— Приходи, когда захочешь. Время работы кружка самодеятельности всем известно, — согласилась она с какой-то грустной улыбкой.

Наверное, подумала, что я к ней записываться приду. Ужином хореограф не слишком порадовала, предложив банальную яичницу с кусками колбасы и чай с бутерами. Люди искусства в бытовых вопросах часто бывают неискусны.

Остаток времени до сна провели в тохиной комнате. У парня имелся и катушечный магнитофон «Яуза», и кассетник «Томь» с набором попсовых записей разных наших ВИА, типа «Голубые гитары», «Весёлые ребята», «Песняры», «Цветы» и прочее-прочее-прочее. А что слушать нормальному советскому пацану, если другого ничего не предлагалось? Были еще кой-какие отечественные полуподпольные бит-группы. Записи Элвиса Престли, Билла Хейли, Битлов и Роллингов оказались неплохими перепевками нашей отечественной рок-бэнд «Сокол». Обнаружился Высоцкий, Градский со своими «Скоморохами», Аркаша Северный. Но, самым большим потрясением стала бобина с одного из концертов группы «Рубиновая атака». Слышал о ней многое чего такого, ещё в своё время. Легендарная группа. Звук был только малость неважнецким со всем сопутствующим шумом и ором, записывали из зала.

Не удивился, когда Тоха с котошрековской мордой подкатил ко мне с гитарой, прося заструячить чего-нибудь проникновенное, токаревское. Дал ему под запись на кассетник несколько песен из Ивана Кучина. Спать мне благодарный Тоха постелил в своей комнате на кровати. Даже подушку мне подоткнул и одеяло поправил в приступе нежности. Сам он убрался дрыхнуть в зал на диван. Ничего вроде бы не предвещало чудес. Глаза просто слипались, и я моментально уснул.

Разбудили меня прикосновения… А, чего душу кривить. Страстные лобзания, сосания и прочие прыжки из любовного арсенала. Партнерша была не менее меня изголодавшейся по сексу, даже щипалась и царапалась от страсти. Явившееся из небытия тело оказалось вполне стройным и гибким, с хорошо развитым мышечным каркасом, как у балерин, или у гимнасток. Кожа на ощупь казалась нежной, словно шёлк. Так и трогал бы её пальцами, губами. Груди показались маленькими. Да их почти не было. Хе, так она почти подросток, или слишком много тренируется. Гормоны не те включает. Когда ночная визитёрша объезжала моего вставшего на дыбы мустанга, я привычно тянул свои похотливые конечности к грудям, чтобы тискать их как положено. Вроде бы что-то там нащупывалось, не голые кости. В запарке совсем позабыл удивиться так кстати влезшей ко мне в постель спасительнице. Да и некогда было особо думать, откуда могла взяться в чужой квартире посторонняя женщина. Действительно, откуда?

В мою бытность Мустангом друзья как-то раз подкинули мне проститутку посреди ночи. Ночевали мы тогда все вместе в гостинице маленького городка. Так же влезла особь женского пола нагло в постель, не спросившись. И так же исчезла, как сонное видение.

Пока сидел с этим дурацким волоском и обмирал от страха и стыда на тохиной кровати, обливаясь холодным потом и пытаясь отыскать себе хоть какое-то обоснование в пользу присутствия женщины, а не рыжего хоккеиста, притащился этот злостный совратитель. Несмотря на то, что окончательно не было ничего доказано насчёт его пребывания со мной ночью, довольный вид обожравшегося сметаной рыжего кота однозначно кидал пару гирек на весы Фемиды в пользу этого довода.

— Выспался? — лыбилась подлая морда, — Я уж подумал, что до выезда тебя не добудешься. Пошли, нагрузим животы. Скоро уже выходить.

Вот же, гад рыжий! Ещё и подкалывает. Взгреть бы его… Внезапно обнаружил, что не могу ему в глаза смотреть. Интересно получается — он нашкодил, а меня стыд гложет. А если всё-таки не он? Когда он прыгал на мне, кое-что тоже должно скакать там снизу и биться о живот. И в собачьей позе, моей любимой, тоже они должны болтаться и давать о себе знать. В его возрасте кое-что должно уже отрасти как надо. Почувствовал бы их стопроцентно. Однако, у каждого пацана своя конституция имеется. Жаль, что в раздевалке, когда переодевались, не оглядывал парней хотя бы с позиции научного интереса.

Стоп! Вспомнилось, что не раз замечал, как в раздевалке на моё голое аполлонистое тело пялились пацаны. Спокойно это воспринимал. Эстетика, ети её. Красота должна вдохновлять… и всё такое. Довдохновлялся, перемкнуло контакты не туда у бедного Тохи.

— Ты чего уставился на мои штаны? Порвалось там что-то? — озабоченно засуетился рыжий парень.

— Может и порвалось… Откуда мне знать, — загадочно промявкал я, — Не обращай внимания, просто задумался.

— Ты не заболел? Красный весь какой-то. Давай, я градусник принесу, — заботливо поинтересовался Тоха.

— Не надо никакого градусника…, - внезапно взорвался я, и добавил потише, — Ты иди, я скоро выйду.

Трудно свыкнуться с мыслью, что ты теперь какой-то окончательно падший извращенец, хоть и по несознанке. Чему уж тут удивляться? Живя в стране с особой извращенной системой ценностей, навязанной вопреки природе русских людей, трудно не опарафиниться. Не одно поколение было пропущено через лагерно-вертухайское сито. Всё это естественным образом отразилось на словах, песнях, культуре общения. Это как побывать в общественном сортире при вокзале в маленьком городке и подхватить оттуда ненужный запашок на свою одежду.

С Тохой определённо надо будет разобраться где-нибудь наедине. Оставлять такой эксцесс без «благодарностей» со своей стороны не был намерен. Предупреждать же надо, если у тебя чего-то там не так сконструировано, а не переться тихушечно, не подставлять друга. Выбрался наконец-то на кухню побитой собакой. Мамаша рыжего предложила на завтрак кофе растворимый с печеньями, но мне было не до еды. Аппетит хромал. Рыжий гад бесстыдно сидел и бесстыже хрумкал печенюшки, запивая эрзац-кофе и хлопая своими бесстыжими глазами. А чего я ожидал, что он бухнется сейчас на колени и начнет целовать мои босые ноги, моля о прощении? После напряжённо установившегося длительного молчания, Лидия предложила:

— Антоша, сходи за сестрой. Со мной она спала. Долго ли её ещё ждать?

Я просто-напросто взвыл в полный голос:

— А она тоже рыжая?

— Я не рыжая. Я — золотая!

В кухню вплыла в китайском халатике с драконами та самая Марго, с танцев. Без всякого стеснения подошла и поцеловала меня в висок с видом, как будто имела на это полное право. Я разулыбался, как самый счастливый в мире человек. От сердца отлегло.

— Вы уже где-то успели познакомиться? — некстати влез братик.

— Да, где-то встречались, — неопределённо ответила Рита.

Перекусив, распрощались с тохиной родней. По пути разговорились с рыжим о его сестре. Она действительно с самого детства занималась гимнастикой и сейчас училась в физкультурном институте на первом курсе. И, самое главное, диверсию в постели помог организовать сам Тоха. Вот же гад подлый! Сколько седых волос это мне стоило! Сколько я нервных клеток пожёг! Он рассчитывал застать сестру дома, чтобы нас познакомить и свести, а та, как нарочно, умоталась к подружке. Вернулась только поздно ночью и разбудила брата. Рассмотрев спящего меня, Марго тогда и придумала свой коварный план при полном тохином содействии. Всё бы ничего, если не проклятый волос.

Первый весенний день оказался серым, тусклым, сонным, хоть и не морозным. Хоккеисты загрузились в Икарус и сразу же принялись кимарить. Вован где-то успел отхватить фингал под правый глаз и пытался сесть подальше от меня. Под моим суровым взглядом ему пришлось поменять своё решение. Объяснил шнягу случайной дракой с какими-то пьяными мужиками у серёгиного подъезда. Я посмотрел на Ливадина. У того фейс блистал девственной чистотой, только глаза бегали обеспокоенно. Припёртый к спинке кресла Змей горестно поведал, что ночью случайно поимел монументальную маму Серёги. Самое странное, что он уснул на одной кровати с ним, а проснулся в другой кровати с Клавдией Игнатьевной.

— Походу, я лунатизмом начал болеть! — сделал умозаключение Змеюк.

— Тоже скоро начнёшь мутировать, — простебался над ним.