— Это мой папенька, — подтвердила Полина, — мир его праху, — она положила карточку на стол, вытащила из сумочки кружевной платочек и аккуратно промокнула глаза, приоткрыв рот: видимо, боялась смазать тушь.

— Соболезную, — проговорила я неловко.

— Ничего, — вздохнула Полина, — сорок дней вчера прошло, видишь, я сняла траур? И очень хорошо, потому что с моим цветом кожи черный мне положительно не идет, — тут Полина как будто окинула меня взглядом и торопливо добавила: — Не то что тебе!

Я пожала плечами. Я ношу черное не потому, что оно особенно мне идет или не идет: черный цвет удобен, немарок и дешев. Я одеваюсь не у портных, а в магазинах готового платья, и там на черную одежду чаще бывает скидка. А чтобы не выглядеть совсем вороной, пришиваю белые кружевные воротнички и манжеты. Кружево плетет Прохор и всегда дарит мне его на все праздники, так что у меня большой запас.

Кроме того, на черном платье очень хорошо смотрится моя любимая брошь с топазом. Ее подарил мне шеф, когда я была совсем маленькой.

— Расскажи мне подробнее про Ангелину, — попросила я. — Когда она пропала, при каких обстоятельствах?

— О, пропала она позавчера, — сообщила Полина. — Я сразу же пошла в полицию, но они перенаправили мое дело к такому инспектору… — она поморщилась. — Я сразу же поняла, что он ничего не найдет, и стала думать, как быть. И тут я вспомнила, что ведь моя же хорошая подруга работает на какого-то знаменитого сыщика! — говоря это, Полина буквально просияла.

Что и говорить, приятно было, что она считает меня подругой. Мало ли, почему она не отвечала на мои письма. Вдруг ее отец переехал. Вдруг она ответила, но письмо не дошло. Да и давно это было.

— А все-таки, можно поподробнее? — попросила я.

И Полина высыпала на меня целый ворох подробностей.

Оказывается, овчарка Ангелина славилась своей породистостью — у нее была родословная длиннее, чем у самой Полины, которая гордилась происхождением от основателей города Необходимска (чушь, если вы спросите меня: шестьсот лет назад Необходимск был всего лишь небольшой крепостью на границе соседнего королевства Сарелии, и гарнизон в нем все время менялся).

Кроме того, ее отец эту овчарку очень любил, водил ее по всяким выставкам, она брала денежные призы. Полина решила продолжить эту традицию — «папенька этого бы очень хотел!».

Следующая выставка должна была состояться уже завтра, еще одна, более важная — через неделю. Полина была уверена, что, кто бы ни украл собаку, обязательно появится с ней на одной из этих выставок, не устоит.

— Но полиция отказалась послать со мной сотрудника, — вздохнула Полина. — Должно быть, у тебя, как у помощницы сыщика, есть крепкие люди на подхвате? Мы могли бы взять их с собой!

— Хм, — пробормотала я.

Честно говоря, оптимизм Полины в том, что человек, который украл собаку, обязательно появится с нею на выставке, доверия мне не внушал. Если собака такая дорогая и породистая, не лучше ли держать ее дома и никому не показывать? Или всегда можно вывести ее за границу…

Я высказала Полине это соображение.

— О нет! — твердо возразила она. — За границу ее не повезут: шласбургские овчарки не признаются выставочной породой нигде за пределами Необходимска! В Шласбурге и Сарелии их используют как служебных собак, но там все соревнования на выучку, а не на экстерьер. А украсть породистую собаку и держать ее дома… — Полина наморщила носик. — Какой же в этом смысл?

Далее я расспросила об обстоятельствах, при которых собака исчезла. Как оказалось, Полина наняла девушку, чтобы выгуливать ее — по объявлению. Три дня все было благополучно, на четвертый день девушка исчезла с прогулки вместе с собакой. Когда, возмущенная донельзя, Полина обратилась в компанию, предоставляющую услуги выгульщиков, оказалось, что там ни сном, ни духом не ведают о такой сотруднице! Как они заявили, они посылали человека к Полине, когда она обратилась к ним по объявлению, но служанка из ее дома отправила этого человека назад, сказав, что в их услугах больше не нуждаются.

— Все что угодно сделают, лишь бы страховку не платить! — возмущалась Полина. — Я им показала договор, который с ними подписала, там черным по белому, что если с собакой что-нибудь случится, они выплачивают мне пятьдесят рублей и сверх того компенсируют все затраты на лечение собаки! А они говорят — поэтому каждый раз, когда наш сотрудник забирает собаку, вы должны брать у него квитанцию! А я откуда знала про квитанцию! Я у нее расписку взяла в первый же день, но они говорят — ничего не знаем, форма не наша! Все в сговоре, все! — у нее даже щеки покраснели, она чуть не плакала.

Я налила ей воды из графина шефа, и она принялась пить маленькими глоточками.

— Не волнуйся так, Полина! — сказала я ей как можно участливее. — Вряд ли они в самом деле в сговоре. Скорее всего, похитительница притворилась их сотрудником, а настоящего сотрудника отвадила, притворившись служанкой. Просто похищение собаки было тщательно спланировано, она следила за тобой и знала, что ты собираешься нанять кого-то для выгула, вот и все.

— Ах! — лицо Полины тут же просветлело. — Ты такая умная, Анюта! Уж теперь-то я уверена, что мое дело в хороших руках!

У меня не было такой уверенности, но, что ни говори, заслуженная похвала звучала приятно. А что, подумала я, дело явно не такое уж сложное, да и полиция все равно за него уже взялась. Кроме того, ставки невысоки: ничья жизнь не под угрозой, ничьим благосостоянием я не рискую, если провалюсь. Подходящее дело для того, чтобы проверить свои силы! Наверняка у меня получится!

Выспросив у Полины еще подробностей, я записала все в блокнот и уговорилась, что заеду завтра к ней домой, а потом мы вместе пойдем на выставку, посмотрим, не объявится ли потенциальный похититель. Я была уверена, что шеф меня отпустит.

Только когда Полина помахала мне лайковыми перчатками, усаживаясь в личный аэроэкипаж, я сообразила, что не условилась с ней об оплате. Ну и ладно, решила я. Завтра договорюсь.

Завтра мы тоже не договорились.

Добираясь в особняк Полины на трамвае, я все не могла выкинуть из головы вопрос — правильно ли я сделала, что не описала Василию Васильевичу все детали происшествия. Конечно, мне и в голову не приходило ничего от него специально утаивать, но, боюсь, я нечаянно ввела его в заблуждение. Я сказала ему, что ко мне обратилась подруга детства с просьбой найти пропавшее животное, и шеф милостиво разрешил мне взять на этот день отгул и попрактиковаться в самостоятельном расследовании. Но я не упомянула, что подругой была дочь самого бывшего мэра Воеводина, и что пропавшее животное — призовая породистая овчарка.

Боюсь, я сделала это сознательно. Не то чтобы я опасалась, что шеф не даст мне расследовать дело самой: он любил выпихивать меня из лодки на глубине, фигурально выражаясь, и смотреть, выплыву ли я. Просто в моей памяти было еще жива история с кофе: я целый день бродила по городу, выискивая улики, а шеф собрал их легко и просто, поговорив со старыми знакомыми! Мне не хотелось, чтобы и в этот раз повторилось то же. Не очень приятно чувствовать себя ненужной.

Но все же меня не покидало ощущение, что я поступила неправильно и все-таки нужно было шефу все в подробностях рассказать. Он мне доверяет, а я…

Хорошо, что до Опалового конца ходит прямой трамвайчик, который никуда не сворачивает и нигде не петляет, а то я бы совсем извелась!

К элегантному особнячку я прибыла к назначенному времени. Дом был для Опалового конца скромный: без большого парка, без сада, только газон и несколько клумб. Впрочем, выглядел он очень представительно: светлый, с большими окнами и аккуратным портиком. Ребенком я очень хотела жить в таком. Потом познакомилась со счетами за отопление и газоснабжение, и перехотела. По одной комнате на каждого члена семьи, плюс комнаты для гостей и постоянной служанки — что еще нужно интеллигентному человеку? Примерно такие апартаменты у шефа.