Однако мысль о страхах и пугании людей по ассоциации потянула за собой мысль о призраках. Как знать, может быть, этот доктор Монро — тот самый, кого ищем мы с шефом? Вряд ли, но…

И все же мысль отстаивать длинную очередь в компании хихикающих девиц и их галантных кавалеров не вызывала у меня ничего, кроме раздражения. А, будь что будет.

Решительным шагом я подошла к кассовому аппарату и сказала приказчику, копируя тон Жанары Салтымбаевой:

— Консультант Центрального городского управления правопорядка Ходокова. Билет на представление, пожалуйста.

— Так ведь нас уже проверяли! — воскликнул приказчик.

Вместо ответа я вытащила из кармана кошелек.

— Сколько?

— Сотрудникам городских служб бесплатно, — вздохнул приказчик и пробил мне билет.

Вот и все.

Дивясь собственному нахальству и сжимая билет крепче, чем требовалось, я направилась ко входу в цирк под неприязненными взглядами очереди.

Такая же огромная табличка «Страх в генах» висела над северо-западным входом в цирк — сразу видно, куда идти. Перед этим входом тоже толпилась очередь, но поменьше. Как я поняла из обрывков разговоров, люди скапливались здесь, а внутрь их запускали группками с небольшим промежутком. Странная система!

Однако тут же я и думать забыла о системе: меня окликнули.

— Аня! Анечка! Как я рада, что тебе уже лучше!

Мне показалось, что Марина Алеева налетела на меня как вихрь.

Присутствие моей подруги — подруги ли? — всегда чувствовалось сильнее, чем позволяли ее средний рост и изящное сложение. Вот и сейчас: она пальцем меня не коснулась, но у меня возникло ощущение, будто меня потрепали как в урагане, такая буря чувств немедленно обрушилась на мою голову.

Судя по тому, как Марина была одета, она тоже выбралась на Научную Ярмарку прогулки ради; из ее ридикюля выглядывала неаккуратно затолканная туда стопка брошюр, собранных в разных павильонах. В карих глазах плескалось столько беспокойства за меня и радости от моего появления, что мне стало физически нехорошо.

Как она может быть так дружелюбна со мной, когда я с ней говорила так холодно при последних наших встречах?

И если бы она знала все про меня, она бы уж точно не стала бы так обо мне беспокоиться, а постаралась бы оказаться как можно дальше!

Но мои манеры включились автоматически — мадам Штерн в свое время об этом позаботилась, — и я вымолвила только:

— Мариночка, я тоже так рада тебя видеть! Но я здесь по делам, к сожалению, и моя очередь подходит.

И то и другое было правдой, но эти фразы, казалось, противоречили друг другу: если я тут по делу, то почему участвую в развлечениях?

На лице Марины отразилось то же подозрение. Однако вместо холодного прощания, которого я ожидала, она запальчиво сказала:

— После этого аттракциона выходят из другой двери, я пойду туда и тебя там дождусь. Хорошо?

Я пробормотала что-то утвердительное, торопясь за своими нечаянными спутниками внутрь цирка.

Интерьер его настолько выбил меня из колеи, что я и думать забыла о Марине.

Последний раз я была в здании цирка, наверное, в детстве, но ничуть не сомневалась, что в то время здесь не было такого узкого, задрапированного черным коридора. И не падал откуда-то красноватый свет. И уж точно тебя не охватывало чувство страха, и сердце не сжималось, едва ты попадал внутрь.

Вместе со мной в группе оказалось еще трое, все юноши: компания друзей, которые вполголоса, но весело переговаривались, пока мы стояли в очереди. В этом черном коридоре даже они притихли.

Мы попали в совсем крошечное помещение, тоже подсвеченное красным и задрапированное черными занавесями. Все это создавало сюрреалистическую атмосферу, как будто в камере для проявки пленки (несколько лет назад Прохор увлекся было фотографией и оборудовал такую в нашем чулане).

Из всей мебели тут был только низкий столик со стоящими на нем пробирками, полными разноцветных жидкостей. За столиком сидел обаятельно пухлощекий человек средних лет, то ли седовласый, то ли просто блондин — при таком освещении было не разобрать.

Он широко улыбнулся нам, продемонстрировав ямочки на щеках. Я чуть было не отшатнулась: чем-то он напомнил мне подручного Резникова Гришку. Сами собой вспомнились осторожные, умелые прикосновения пухлых рук к моим волосам.

— Добро пожаловать в место страха, господа и дамы! — проговорил он отлично поставленным голосом цифрового конферансье. Да нет, не просто отлично поставленным — голос еще и сам по себе был красивым, даже слегка мурлыкающим: заслушаешься! Шефу бы пошел такой голос. Но шеф говорит обычным тенором, частенько чуть раздраженным.

— Меня зовут доктор Монро, — продолжил хозяин аттракциона без малейшего акцента, — и сегодня мы посмотрим, что именно вас пугает! Ну, кто у нас самый смелый?

Наверное, мне не стоило вызываться первой — в конце концов, тут кроме меня было еще трое мужчин. Однако нервы во мне разбушевались и требовали выхода. Я шагнула к столику.

— Весьма похвально, барышня! — обрадовался распорядитель. — Правильно, нечего бояться своих страхов!

Он открыл лежащую перед ним жестяную коробочку, в которой оказалась какая-то жидкость, и достал оттуда… влажную тестовую полоску. Вроде той самой, что лепила мне на руку Златовская. Точь-в-точь та же самая!

Кажется, на моем лице отразился настоящий ужас. Если бы я могла рассуждать спокойно, я бы поняла, что такие полоски, наверное, применяют многие генетики. Возможно, они позволяют проверить содержание гормонов или еще что-нибудь. Но я не в состоянии была рассуждать спокойно. Я дернулась назад, но обаятельный мошенник (почему-то я не на секунду не сомневалась уже, что это именно мошенник), схватил меня за руку и быстро прилепил полоску мне на кисть. Вот когда я пожалела, что хожу без перчаток, пользуясь недавними послаблениями в хорошем тоне!

Холодное, липкое ощущение. Ничего больше.

— Спокойно, барышня, это не больно, — успокоительным тоном проговорил Монро. Даже не понял, насколько я была близка к тому, чтобы перевернуть столик с декоративными колбами ему в лицо. — Всего лишь тест вашего генетического статуса! Ну-ка, посмотрим… — полоска на моем запястье окрашивалась в розовый. — Здоровая молодая женщина, бояться вам совершенно нечего! — он говорил это преувеличенно бодрым компанейским тоном, словно семейный врач. — Ни малейшего риска сердечного приступа! Теперь проходите в следующую камеру, как только аппаратура настроится на вас, вы увидите свой страх!

Отпустив мою руку, он подтолкнул меня вперед, туда, где был задрапирован чуть более плотной темной шторой вход, очевидно, в следующее помещение.

Едва я шагнула через порог, как оказалась словно отрезанной от мира. Здесь было темно: полнейшая, ничем не нарушаемая чернота. Штора за моей спиной оказалась куда тяжелее и плотнее, чем я ожидала, полностью заглушив все звуки позади. Ни веселых перешептываний моих спутников, ни быстрого дыхания Монро, ни едва уловимого фона за стенами цирка… пустота! Как будто я и оказалась в другом измерении, в царстве мертвых.

И тут по глазам полоснула яркая вспышка, похожая на фотографическую. Я ахнула, зажмурившись и прижав кулаки к глазам. Вспышка была столь резкой и яркой, что вызвала совершенно физическую боль. Пытаясь как-то справиться к ней, я прижала к глазам кулаки.

Тут же я услышала низкий стон, от которого буквально вставали волоски на шее.

Я распахнула глаза, перед которыми плыли круги, и увидела…

Призрачный женский силуэт прямо напротив меня. Силуэт, прикрытый полупрозрачной вуалью, под которой лишь намечаются черты лица. Силуэт, плывущий в воздухе, в розовато-зеленом тумане.

Мой кулак метнулся вперед сам собой — я даже не задумалась над этим.

Как и следовало ожидать, он прошел через фигуру под вуалью, не задержавшись.

Призрак исчез — но тут же появился снова. Только уже иначе.

Теперь женщина лежала на полу, лицом вниз. Вокруг ее тела расплывалась лужа крови. Без тени сомнения я знала: это Златовская. Моя так называемая создательница. Мать, можно сказать.