рожками. Оли пришлось сильно высунуться в окно, чтобы его разглядеть — он норовил сыграть с ней в прятки из-за соседнего дома.

В этот раз Юрка не стал подходить к ней сзади — видимо, не из тех мужчин, что предлагает дважды. Но и Оля не из тех женщин, кто не предлагает сам.

Свет включать они так и не стали — глаза почти привыкли к полумраку. Тем более, что всё нужное легко находится даже в темноте. Оля, подойдя к нему ближе, осторожно протянула руки. Так, чтобы ладони скользнули по поясу. И сошлись на пояснице. Уже крепкой и лишённой страшного венозного рисунка — Оля проверяла. Тем приятнее было прижаться ближе. Пусть и к чужой груди.

Склонив голову, она упёрлась переносицей в Юркино плечо. В нос ударил запах футболки и тепла. Несмотря на темноту, хочется прикрыть глаза.

Может, это всё не на самом деле? Сон, который рассеивается, едва стоит подумать, что это сон? От мгновенно нахлынувшего чувства-непонятки Оля посильнее стиснула руки, не желая отпускать видение.