— Хм, хм! — проговорил он, глядя на меня. — Молодая, здоровая… Говорите, сама забрела к нам?

— Так точно-с, Илья Ильич-с, — подобострастно ответили ему откуда-то сбоку. Тон совершенно не походил на бандитский, но по голосу я узнала все того же типа, который стоял позади меня и назвал упитанной. В отличае от типа в щегольских сапогах, его я так и не видела. — А потом уж так ругалась, так ругалась, когда мы ее крутили!

Ругалась? Не помню, чтобы я ругалась. Кричала — это да. А впрочем, не поручусь, могло быть всякое.

— Раздеть бы ее да проверить… — раздумчиво проговорил Илья Ильич — чем-то это сочетание имени и фамилии показалось мне знакомым, но точно вспомнить, где я его слышала, мне не удалось.

Зачем это они собрались меня раздевать?!

— Не рекомендую-с! Кусается. Вы ее хлороформчиком сперва…

— Рекомендация не лишена смысла, — негодяй потер подбородок. — Но, к сожалению, у меня мало опыта усыпления хлороформом. Могу нечаянно усыпить ее на более долгий срок, чем требуется. Время дорого. Скоро стемнеет, а истинное полнолуние как раз сегодня.

При чем здесь еще полнолуние?! Сектанты какие-то, хотят принести меня в жертву? Может быть, для этого и раздеть хотят — проверить, девственница ли?

На какой-то момент я испытала почти облегчение: чокнутых сектантов, наверное, можно обвести вокруг пальца. Например, притворюсь, что сама рада-радешенька стать жертвой, или притворюсь, что я совсем тупая дурочка, они ослабят контроль, и тогда…

— Надо подождать доктора Златовскую, — решил Илья Ильич. — Она в этом разбирается лучше меня. Когда она обещала быть?

— Да вот, ждем-с Милену Норбертовну с минуты на минуту…

Это уж было совсем знакомо — правильно, Милена Златовская, одна из пары ученых, которые разводили генмодифицированные овощи, а потом придумали незаконно выращивать поддельный кофе на основе сосен! Пастухов попытался их арестовать, а они сбежали.

Значит, недалеко сбежали: спутались с этим Ильей Ильичем…

Но тут уж во мне все похолодело: если речь шла о Златовских, значит, они задумали какие-то генетические эксперименты, и, скорее всего, на людях! Растений им уже недостаточно! А я, выходит, для них подопытная. Они схватили меня, думая, что я нищенка с улицы, которую некому искать.

Но при чем тут все-таки полнолуние?

Между тем усатый Илья Ильич подтвердил первую часть моей догадки:

— Вы уверены все же, что она была одна? И ее никто не хватится?

— Да уж уверен! Явная нищенка, да к тому же воровка. При ней сумка была, с хорошим пальто и приличной суммой денег, не новая, но господская. У старушки, должно быть, какой украла.

У старушки! Нормальное пальто!

— Дурак ты, Гришка! Раз воровка, так могут хватиться свои, если вечером в общак не принесет.

— Гришка-то, может, и дурак, Илья Ильич, да вы наших уличных законов не знаете. Не принесет — и не принесет, скатертью дорога, такие, как она, пачками пропадают, и цена им пятачок за пучок, еще и на сдачу останется.

Ну все, с надеждой на то, что Василий Васильевич сумеет достать из кошелки деньги, можно окончательно распрощаться. Вместе с тем я с каждым словом ощущала, как мое положение становится все тяжелее и тяжелее. Кроме того, то, что они разговаривали при мне так спокойно, показывало, что они уж точно собираются меня прикончить.

Должно быть, Илья Ильич увидел ужас в моих глазах, потому что сказал покровительственным и слегка пренебрежительным тоном:

— Не бойся, девица. Слушайся нас, жива будешь. Может быть, придется здесь погостить… месяцев этак девять.

Что?! Девять месяцев?! Они меня оплодотворить решили?!

В голове тут же всплыло мое собственное полушутливое размышление: согласилась бы я родить ребенка от гориллы?

— А точно с ней никого не было? Никто не видел?

— Котяра какой-то был, может быть, генмод. Ничего, его Щеголь так пнул, что тот об стенку ударился и дух вон. Тушка в подсобке валяется.

О господи! Нет-нет-нет! Нет, только не это, пожалуйста, все что угодно со мной делайте, хоть в самом деле с обезьяной скрещивайте — только пусть Василий Васильевич будет живой! Пожалуйста! Пусть он притворился, он же опытный сыщик, еще и не в такие переделки попадал!

Как такое обычное дело могло в мгновение ока превратиться в такую катастрофу?! Только потому, что я сделала вид, будто хочу угоститься сигаретами!

— Ладно, приготовь пока инструменты, — велел Илья Ильич. — Надо будет взять у нее анализ крови и сделать хотя бы приблизительную генкарту.

Он отошел в сторону, так и не вытащив кляп у меня изо рта и не задав ни единого вопроса. Зато его помощник, Гришка, наоборот, оказался передо мной: он стал со звоном копаться в ящиках большого стола передо мной (не письменного, а длинного, лабораторного, с ящиками под крышкой). Теперь-то я его разглядела как следует и даже удивилась: больше всего он напоминал добродушного пекаря. Этакий невысокий толстячок с носом-картошкой и маленькими глазками, почти целиком скрытыми за толстыми розовыми щечками.

Вроде бы совсем не страшный тип, но на меня повеяло морозом как раз от того, насколько его милая и домашняя внешность не соответствовала обстановке. Может быть, за этой внешностью скрывался жестокий психопат, куда там безразличному Илье Ильичу! А может быть — и это показалось мне страшнее! — он в самом деле был таким спокойным и услужливым человечком, каким казался. Я вспомнила, что он даже по коридору меня тащил без особой злобы.

Но размышлять о подручном, о моем скорбном положении и возможной гибели Василия Васильевича у меня почему-то не получалось. Разум все время скатывался к тому, как же мне больно, как распирает рот, и как хочется, чтобы все это поскорее закончилось — хоть как-нибудь!

Дверь в лабораторию заскрипела вновь, раздались тяжелые шаги. Я приготовилась к созерцанию еще одного бандита, но вместо этого в поле моего зрения появилась женщина, которую я доселе видела только на фотографии в журнале.

Госпожа Златовская — вот кто это была!

О, безусловно, она очень изменилась по сравнению с тем снимком десятилетней давности. Не сказать, чтобы особенно постарела — такие тяжелые, квадратные лица не стареют долго. Но она подстригла и завила волосы, что ей ничуть не шло, обзавелась очками в золоченой оправе, а также надела платье в черно-желтую горизонтальную полоску, которое делало ее похожей на гигантскую пчелу. Я мало понимаю в моде, но даже мне не верилось, что в такое можно вырядиться, потому что тебе нравится, а не потому что ты, допустим, проиграла спор!

Поверх этого ужасного платья она надела такой же лабораторный халат как на Илье Ильиче.

Холодные серые глаза Златовской на секунду встретились с моими. Она как будто пыталась прочесть мои мысли, и при этом ее совершенно не заботило то инстинктивное неудобство, которое испытывает каждый из нас при таком пристальном взгляде!

Потом она отвернулась от меня и резко обратилась к Илье Ильичу.

— Где вы ее нашли?

— Милена Норбертовна, очаровательны, как всегда, — улыбнулся тот в усы. — Вы, должно быть, долго сюда добирались. Не желаете ли чаю? Григорий неплохо его заваривает.

— Это моя лаборатория, Резников, это я тебе должна чай предлагать, — бросила эта неприятная женщина таким же неприятным резким голосом.

А я вдруг сообразила, где слышала это имя: Илья Ильич Резников, тот самый хозяин клиники, куда, по словам шефа, обращаются «серьезные люди», если им нужно изменить внешность или сделать еще что-то подобное.

Так вот, оказывается, кого он имел в виду под серьезными людьми! Тех, у кого проблемы с законом.

Если это возможно, мне стало еще страшнее. Выходило, что Резников действует не в одиночку, а пользуется поддержкой банд…

— Повторяю вопрос, — процедила Златовская, на сей раз обратив свой пронзительный взгляд уже на Резникова. — Где. Вы. Нашли. Эту?

— По словам Григория, это нищенка, которая крутилась тут у дверей. Даже если она шпионка от наших уважаемых спонсоров, не стоит волноваться. Как заверил меня Григорий…