Я поклонилась и, откашлявшись, ответила тонким от волнения голосом:

— Приветствую, о Небесная Хранительница…

— Геллина, — подсказала она. — Меня зовут Геллина.

— Извините, если что-то скажу не так, но… я умерла? Почему я здесь?

Растерянно оглядываясь, услышала детский смех Геллины, не сочетавшийся с торжественностью облика, но странным образом, именно это меня приободрило.

— Ты жива, Феолике. Но я хотела бы поговорить с тобой о несчастном, — Геллина указала на круг, в котором скорчилась крылатая фигурка, — которого тебе удалось изгнать из тела дракона.

Я сглотнула и посмотрела на тёмное создание. Значит, это был Тольвейр… его душа… или подобие души.

— Именно подобие, — Геллина легко читала мои мысли, — поэтому оно такое маленькое. Обычно мы без сомнений отправляем похожие сгустки тьмы в Нижний Мир. Но здесь… здесь я убедила братьев и сестёр — других Хранителей — подумать. Его судьбу должна решить именно ты.

— Почему? — тихо, недоумевающе спросила я.

— Пока существо находилось в теле Вильгерна, оно изменилось, начав перерождаться. И причина тому — любовь. Чувства, которые ты и твой возлюбленный, Феолике, испытывали друг к другу.

Я молчала, не в силах вымолвить ни слова.

— Что скажешь? Нужно ли выказать милосердие тёмному созданию? — Геллина коснулась моей руки, и я взглянула на фигурку в круге. Мне показалось, что она тянется ко мне, как там, в Скальном Дворце, и просит обнять.

Острая, невыносимая жалость пронзила сердце. Вспомнились слова Дэрны: «Но кто бы мы были без прощения и милосердия?» Я помолчала, собираясь с мыслями, и, наконец, ответила:

— Да. Пусть обретёт покой.

Геллина повела рукой, и крылатое существо растворилось в сиянии. Но, прежде чем оно исчезло, я почувствовала чужую благодарность — словно мимолётное тёплое прикосновение. Я улыбнулась сквозь слёзы.

— Возвращайся, — ласково сказала мне Геллина. — С моим благословением.

— Постой! — заволновалась я. — Скажи мне, Вильгерн жив? Хранительница!..

Но меня закружил белый вихрь и понёс куда-то вдаль…

…Проснувшись, я не сразу поняла, что произошло. Всё встало на свои места, когда я огляделась и узнала хижину Дэрны. Какой же удивительный сон мне привиделся! А может, это был и не сон, кто знает?

— Феолике! — просочился в уши тихий, едва различимый голосок. Рядом на тюфяке сидела Линлейт со сложенными за спиной крылышками.

— Где все остальные? — Мой голос звучал сдавленно и хрипло.

— Сражаются, — вздохнула Линлейт. — Иллюзорное воинство Тольвейра рассыпалось, как только он умер, но битва со злыми силами продолжается. Ти-Амата пыталась убить всех драконов, ничего не вышло, и её ранили. Тогда это чудовище вызвало из Нижнего Мира кучу демонов, прикрываясь ими.

Я закусила губу, не решаясь задать вопрос. Сердце трепыхалось в груди, словно бессильная птица в клетке.

— И ещё. Мне очень жаль, но… Твой отец, Тэн-Грэйлек, погиб в бою с лесными жителями, — закончила фея.

К этой новости я отнеслась с равнодушием — Грэйлек заслужил свою участь. Меня гораздо больше интересовало другое, и, собравшись с духом, я открыла рот:

— Вильгерн… Что с ним?

Линлейт вдруг сникла и закрыла своё маленькое личико руками.

— Я не знаю, — прошептала она. — Его родители… Когда исчез Скальный Дворец, они забрали тело сына, а меня сюда вместе с тобой отправил Гриндельтракс… то есть, Дэрна… неважно!

Я смотрела на неё, видела, как мелко дрожат сияющие крылышки и худенькие плечи феи. И вдруг с отчётливой ясностью поняла, что Линлейт подумала то же, что и я. Вильгерн, скорее всего, мёртв.

Нет! Я уткнулась лицом в ладони, и перед глазами вспыхнули до слёз яркие картины из прошлого. Дракон, раскинувший свои великолепные крылья в небе, спускался ко мне, чтобы помочь. Я снова видела озорные огоньки в карих с золотом глазах Вильгерна, ощущала надёжное тепло его объятий. Чувствовала на языке вкус нектарового хлебца или мороженого, которыми он угощал меня. Вновь летела, распластавшись на чешуйчатой спине, через Лиловые водопады. Тонула в поцелуе, который кружил мне голову, и верила в сказку. Будто наяву слышала, как Вильгерн ласково говорит: «Моя нежная птичка»… Сколько же было воспоминаний о его заботе, любви… хватило бы на сотню ожерелий с янтарными бусинами!

— Я… должна выйти. Прогуляться, — с этими словами я бросилась к двери, думая только об одном — найти какого-нибудь демона и умереть, сражаясь с ним. Мне не нужна была жизнь без моего прекрасного принца.

— Феолике! Только не делай глупостей! — жалобно проговорила Линлейт, явно догадавшись, какие мысли бродят в моей голове. Я хотела отмахнуться и выйти, но тут же замерла:

— Слышишь?

Мелодия. Тихая, очень красивая мелодия полилась мне в уши. Я не могла понять, кто и на каком инструменте исполняет её в лесу. Вспорхнув с тюфяка, Линлейт подлетела ко мне и замотала растрёпанной головкой:

— Ничего не слышу! О чём ты?

— Как не слышишь?! — растерялась я. Тонкий фейский слух должен был уловить прекрасную музыку гораздо раньше меня. Но Линлейт упрямо продолжала твердить, что мне почудилось, и с моей стороны будет разумно никуда не ходить, а сесть, успокоиться и заварить себе чаю…

— Мне не нужен чай, — открыв дверь хижины, я выбралась наружу. — Лучше узнаю, что происходит.

Линлейт полетела за мной, уговаривая вернуться обратно, твердя, что меня оставили здесь под её ответственность. Дескать, если у меня возникнут неприятности, это будет на её совести. Я ответила, что сама о себе позабочусь.

Тропа так и вилась между красных рубикальтов и кустов, усыпанных пурпурными и фиолетовыми ягодами. То и дело под моими ногами шуршали коричневые осенние листья. А мелодия звучала всё явственнее.

— Кто-то идёт навстречу! — воскликнула Линлейт, когда я начала выбираться на обширную, полную осыпающихся рыжецветов поляну. А затем феечка ахнула, а я застыла, как вкопанная, глядя на высокого, стройного человека в чёрном, шагнувшего из-за деревьев. Не человека — дракона.

Его одежда и волосы были в беспорядке, но следы крови бесследно исчезли. Мой взгляд поднялся к бледному, измученному, но такому родному и прекрасному лицу, и встретился с карими глазами, полными любви и надежды.

— Феолике, — слетело с бескровных губ, и мой дракон сделал ещё шаг вперёд.

— Вильгерн! — И, задохнувшись от счастья, под мелодию, доносившуюся не иначе как с небес, я птицей полетела в его объятия. Рыдая и смеясь одновременно, я не могла поверить своему счастью. А за спиной слышался радостный звон фейских крылышек, и Линлейт повторяла снова и снова:

— Я поняла, это же ваша мелодия! Слышная только вам двоим! Так поёт нить истинной любви!

Мы целовались, как сумасшедшие, до тех пор, пока у меня земля не поплыла под ногами. Тогда я схватилась за Вильгерна и слабо улыбнулась ему, в ответ встречая такую же любящую улыбку. Но затем взгляд моего дракона омрачился болью и чувством вины, а лоб пересекли морщинки.

— Феолике… Я так виноват перед тобой.

— Нет, Виль, это же не ты! — горячо возразила я, поглаживая его по плечу. — Это Ти-Амата чуть не убила тебя, измучила, поселила тёмную сущность в твоём теле!

Вильгерн покачал головой. Переубедить его было нелегко.

— Если б я не путешествовал один… если бы не моя непомерная жажда славы для себя и для рода Ирр… всего этого не случилось бы. Посмотри, во что превратилась Гиркантия, которой я хотел принести счастье и процветание!

— Вильгерн, — подлетела к нему фея, — не надо изводить себя. Лучше совершить кучу добрых дел, искупив свои ошибки! Ведь так? — Линлейт попыталась заглянуть ему в глаза. — Послушай, Виль, я не таю на тебя зла. Мы с тобой друзья, как и прежде! Это ведь не ты запер меня в птичьей клетке и пытал, а Тольвейр!

— Но я всё так хорошо помню, — произнёс Вильгерн с явным усилием, глядя на свои руки, — как будто это был я. Иногда мне удавалось остановить его… но только иногда.