Я засмеялась. Мне вдруг стало хорошо, легко и спокойно, так, как не было даже после разговора с Мариной. Все-таки котята обладают каким-то магическим свойством рубцевать душевные раны. Иначе я никак не могу это объяснить!

К моему удивлению, когда я сказала, что пригласила Волкова объясниться, шеф только фыркнул:

— Очень вовремя! — сказал он. — Заодно и подарок принесет!

— Какой подарок? — не поняла я.

— Ну как же, подарок на рождение наследника… Я сегодня вечером устраиваю официальный обед, разве я вам не говорил?

Я только головой помотала. Может быть, шеф и говорил, но я пропустила мимо ушей, слишком поглощенная своими внутренними переживаниями.

Тут же я вспомнила: ну да, конечно, у генмодов принято устраивать обеды по случаю рождения детей, куда приглашаются все друзья родителей. Многие семьи в этот день вообще не запирают двери и пускают к столу любого, кто забредет.

Но мы так не делали, когда родился Васька, поэтому я не ожидала, что Мурчалов устроит нечто подобное теперь.

— Ничего экстравагантного не будет, — пояснил шеф. — Я просто пригласил несколько знакомых.

Знакомых оказалось много. Явилась Виктуар Хвостовская, попеняв шефу за то, что утаил от нее сенсацию с Байстрюк. «Тебе повезло, что твоя помощница кое-что мне рассказала, а то бы я никогда тебе не простила!» — заявила она, и шеф тут же бросился изысканно извиняться.

Явился грач Аврелий, хотя я была уверена, что он совершенно не того круга, и шеф его звать не будет. Явился Скоморохин, старший редактор «Вестей», с которым я успела свести мимолетное знакомство. Пришла Вильгельмина Бонд, коллега шефа по сыскному делу, с которой они вместе начинали работать лет пятнадцать назад. Я с ней была знакома, но не более того: мадам Бонд специализировалась на слежке за неверными супругами и сборе компромата, а шеф занимается такими делами не очень охотно. Поэтому они иногда передают друг другу клиентов, которые им не слишком интересны.

Пришел также Иван Анатольевич, учитель музыки, наш сосед слева, а также господин Нгуен с женой и старшим сыном — владелец булочной, наш сосед справа. Наконец, заглянула некто Спехова, овчарка-генмод из полиции. В отличие от старшего инспектора Пастухова, она работала не в ЦГУП, а руководила отделением уличной полиции Рубинового конца. Я с ней раньше не встречалась и даже не представляла, что у шефа есть и такое знакомство.

Все они являлись с подарками, в основном для котенка — книгами, которые сподручно открывать генмодам, разными игрушками, иногда даже приспособленными для генмодов писчими принадлежностями, а также всякого рода лакомствами.

Они собрались за нашим обеденным столом, ведя оживленную беседу. Прохор вместе со слугами Аврелия и Хвостовской сидел на кухне, оттуда тоже иногда доносились взрывы хохота. И там, и там я чувствовала себя неуютно, а потому в основном помогала Антонине подавать перемены блюд, которые она приготовила при помощи приходящей служанки, время от времени присаживаясь за стол вместе со всеми.

В один из таких моментов Иван Анатольевич спросил:

— Василий Васильевич, а что же вашего лепшего друга тут нет? Неужели поссорились?

— На службе задерживается, — мурлыкнул шеф, донельзя довольно восседавший на своем специальном стуле прямо напротив горы подарков для виновника торжества. — С минуты на минуту должен быть.

Словно по заказу, раздался звонок в дверь.

— Я пойду открою, — сказала я, радуясь предлогу покинуть компанию полузнакомых людей.

За дверью и в самом деле оказался Пастухов — шеф очень точно угадал! Но вот рядом с ним почему-то стоял Волков, одетый куда аккуратнее, чем я привыкла его видеть: в теплой куртке пиджачного покроя и свитере, которые были ему как раз, а не на два размера больше, без заплаток. И ботинки — я кинула на них взгляд украдкой — тоже выглядели новыми.

— Здравствуйте, — пробормотал Волков. — Вот.

Он сунул мне бумажный сверток, который держал в руках, причем сделал это так резко, что я чуть было не пошатнулась. Пастухов громко вздохнул.

— Парень, где твои манеры? Это вообще подарок отцу виновника торжества, а не Анне Владимировне! Его положено отдавать в руки! А здороваясь, надо голову наклонять. И кепку сними.

Кепка, кстати, на голове Волкова осталась та же, клетчатая, которую я помнила. И предназначалась она, скорее всего, для того, чтобы маскировать уши.

Я испытала прилив сочувствия к Волкову: второй раз за два дня его при мне кто-то воспитывает! Вот уж не повезло человеку. Или наоборот, повезло? В его судьбе явно приняли участие, даже, судя по всему, пристроили его в стажеры в отдел судмедэкспертизы… Интересно, а Копылов знает, что парень оборотень?

— Прошу прощения, — буркнул Эльдар.

— Проходите, Дмитрий Николаевич, проходите, Эльдар, — я сделала шаг в сторону, пропуская их в прихожую. — Чрезвычайно рады вас видеть!

Показав Эльдару, где повесить куртку, я провела обоих гостей в столовую. Пастухова там встретили радушными криками и возгласами вроде «какие люди!» и «сколько лет, сколько зим!» Эльдара едва заметили, но Пастухов представил его:

— Мой подопечный, Эльдар Волков.

«Подопечный?» — поразилась я.

Удивление за столом было общим. Виктуар Хвостовская сощурила свои прекрасные глаза:

— Дмитрий, с чего бы это ты взял под опеку молодого человека? Я чувствую здесь интересную историю!

— Ничего интересного, — ответил Пастухов вроде бы слегка сконфуженным тоном. — Парень проходил по одному из наших дел как обвиняемый, мы и слегка… попутали. Его из-за этого из квартиры выселила хозяйка. Я и предложил пока у меня пожить. Он прижился. Мне уже наши ребята сами начали говорить, чтобы я его оставил!

Гости переглянулись.

— Что же он такого сделал? — с любопытством спросил Аврелий Чернокрылов. — Я думал, в вашей общаге все больше генмоды-полицейские живут, а из людей совсем молодняк, так, городовые. Неужели с кем из девушек смиловался?

Волков удушливо покраснел.

— Побойся бога, Аврелий, девушки в другом корпусе! — добродушно ответил Пастухов. — Но ты верно сказал: либо такие же, как я, кто одной работой живет, либо совсем мальчишки сопливые. У кого-то лапы, кому-то мозгов еще не хватает, кому-то некогда… Да и на слуг никому не охота тратиться. Ну, представляете, что там творится в бытовом смысле. Половина лампочек не работала, из окон дуло изо всех, про мебель вообще молчу — вся поломана… Этот парень клад просто, за неделю порядок навел! Даже стиральную машинку для нас соорудил, с валками, чтобы подстилки в прачечную не таскать!

Теперь все поглядели на Волкова с уважением, а он покраснел еще пуще.

— Так что вот, оформил его на работу как стажера, чтобы прописать по-нормальному, — продолжил делиться Пастухов. — Копылов говорит, старательный парень, отрабатывает… Сейчас стипендию ему еще пробьем, чтобы учиться отправить за казенный кошт, и вообще ЦГУП прямая выгода! У нас каждая светлая голова наперечет.

— Похвально, похвально, молодой человек! — прогудел господин Нгуен. — Я тоже на работе учился!

— Виктуар Андреевна, а может быть, вам про это статью написать? — спросила госпожа Нгуен журналистку. — Про то, как наша полиция заботится о молодежи! Вы ведь криминальной хроникой занимаетесь?

— Я всем занимаюсь, — Виктуар взмахнула хвостом. — Но это сюжет скорее для «Ведомостей», чем для нашей газеты. Хотя… — она внимательно уставилась на Эльдара, будто закономерно подозревала, что ей рассказали не все.

— С вашего позволения, господа, — я решила, что самое время спасать Волкова. — Эльдар Архипович обещал кое с чем помочь на кухне. Так что мы вас оставим.

Эльдар — вот уж действительно светлая голова! — сообразил, чего я от него хочу, коротко поклонился и позволил мне вывести его в коридор.

У меня было два пути: поговорить с ним в гостиной или подняться наверх, в кабинет шефа. Прикинув, что гостиная со столовой разделена тоненькой стенкой и в одной комнате слышно все, что происходит в другой, я потащила Эльдара наверх, в шефов кабинет.