В ответ Юрка окинул её оценивающим взглядом:

— Ну, да… Не то, что ты.

И хоть парень изо всех сил старался напустить на лицо насмешливого вида, из-за отсутствия опыта на нём всё равно проступала располагающая улыбка. Слишком счастливая, в самом деле.

— Уже хамишь? — разглядеть Юрку стало сложно из-за самих собой сощурившихся в щёлки глаз.

— А ты думала? — нагло пожал плечами Юрка. — А то крутая такая: сама пошла, всё там разрулила, договорилась о чём-то. А я как бы просто так, мимо проходил.

— Значит, обиделся, — вздохнула Оля.

И Юрка склонил голову. У Оли заскребли неприятные кошки на душе. Вот бы их не было. И можно было бы просто уйти в душ, потом прохладно приготовить завтрак и не обращать внимания на обоюдный холод. Авось само разрулится. Как-нибудь. Только как-нибудь — не надо.

— Ладно, ты, наверное, прав, — не выдержало женское сердце. — Не надо мне было так делать. Прости…

Она осторожно протянула руку и коснулась Юркиного плеча. Тот практически сразу поднял на неё глаза. И молча опустил их.

— Вообще, — через пару секунд снова заговорил он, и в светлых глазах мелькнули неожиданные бесенята. — В твоём возрасте пора оставить подростковые комплексы.

— Опять хамишь, — Оля заставила себя натурально насупиться. — Ща по языку получишь!

В доказательство Оля не глядя схватила со спинки диванную подушку, которую на самом деле давно считала ненужной и собиралась выкинуть. Выходит, осталась она в доме не зря — Юрка отстранился, закрываясь правой рукой. Но всё же проявил смелость, дерзко ответив «обиженной» женщине:

— А если по другому месту?

От такой незатейливости Оля не смогла удержать смеха и натурально подхрюкнула. Над этим рассмеялся уже Юрка, и Оле пришлось его стукнуть. Легонько. Ближе к локтю.

Но Юрка воспринял это полноценным нападением и перешёл в открытую оборону. Схватив обеими руками подушку, он со всей силы дёрнул её на себя. Оля, конечно, постаралась не упускать орудия мести, но куда там. Только проехалась пару сантиметров на попе, увлекаемая Юркины движением через несчастную подушку. Простыня от этого сползла до самого живота, но Олю это уже не беспокоило. Гораздо важнее — вернуть себе подушку!

То ли Юрка оказался хорошим стратегом, то ли просто сильным, он всё-таки вытянул подушку из вроде бы цепких Олиных рук и, не раздумывая, бросил её в стенку. Заодно сбив висевшую там картину с индейскими перьями.

— А-а! — возмутилась Оля рядом с притихшим Юркой. — Это мне мама подарила!

А сама, воспользовавшись моментом Юркиной растерянности, ухватила за пухлый угол другую подушку и с размаха залепила по Юркиному затылку.

Обманувший однажды доверия не достоен. Так что теперь, несмотря на все Олины доводы, Юрка показал себя решительным и хладнокровным бойцом. И уже через пару минут без особенного труда уложил её на лопатки. Придавив, на всякий случай сверху.

— Сдаюсь! Сдаюсь! — сквозь смех завопила Оля, уворачиваясь от настойчивого поцелуя. А потом и не уворачиваясь.

Оказывается, он тяжёлый. А по виду и не скажешь. Хотя сопротивляться больше не тянет. Хватит. Лучше схватиться, обвивая за спину и ощущая под руками плотные перекаты мышц. И жар, заставляющий набухать соски. Уже можно дёрнуть его на себя, чувствуя пальцами влажные, тонкие волосы. Оля, конечно, и раньше догадывалась, но сейчас могла с точностью поручиться — блондин он натуральный. Разве что внизу потемнее. И клыки у него чуть кривят от зубного ряда. При глубоком поцелуе очень чувствуется. И неизменно наводит на мысли о вампирах. И любопытство — любит ли он кусать в шею? А если — его?

Юрка вздрогнул и зашипел, выгнув спину, как дикий кот. А Оля всё-таки успела прихватить его ещё раз — за плечо. И этого он ей не простил, сильно навалившись в отместку сверху. Ещё и исхитрившись просунуть руки между нею и помятой простыней. И сжать. Так, что не осталось мыслей не только об укусах. Но и на пару секунд Оля была в полной уверенности, что больше не сможет дышать.

А Юрка, посмеиваясь — явно над ней — всё-таки высунул одну руку и одним движением убрал с лица спутавшиеся волосы. И посмотрел так, что лицо его мигом стало старше.

От такого взгляда Олю кольнуло. Сначала в груди, отдавшись спазмом и жаром. Потом — сжавшись и разразившись пульсом в самом паху.

В нос ударил запах мускуса и тело ощутилось очень тяжело. Настолько, что захотелось разделить с кем-нибудь эту тяжесть. С Юркой.

Прижаться к нему вплотную. Ощутить спазм его напряжённых мышц, расходящийся сладкой волной. И сжать между бёдер поднявшийся, горячий член. Лобка как раз касаются жёсткие, густые волоски.

Юрка — наверное, инстинктивно — протяжно двинулся вперёд. Оля прямо прочувствовала сильное движение его таза. И то, как перехватило его дыхание. А кадык дёрнулся к ключицам.

Оля, раздвигая ноги, плотно прижала их к чужим бёдрам. Таким напряжённо-упругим. И чувствуя, как сильно набухло между собственных ног. И как скользко стало. Головка члена, влажно упирающаяся в лобок, казалось очень большой. Больше, чем вчера. Наверное, из-за перемены позы. Да и сам Юрка стал казаться крупнее. Так что его можно безбоязненно стиснуть, заостряя пальцами на спине. Не так, чтобы остались воспалённые полоски… По крайней мере, пока…

Сбитое дыхание перемешалось с Олиным. И твёрдые губы неловко нашли её рот. И в теле ожидающе бухнуло. Сначала — сильно и везде. Потом — мелкими отголосками в промежности.

Зажмурившись, Оля ткнулась щекой и носом в сбитый простынь. В нос ударил запах пота. Одновременно с этим Юрка двинулся ниже, став очень тяжелым. У Оли вырвался протяжный «о-ох».

А Юрка стал более настойчивым. Захлёбываясь воздухом и будто растеряв координацию тела, он неловко двинулся ниже. Попадая «не туда» — член соскользнул «между», стволом упираясь между неплотно сведёнными бёдрами и головкой проскальзывая ниже, к простыне. Оля почувствовала, как под руками стало влажно. И, прихватывая одной тонкие волосы на затылке, другой скользнула через бок к животу. И ниже.

Горячее прикосновение к эрегированному члену. Короткое, оглаживающее движение. И инстинктивное направляющее движение. Внутри сразу приятно наполнило. Стенки мягко растянулись, пропуская в себя орган. И сжались вокруг, обхватывая и ощупывая со всех сторон. И отзываясь где-то внутри оттянутым удовлетворением. Юрка с силой впился губами ей в шею. И начал двигаться.

Ритм — рваный и торопливый. Но подстроиться можно. И даже ощутить на себе чужое нетерпение. И то, как чужая ладонь, упираясь, неловко затягивает под себя тонкую прядку волос. Больновато. Но в то же время как-то непривычно сочетается, оттеняя, с подчиняющимися-приятными сокращениями в паху.

И уже постепенно становится всё равно. И тело подчиняется другому телу. И внутри всё будто подпрыгивает. И набрякает ожиданием.

Дышать — жарко. Стонать — глупо. Но что поделать? Только выдыхать на каждый Юркин толчок, заражаясь его палящим дыханием. Откидываться затылком, подставляясь шеей под короткие поцелуи. И крепко сжимать его. Всем.

И почувствовать, как комок напряжения, наконец, рвётся. И нижнюю часть тела уже начинает потряхивать. Безо всякого Олиного участия. И Юрка уже замирает.

Если приоткрыть глаза, то можно различить его лицо. Напряжённо-сосредоточенное. Ловящее открытым ртом воздух. И почувствовать, как его член сильно сокращается внутри. Пока тот не кончает. И влага не заливает всё внутри.

А сердце продолжает скакать. Разнося по телу ощущение победы. И немного — усталости. Но это можно пережить.

***

Теперь вышагивать к дому Владимира Ильина совсем не страшно. Наоборот, внутри что-то радостно зудит, словно всем классом после хорошей шалости вы идёте к директору. И всё равно знаете, что никто никому ничего не сделает. Потому что вместе — сила. А ещё потому, что иногда находит такой состояние, когда сам чёрт не брат.

Примерно в таком и пребывала Оля, с интересом разглядывая примостившуюся на высоком заборе ворону. Или это ворон? Да нет — те большие и умные…