— Ужас? — Как зачарованный, я смотрел на пленницу кристалла, не в силах отвести от неё глаз. — Разве она не великолепна, Линлейт?

— Нет! — отрезала фея. — Вот вы, крылатые ящеры, красивы, а она — нет!

Я не стал смеяться над впечатлительностью феи. Вместо этого велел ей держаться рядом с огоньками, чтобы чувствовать себя увереннее, а сам подошёл ближе к кристаллу, чтобы лучше запомнить и потом описать змею. Обе головы её не открывали глаз, но, скользя взглядом по хвосту, я подумал, шевелится ли он, или это обман, иллюзия, призванная устрашить любого, кто здесь появится?

— Ти-Амата, она же Скользкая Богиня древности, воплощённая в мудрой змее, — этот голос зазвучал одновременно с четырёх сторон, и я начал озираться, ища его источник. — Тысячелетия тому назад драконьи предки одолели Ти-Амату и заключили её в кристалле, обрекая на вечный сон. До тех пор, пока не настанет ей час пробудиться.

Голос отзвучал. И, наконец, я увидел его обладателя: невысокого человека в лохмотьях, который вышел из-за кристалла. Лицо незнакомца, грубоватое, заросшее бородой, в окружении спутанных тёмных волос, которые падали на его широкие плечи, было мне незнакомо.

— Я — первый, кто, добравшись сюда, услышал голос Ти-Аматы в своей голове, поклонился Богине и восславил её, — с безумным блеском в глазах продолжал неизвестный. — Моё имя — Грэйлек из рода Тэн.

Значит, не человек! Дракон. Один из улетевших с острова Ирлигард преступников! Интересно, где же второй? Я нахмурился, отступая и следя за движениями Тэн-Грэйлека. Он был чёрным драконом — таким же, как и я. Способным не только насылать огонь и иллюзии на противника, но и пытать на расстоянии. Сам я никогда этого не делал, считая делом неблагородным, но большинство драконов Фейенверис не разделяли моего мнения…

Линлейт вскрикнула за моей спиной. Я отвлёкся, обернулся лишь на миг, и этого хватило.

Страшная боль вспыхнула у меня в груди, и я чуть не заорал. Перед глазами потемнело. Еле устоял на ногах, зато выстрелил в Грэйлека огромной струёй огня. А затем, приняв драконью форму, атаковал, как и он.

Мы сшиблись в воздухе. Я бил противника лапами, хлестал шипастым хвостом, словно кнутом, разъярённый болью и подлым нападением. Грэйлек в ответ исхитрился и полоснул меня когтями. Кровь брызнула прямо на кристалл.

Линлейт пришла в себя и, судя по вспышкам золотых лучей, пыталась мне помочь. Увернувшись от удара крылом, я крикнул:

— Прочь! Спасайся!

Но фея не хотела бросать меня.

Грэйлек снова кинулся в атаку. Яростным, обжигающим огнём мне удалось временно ослепить его. Пара жестоких ударов по морде — и окровавленный Грэйлек заскулил. Прижав его к стене, угрожая вбить гудящее пламя ему в глотку, я зло прорычал:

— Зачем напал?

— Ти-Амата велела… Её голос… Драконья кровь, драконья битва пробудит Богиню… Она должна вернуться, — чуть слышно простонал Грэйлек с зажмуренными глазами. Следовало убить его на месте, но… демон побери, это был отец моей любимой, несмотря ни на что, обманщицы Феолике! Я промедлил. А затем услышал звук, с которым трещат и ломаются деревья под натиском урагана. И звук этот шёл от кристалла.

Я уставился на него, не отпуская Грэйлека. Медленно и неотвратимо, одна за другой, трещины бежали по идеальным голубоватым граням. Стало ясно, что мой противник сказал правду. И никто, кроме нас, не ведал о грозящей полуострову Гиркантия, а потом и всем остальным опасности!

Какую же ошибку я совершил, скрыв своё путешествие! Взяв с собой одну только фею и не оставив даже записей…

— Вильгерн! Берегись! — тоненько и страшно закричала Линлейт.

Я отшвырнул Грэйлека от себя так, что он перекувыркнулся в воздухе и упал на твёрдый каменный пол. Возможно, со сломанными лапами или крыльями. Мне было наплевать — передо мной вытягивалась из кристалла исполинская, распахнувшая свои жёлтые бездонные глаза змея. Из пасти её высунулся, трепеща, раздвоенный язык.

Я собрался. Ударил огнём, не думая. А потом весь мир взорвался осколками — или только кристалл? — и грудь обожгло болью. Всё закружилось перед глазами. Я полетел вниз, слыша захлёбывающийся крик Линлейт.

«Феолике! Феолике…»

Я не успел позаботиться о ней. Простить её. Обнять, поцеловать. И сказать, что люблю, как и она меня любит. Знал ведь, что здесь Феолике не солгала. Знал…

— Благородный дракон, — мелодично пропел незнакомый голос. Я с усилием разлепил веки и увидел женщину. Она была прекрасна — высокая, стройная, золотоволосая, как одна из богинь, которых чтили когда-то в соседней Арифании. Только глаза горели красным огнём, и пухлые губы растянулись в очень уж зловещей улыбке.

— Ты станешь моим помощником, моим пламенем и правой рукой, — женщина склонилась ещё ближе. И у меня не было сил оттолкнуть её, или вымолвить хоть слово в ответ. — Ти-Амата приветствует тебя и возрождает в тебе нового дракона взамен того, что умрёт в муках. Восстань же и поклонись мне!

Её губы встретились с моими. И после этого наступила кромешная тьма.

Тяжёлая, вязкая дрёма не отпускала меня. Обрывки снов менялись с такой хаотичной быстротой, что я устала вести им счёт. И постоянно меняла облик.

То я принимала человеческую форму и тянулась к Вильгерну, ясно слыша, как он зовёт меня. То драконессой опускалась на поле боя, где пахло дымом, кровью и смертью, и звала Вильгерна сама, пока горло не охрипнет. То становилась кошкой — мокрой, озябшей под дождём кошкой, — и жалась к ласковым рукам, принадлежавшим пусть не Вильгерну, но кому-то доброму и заботливому. Он говорил со мной низким, успокаивающим, почти бархатным голосом. Я не разбирала слов, да и так ли это важно, когда тебя гладят, и понимаешь, что всё будет хорошо?..

А потом — снова кошмар.

«Феолике… Феолике!»

…Полный боли и отчаяния голос Вильгерна оборвался. Я проснулась, вся дрожа, и, постепенно успокоившись, поняла, что лежу на чём-то мягком и тёплом. Правда, глаза открывать не стала, пытаясь сначала понять, где нахожусь и что происходит. Ясно было одно — я всё ещё в кошачьем теле. А надо мной звучали незнакомые голоса:

— …Говорил я Сигваре, что ничем хорошим это не закончится, когда у сына есть тайны от родного отца!

— …Миэллен, — очень взволнованно сказала женщина, — мы пока ничего не знаем! Давай надеяться на лучшее. Но если с Вильгерном и правда что-то стряслось, — голос её стал решительнее, — я сама поотрываю головы всем, кто причастен к этому!

Так это были родители моего дракона! И, выходит, он до сих пор не появлялся в академии. Сердце болезненно сжалось, а тем временем раздался голос, который я слышала во сне:

— Я приложил все усилия для того, чтобы квизари искали Вильгерна, как родного. Заглянули везде, где только можно, опросили всех, до кого дотянутся крылья. Сожалею, что больше никак не могу помочь, — огорчённо прибавил он. — Вы знаете моё отношение к вам.

— Знаем, — с прерывистым вздохом подтвердила Сигвара. — Ну что ж… Спасибо стражам Её Величества, что позволили нам войти и поговорить с вами. Хоть немного легче стало.

Её Величества? Да где я находилась-то?! Не успев всерьёз задуматься над этим вопросом, я услышала, как прощаются и уходят родители Вильгерна, а дракон, с которым они говорили, провожает их. На время я осталась в комнате одна и тут же открыла глаза.

Здесь было на что посмотреть. Цветная мозаика на полу, как принято в далёком Тэсиане. Низкая мебель с подушками — высоким был разве что диван с золотым покрывалом, на котором я свернулась в клубочек. Передо мной был столик, а на нём — всякие тарелочки с непонятными ягодами и фруктами, о которых я в жизни не слыхивала. Я встала, потянулась, оглядывая стены, украшенные пейзажами — зыбучие пески, синее небо, диковинные деревья и много чего другого.

«Дворец королевы фей!»

Вильгерн однажды говорил о нём, но могла ли я мечтать, что побываю здесь?! Пусть и в кошачьем облике. Тем временем дверь открылась, и вернулся мой покровитель; я сразу поняла, кто это. Он выглядел точь-в-точь как описывала Софи, только одет был по-драконьему, в коричневый кожаный костюм. Из-под рукавов сюртука были видны серебристые манжеты рубашки.