Ледяные мурашки так и побежали у меня по спине, но, закусив губу, напомнила себе, что я драконесса из зловещего рода Ари. Какие-то паршивые волки меня не напугают!

— Не бойся, малышка, — я сделала шаг вперёд, не сводя глаз с волков. Пока они стояли смирно, не бросались в атаку. Чего ждали, непонятно, но я-то ждать не собиралась. Я сосредоточилась, и земля под волчьими лапами потеплела, по ней побежали огненные змеи — первая, вторая, третья. Завывая, перепуганные и обожжённые волки пустились в бегство.

Я торопливо потушила огонь и обернулась к девочке. Она всхлипывала, сев на траву и вытирая глаза кулачками. Испугавшись, что малышка простудится, я подхватила её с земли, и, сжимая в объятиях, понесла прочь из леса. К счастью, крови и царапин на ребёнке оказалось совсем немного.

— Да кто же ты, как здесь очутилась, — бормотала я, думая, как же её согреть. До города ещё сколько идти! Хотела махнуть рукой на то, что меня кто-нибудь увидит, и снова зажечь огонь, но сзади раздался удивлённый голос:

— Дара?

Софи! Это была Софи — в плотной накидке, держа корзинку лесной малины, которая, что удивительно, давала и осенью плоды, она поспешила к нам, по дороге восклицая:

— О, что за прелесть! Какая хорошенькая! Кто это, Дара? А я слышала вдали, как волки завыли, и ужасно испугалась, здесь же раньше не видели волков, откуда они…

— Софи, скорее, её нужно укутать! — воскликнула я, перебив этот поток красноречия. Девочка дрожала и плакала у меня в руках. Я изловчилась, достала носовой платок и вытерла ей личико. Но из-под зажмуренных век ребёнка всё лились и лились новые слёзы.

Тем временем Софи, не переставая ахать, охать и изумляться, поставила корзинку на землю, сняла с себя накидку. И помогла мне завернуть в неё светловолосую малышку.

— Нашла её в лесу, — коротко объяснила я, — не знаю, кто она и откуда.

— Да где же её мама с папой? О, Дара, посмотри, посмотри, какие у неё глаза! — Софи уставилась на переставшую рыдать девочку, как зачарованная, а я — следом за ней.

Девочка притихла, изучая нас огромными фиалковыми глазами, каких я никогда не видела у людей. Она моргнула длинными золотистыми ресницами, и во взгляде её было такое внимание, что мне сделалось не по себе. Человек ли это вообще? Мало ли какие существа могли быть на свете, о которых я никогда не слышала.

Да какая разница!..

— Скорее отнесём её домой, — и, спеша к городу Лейта со своей ношей на руках, в сопровождении говорливой и желающей помочь Софи, я думала только об одном — чтобы с этой чудесной малюткой всё было хорошо, а её родители нашлись.

Я вбежала в свою комнату и, высвободив фиалковоглазую девочку из плена накидки, уложила в кровать. Укутала пёстрым лоскутным одеялом, как следует, и малышка почти сразу смежила веки. Заснула. Правда, во сне она чуть-чуть кашляла, и носик у неё был мокрым. Я вытерла его чистой тряпочкой, лежавшей на столе.

— Надо бы ей горячего чайку с малиной, — прошептала Софи у меня за спиной, — сейчас заварю. Тётушка Кьяса где? Может, она знает какие-нибудь лечебные травы?

Я вспомнила, что после дневной трапезы в таверне Кьяса ушла к соседке, чтобы поболтать, а это могло растянуться на долгие часы.

— Нет, тётушка лечить не умеет. Давай-ка мы сами попробуем справиться, Софи. Если болезнь усилится, тогда сбегаю за лекарем.

Я набрала тёплой воды и, пока ребёнок спал, с большой осторожностью обтёрла его. А кроме того, позвав близняшек, выяснила, что одна из них — Кинна — когда-то работала в замке зелёных драконов Дейр, и они дали ей в награду за службу артефакт, помогающий против болезней.

— Сбегаю за ним и вернусь, — сказала Кинна — невысокая, крепкая, ладно сложенная темноволосая женщина. От сестры Адны она отличалась только более крупными чертами лица.

— Беги скорее! — Софи подошла к нам с чайником, полным малинового чая, и деревянной кружечкой. Кинна выскользнула за дверь, а я пощупала лоб хнычущей, проснувшейся от собственного кашля девочки. Он был горячим.

— Кто мог бросить такую кроху в лесу! — возмущалась Софи, пока я снова вытирала порозовевшее личико маленькой гостьи. Про себя решила назвать её Фиалкой — ведь настоящего имени мы не знали, а при мысли о том, что его нет, и родители нарочно оставили нежеланную дочь в лесу, чтобы её съели волки, становилось и вовсе нехорошо.

Но всякое бывает, это я знала на собственном горьком опыте. Род Ари отказался от меня, и род Тэн не взял на воспитание. Ничему в этой жизни не стоило удивляться, а особенно — чужому жестокосердию.

— Давай, малютка, садись, — я помогла Фиалке выпить пару ложек чая. Выловила малину и положила девочке на язык, та послушно проглотила и залепетала что-то непонятное, похожее на птичий щебет.

Софи озадаченно нахмурилась, но, когда я вопросительно взглянула на неё, покачала головой:

— Нет, ничего. Укутай бедняжку, пусть спит, а мы подождём Кинну!

Однако служанка всё не возвращалась. Я тревожно выглянула в окно, раздвинув кружевные занавески. Никого не было видно, а время начало близиться к вечеру.

Фиалка снова проснулась и расплакалась, и мы с Софи ещё раз напоили её чаем. А потом, баюкая в объятиях малышку, завёрнутую в одеяло, я принялась рассказывать ей сказку без начала и конца:

— И тогда сразился Ветер с Солнцем, и долго бились они, споря, без кого не проживёт Мир, и кто самый сильный. Ударит Ветер — и Солнце перестаёт светить, тучи набегают на него. Ударит Солнце — и Ветер обжигают горячие, страшные лучи. И так бились они пятьсот дней и пятьсот ночей. Ударит Ветер — и буря затмевает солнечный свет. Ударит Солнце — и врага своего чуть ли не насмерть жжёт… Но Ветер снова и снова исцеляется!

Плач Фиалки то и дело прерывал мою сказку. Я качала её на коленях, когда Софи, непривычно хмурая и задумчивая, просияла и бросилась к двери:

— Кинна! Кинна с артефактом!

Вместе со служанкой в дом вошла и тётушка Кьяса, очень разволновавшаяся, когда ей сказали о больной девочке. Мы все столпились у кровати и смотрели, как Кинна прикладывает артефакт — зелёный листик, выточенный из неведомого волшебного камня, — к горячему лбу девочки. Фиалку окутало изумрудным сиянием, которое тут же пропало.

— Она больше не кашляет! И жар прошёл! — обрадовалась я, когда стало ясно, что артефакт подействовал. — Спасибо большое, Кинна!

— Не за что, — улыбнулась служанка, пряча листик в карман. — Это господам драконам спасибо! Меня саму этот артефакт лечил, и всю мою семью.

Фиалка мирно спала и размеренно дышала. Из носика у неё не текло. Я убрала льняные волосы с высокого розового лба малышки, натянула одеяло повыше и подоткнула ей под бока.

— Пойдёмте теперь и сами чай пить, — шёпотом пригласила нас всех тётушка Кьяса. Я медлила, не решаясь оставить девочку одну. Но всё-таки согласилась, решив, что расскажу всю историю — конечно, не упомянув о том, что я спасла Фиалку магией, — и быстро вернусь.

Но не тут-то было. Мы выпили целый чайник, иначе от разговоров у нас бы пересохло в горле, а затем Софи поманила меня из гостиной. И в коридоре зашептала, убедившись, что никто не подслушивает:

— Ты слышала язык, на котором Фиалочка пытается говорить? Слышала ведь?

Я удивилась:

— Язык? Так этот щебет…

— Дара, — значительным, пусть и еле слышным голосом произнесла Софи, — это язык фей. Мне ли не знать! На каждый праздник уважаемая советница Линлейт и другие феечки прилетают в город. Устраивают всякие чудеса и едят мороженое…

— Постой, — я вцепилась в неё, — ты хочешь сказать, что это фея?!

— Тс-с, не кричи так громко! Я не уверена, но то, что ты рассказала… Волки, которых ты отогнала, могли наброситься на Фиалку и сожрать, когда тебя ещё не было на поляне, но они этого не сделали! Они смирно стояли в сторонке. И от тебя убежали, наверное, не из-за того, что ты им палкой пригрозила! Просто феи могут утихомирить любого зверя или птицу, заставить слушаться…