Сколько всего денег? Без учёта цацек, выходило больше лимона — миллион сто тысяч. Охренеть и не встать! А если цацки присовокупить, да недвижимость продать, то может и все два. Ещё был представлен нехилый перечень недвижимости, куда вложился Индюк. В советской системе запрещалось иметь в частной собственности крупные объекты недвижимости. Но, если нельзя напрямую, то можно попытаться в обход, через регистрацию в кооперативных обществах.
Кроме уже описанных квартир и гаражей с нычками, имелась дача в Краскове около Люберец, два гаража в гаражных кооперативах — в Печатниках и на Юго-Западе, начинённых Жигулями-тройкой и Волгой -24, прозываемой в народе — Баржа. В гараже в Рыболово хранился Москвич-412. В Сестрорецке под Ленинградом — частный дом с катером в гараже на воде. Частные владения в Юрмале и в Анапе. Квартиры в Ялте и почему-то в Саратове. Забавно, что все без исключения квартиры, что в Москве, что в других городах, являлись трехкомнатными. В общем, пещера Али-бабы отдыхает.
До меня донеслась совершенно невероятная мелодия из телевизора. Я не поверил сначала своим ушам, потом глазам. Да не может такого быть! На главной сцене страны красовалась вовкина мать с песней «Полюби меня такой, какая я есть» в сопровождении ребят из бывшего «Спектра» и старушечьего кордебалета. На самом деле она была невероятно красива и органична в сочетании с кокошником и старорусскими одеяниями. Зато бывшие спектровцы смотрелись забавно в старинных костюмах. Композиция была хорошо принята публикой. Хлопали активно. Ну, надо же, какие вокруг пертурбации разворачиваются. Змею надо будет все уши оборвать за тихушничество. Друг называется.
В дверь осторожно постучались. Бочком протиснулся Хвост и встал передо мной, вытянувшись и переминаясь с ноги на ногу, преданно поедая глазами.
— Прости меня за всё плохое, что я тебе сделал, хозяин. Готов принять любое наказание, — промямлил он.
Интересно, что ему накапал на извилины мой папашик, что он так активно принялся пресмыкаться перед каким-то молокососом.
— Ладно, посмотрим на твоё поведение, — пробурчал я.
Блин кручёный, как же он всё-таки на моего другана смахивает. Даже глазами также делает. Бывает у чела такая хитрованская рожа, что обязательно заподозришь его в каком-нибудь злоумышлении, даже если он просто в туалет собрался покакать. Серьган, мой кореш, любил приколы отчебучивать. Не без этого. В главном, он был надёжным и основательным. Философией увлекался. Индийской, правда. Первый овладевал сложными элементами в паркуре и помогал потом мне с ними справиться. Чёрд! Как же мне хочется обнять это тело, даже мышцы рук сводит.
— Раздевайся, — приказал ему.
Парень взглянул как-то растерянно и принялся торопливо разоблачаться.
— Трусы тоже снимать? — деловито осведомился он.
— Тоже, — согласился я.
Поунижать гада такого не помешало бы, но не для этого я заставил его раздеться. Серьгана я знал до последней мышцы. Приходилось часто под душем после треней спины друг другу натирать. Вот и решил провести окончательное сравнение. Не бывает же так, что у людей все хромосомы со страшной силой совпадают.
Различия всё же были существенные. Хвост, хоть и имел обычные юношеские мышцы, но до Гребня недотягивал. Тот был как сжатая пружина. Грудь, пресс проработаны до идеала быстрых скоростей. Ноги, зад тоже не дотягивают до серёгиных стандартов. В общем, фух! Задышалось как-то легче.
— Как тебя звать-величать без всяких кликух? — резко спросил парня.
— Не помню… Хвостом всегда звали, — обескураженно ответил он.
— Но, ты же не всю жизнь здесь находился? В школу то хоть пришлось походить?
Наморщил лоб с натуги и что-то вспомнил, даже заулыбался.
— Помню учительницу, молодую совсем. Про зверушек разных рассказывала.
— Твою мать… А в каком классе ты последний раз учился?
Парень помнил ещё уроки рисования и древней истории, которую обычно проходят в пятом классе. Пионерские песни он тоже помнил. Значит, его похитили где-то в двенадцать лет. Офигеть, сколько он уже в неволе пребывал!
Хвост после разрешения одеться заметно повеселел мордой. Наверное, ожидал, что что-нибудь зверское над ним сотворю. Прежде чем заняться с ним трупом упыря, решил подготовить рабов к освобождению. Резко такие дела не делаются. Можно получить неожиданные эксцессы. В сопровождении Хвоста спустился в подвал. Клетка, где раньше находился Киря, была уже пуста. Оставив своего подручного за дверью, вошёл в камеру с рабами.
Худые, голые подростки испуганно жались друг к другу и казались сбившимися в стайку беззащитными зайцами. Киря лежал на спине и тихо постанывал.
— Как он? — спросил, показывая на него.
— Не работник, — тихо произнёс Акела, опустив глаза, — Ногами не может двигать.
— Кирь, слышишь меня? — позвал его.
Измождённый парень открыл глаза и с трудом повернул голову.
— Кто ты? — чуть слышно прошептал он.
— Чикин кореш. Ладно, потом плотно пообщаемся, — и, обращаясь уже ко всем присутствующим, сказал, — Значит, так, парни. Для вас имеется несколько радостных новостей. Первую вы уже знаете — ваш мучитель Индюк благополучно сдох. Вас всех мне удалось выкупить за кое-какую услугу. Короче, все будете свободны при одном условии — никому и ничего не рассказывать: ни родителям, ни милиции, ни даже друзьям. Проговоритесь, мне секир-башка, ну и вам тогда тоже не поздоровится, где бы вы не находились.
— Какие у нас родители? Детдомовские мы здесь все… Никому, не нужные, — пробурчал недоверчиво Акела.
— У меня есть бабка родная. В своём доме живёт, — не согласился с ним Мумс.
— Короче, план такой. Вас отвезут на новое место, подальше от этого стрёмного. Подкормят, подлечат. Потом раздадут по родителям и пристроят в хорошие руки…, - не смог закончить речь, так как подростки с воплями и плачем бросились ко мне и принялись целовать руки, прижиматься, как телята, скакать и обниматься между собой.
У самого от такого зрелища комок к горлу подступил. В дверь обеспокоенно заглянул Хвост.
— Шмотки ихние принеси, — скомандовал ему.
— Ещё одно условие — на переходный период слушаться меня беспрекословно, — заявил я, дождавшись, когда сопли-вопли-слёзы и прочие эмоции хоть немного утихнут.
Зайцы обрядились в свою прежнюю рабочую робу, сапоги и с энтузиазмом транспортировали труп своего бывшего хозяина в багажник Волги. С собой я забрал относительно крепких Акелу и Удава, а остальных пока оставил под замком. Опасался, что слоняющиеся по усадьбе подростки могут попасть под плохое настроение Децала. Подумав ещё немного, велел пацанам притащить и загрузить в машину Багиру и Мумса. Пусть айболит и ими займётся.
Хвост вёл машину умело, а я занялся собеседованием с детдомовскими ребятами. Все они оказались из одного учреждения где-то под Тулой. Попали в индюшачий ад за обычные ребячьи косяки и прочее плохое поведение около года назад. Узнать бы ещё, кто именно продавал их маньяку: сам директор, или какой-нибудь нижестоящий клерк. Знали они только имя-отчество своего бывшего директора — Олег Евгеньевич. Свои данные они прекрасно помнили. Акела оказался Яновичем Сашей, а Удав — Копытовым Колей. Оба пятьдесят восьмого года рождения. Неожиданно выяснилось, что Мумс оказался Максимом Оболенским, пропавшим внуком Авдотьи. Порадовался про себя за свою великовозрастную подружку. Если честно, уже и не надеялся, что её внучок отыщется среди живых.
Узкая асфальтированная дорога попетляла по тёмному лесу и неожиданно выскочила к широкой автотрассе. Минут через двадцать мы уже подруливали к главному корпусу правдинской больницы. Хвост забежал в приёмное отделение, но скоро вернулся и отбуксировал нашу тачку к неприметному, отдельно стоящему зданию. После недолгого ожидания отворились ворота, и Волга вкатилась в бокс. Подошедшие работники озадачились нахождением покойника в багажнике и начали нехорошо посматривать на нас, но появившийся в белом халате доктор в типичном своём обличии с очками и с небольшой узкой бородёнкой развеял их сомнения. Труп упыря в трусах успешно перекочевал в мертвецкую на каталке. Доктор получил из рук Хвоста конверт с понятным содержимым и в ответ передал листочек с медицинской писаниной и печатями. Я попросил эскулапа в счёт наших хороших отношений принять на лечение двух подраненных зайцев и сделать всё, как надо. Подогнали машину снова к приёмному отделению и выгрузили Мумса и Кирю на носилки подбежавших санитаров.
